Иван Сербин - Собачий Рай

— Товарищ, позвоните, пожалуйста, в милицию! Скажите, на нас напали собаки! Пожалуйста, товарищ! Здесь дети!

Гордеев снова оглянулся. Крики этой девочки могли привлечь не только его внимание, но и внимание собак. Пока их не видно, но это ровным счетом ничего не значит.

— Товарищ, вы меня слышите?! Товарищ! — продолжала голосить эта дуреха.

Он махнул рукой, показывая, что да, мол, слышит, а затем поднес ладонь к губам, приказывая молчать. Вход в школьный двор располагался непосредственно на улице Митрофанова. Туда Гордеев идти не хотел. Улица — место открытое, предательское. Существующее заблуждение, что собаки очень плохо видят, он никогда не разделял. Да, боковым, монокулярным зрением не слишком хорошо, а вот бинокулярным, объемным собаки видят не хуже людей. Особенно если объект движется. Просто им удобнее и привычнее ориентироваться на слух, который, кстати, у любой породы развит более чем хорошо. А он шаркает. В общем, не хотелось ему идти через главные ворота, хоть режь. Лучше уж поискать боковую лазейку.

Гордеев снова посмотрел на девочку и мотнул головой, показывая, что просьбу понял и постарается им помочь, чем сможет. Пошел вдоль забора, отыскивая обязательную дыру. В любом школьном заборе должна быть дыра. А то и две. Прогульщики и двоечники, поди, до сих пор не перевелись. Артем Дмитриевич то и дело оглядывался. Даже если псов не было в данный момент поблизости, рано или поздно должен появиться «патруль». Когда территория становится слишком большой, «пограничники», будучи не в состоянии охранять одновременно весь периметр, обходят владения стаи «дозором». Дыра обнаружилась в самом глухом углу спортивной площадки, за футбольными воротами. Тропинка была хорошо натоптана. Чувствовалось, что лазом пользовалась добрая половина района. Гордеев, отдуваясь и покряхтывая, пролез в неширокий пролом и заспешил к школе.

При малейшем шорохе Артем Дмитриевич замирал затравленно. Если это была та стая, «кладовую» которой они с Сергеем обнаружили вчера на пустыре, то он значительно ошибся в числе голов. Три десятка? Им не имело смысла забираться настолько далеко. Они без труда прокормились бы возле пустыря. Значит, либо тут хозяйничала другая стая, настроенная на агрессию в отношении людей не меньше, чем первая, либо стая все-таки одна, но голов в ней около сотни. В самом лучшем случае. В худшем — перевалит за полторы. И первый, и второй варианты были одинаково плохи. Гордеев добрался до пристройки и осторожно высунул голову из-за угла.

Десяток псов вывернул из-за торговых палаток и потрусил дальше, держась у самой кромки тротуара. Здесь была пара среднеазиатских овчарок, четыре дворняги среднего размера и три собаки помощнее — московская сторожевая, ротвейлер и что-то кудлатое, либо беспородное, либо слишком экзотическое. Во всяком случае, Гордеев породу угадать не смог. Впрочем, кудлатого он и не разглядел. Его перекрывали собой остальные псы. Замыкал процессию ухоженный спаниель, за которым волочился короткий кожаный поводок.

Гордеев мгновенно втянул голову в плечи и прижался спиной к стене, переводя внезапно участившееся дыхание. То, что он увидел, было не просто невероятно, а практически невозможно и вместе с тем по-настоящему чудовищно. Гордеев упоминал о подобной возможности в своем докладе, но вскользь, поскольку и сам не слишком верил, а вернее, не хотел верить в то, что события могут принять столь катастрофичный и страшный оборот. Он выждал пару минут, затем снова выглянул из-за угла. Улица вновь казалась пустынной. Стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее, Гордеев пересек узкий хозяйственный дворик, остановился у стены под окном, из которого все еще торчала девушка, взывавшая о помощи.

— Вы позвонили в милицию?

Увидев Гордеева, она слегка приободрилась. Наверное, он был единственным взрослым, объявившимся возле школы.

— Не кричите так, — сдавленно прохрипел он в ответ, сложив ладони рупором. — Забирайте всех и быстро выводите из школы. Нужно уходить, пока не вернулся «патруль».

Девушка отчаянно затрясла головой.

— Мы не можем!

— Почему?

— Они здесь, на лестнице. Я закрыла дверь на швабру.

— Вы давно там сидите?

— Полтора часа, — она вдруг заплакала. — У меня тут пятьдесят человек детей! Господи, что мне делать? Что делать?

— Перестаньте устраивать истерику, барышня, — решительно скомандовал Гордеев и сам испугался того, насколько громко прозвучал его голос на пустынной улице. — Детей напугаете! — вновь перейдя на хриплый громкий шепот, добавил он. Девица снова закивала. Движения были быстрыми и механическими, как у заводной куклы. — Сколько лестниц в вашей школе? Одна или две?

— Д-две, — растерянно ответила она и улыбнулась сквозь слезы.

— Собаки на обеих?

— Мне кажется… То есть… Я видела на одной.

— Хорошо, — кивнул Гордеев. — Сидите там. — Едва не сказал: «…никуда не уходите», но вовремя осекся. — Я сейчас. Главное, не впадайте в панику.

Он огляделся, медленно дошел до угла, высунул голову, посмотрел в сторону крыльца. Как и ожидалось, дверь оказалась распахнута настежь. Очевидно, ее все время держали открытой. Собаки просто вошли в фойе и погнали людей наверх. Странно только, что на третьем этаже оказалось заперто так мало народа. Пятьдесят человек — это примерно два класса. А в школе их должно быть куда больше. Вопрос в том, куда делись остальные… Либо они заперлись в других классах, либо… О втором «либо» ему думать не хотелось.

Артем Дмитриевич пошел вдоль стены, каждую секунду поглядывая через плечо — не появится ли из-за палаток собачий «патруль». Черт их знает, какую территорию умудрилась захватить эта стая, но, судя по размерам «патруля», в ней было не меньше семи-восьми десятков особей. У Гордеева даже мурашки побежали по спине, стоило ему представить такую свору. Он поднялся на крыльцо и вошел в пустынное школьное фойе, закрыв за собой входную дверь.

«Поздравляем с началом нового учебного года!» — гласил большой красочный транспарант, укрепленный над переходом в спортивную пристройку.

Основную стену, справа и слева от перехода, занимало красочное, выполненное масляными красками панно на тему русских народных сказок, навеянное рисунками Васнецова.

Особенно актуально смотрелся фрагмент, на котором придурковатого вида Иван-царевич и обнимавшая его «красна девица», страдающая жесточайшей формой косоглазия, шли в кавалерийскую атаку на роту выползающих из моря Ихтиандров-гидроцефалов самого разного роста и сложения, зато одетых в доспехи из консервных банок. При этом «девица» игриво косила здоровым глазом и протягивала зрителю «наливное яблочко» размером с астраханский арбуз, словно предлагая сыграть в игру «А ну-ка, отними». Вместо коня герои-кавалеристы восседали на спине жуткого черного, как смоль, монстра. Четвероногое чудище было плодом изощренных генетических мутаций, поскольку габаритами и мордой являло собой нечто среднее между коровой и лошадью, но имело ослиные уши, волчьи лапы и неустановленного происхождения хвост. Хорошо, хоть слюна из пасти не капала.