Иван Сербин - Собачий Рай

«Адъютант» заметался. Шарахнулся влево, затем вправо, к двери, и снова к лестнице, намереваясь, видимо, сбежать вниз и укрыться в бронемашине. Тут-то его и догнала пуля. Он мешком покатился по ступеням.

БТР взревел двигателем, стал сдавать назад. Все еще живой пулеметчик нажал на гашетку.

— Ложись! — заорал Лукин.

Мгновением позже внизу задиристо затарахтел «ПКТ». Лопались и осыпались стекла. Пули со свистом прорезали воздух, с сухим чмоканьем впивались в стены и потолочное покрытие. Сыпалось бетонное крошево. По залу поплыла седая, горькая пыль.

Стрелок, прикрывая голову одной рукой, держа во второй автомат, по-пластунски пополз к двери.

— Куда? — крикнул Лукин. — Лежать!

Стрелок не слушал, он продолжал ползти, отпихивая рукой осколки и обломки, выбирая нужную точку. Лукин и Волков наблюдали за ним, приподняв головы. Снизу пулемет не мог достать их, но вполне могло посечь осколками стекла.

Пулемет смолк. Видимо, уверенный в победе пулеметчик решил не тратить понапрасну патроны. Он высунул голову из люка, уставился на квадраты расколотых витрин.

Стрелок отполз метров на десять и чуть приподнял голову, осматривая площадку. Луч прожектора шарил по выбитым витринным проемам. Подождав, пока слепящее пятно уплывет вправо, солдат быстро поднялся на колено, поднял автомат, моментально прицелился и нажал на курок. Звук одиночного выстрела прозвучал громко. Голова камуфлированного исчезла в люке. Лукин осторожно приподнял голову.

БТР выползал со стоянки. Развернувшись, набирая скорость, бронемашина покатила вперед. Водитель «Шевроле» попытался развернуть иномарку, начал сдавать назад, но в этот момент БТР ударил его в левое переднее крыло, развернув на триста шестьдесят градусов. Звонко лопнул металл. Посыпались части двигателя. «Шевроле» ткнулся развороченным передком в витрину продуктового отдела, выдавив стекло.

БТР даже не сбавил скорость. Он пронесся через стоянку, сбив декоративную вазу-клумбу, установленную при въезде, разнес в щепки лавочку, своротил ограничительный полосатый столбик. Выкатился на улицу и полетел по дороге могучей рычащей зверюгой.

— Плакала наша рация, — пробормотал, подходя, стрелок. — Жалко.

— Слушай, боец, нуты горазд стрелять, — похвалил Лукин, поднимаясь. — Снайпер прямо. Чего сразу-то не сказал?

— Я говорил, — спокойно заметил стрелок.

— Парни, а ни у кого не возник вопрос, откуда взялись эти ребята в камуфляже? — спросил Волков.

— Подъехали, пока мы тут с этим мародером разбирались, — сказал Лукин. — А что?

— Я не о том. Смотри, на ОВД напали люди в камуфляже. Хорошо вооруженная, агрессивная группа, пытающаяся добыть оружие, так?

— Ну?

— И в Лексаныча стреляли парни в камуфляже. И эти парни тоже.

— Думаешь, они из одной команды? — предположил Лукин.

— Слишком уж много камуфлированных курток для одного дня. Да и ведут они себя не как шпана какая-нибудь, а как члены организованной военизированной группы. Мобильные патрули, человека по три-четыре, на быстроходных машинах объезжают окрестности, высматривают цель, а потом подтягивают основные силы.

Они вышли из зала, спустились по ступеням.

— Андрюх, обыщи его! — сказал находу Лукин, указывая на лежащего на нижних ступенях, головой вниз, вертлявого «адъютанта».

Как-то так получилось, что именно он взял на себя роль командира. Впрочем, никто и не возражал.

В карманах и старшего, и его «шестерки» не оказалось ни документов, ни денег. Правда, ножами, электрическими фонариками, двумя парами наручников, четырьмя лишними рожками и парой «АК» они разжились. Волков вытащил затворы автоматов, сунул в карман плаща.

Самый большой сюрприз ждал Лукина, когда тот заглянул в салон «Шевроле». Водитель был все еще жив, хотя здоровым его, пожалуй, никто не назвал бы.

От мощного удара двигатель иномарки ушел в салон, зажав водителю ноги. Изуродованный корпус иномарки превратился в настоящий капкан. Водитель — парень лет двадцати двух — слабо дергался, пытаясь выбраться из искореженного салона, но безрезультатно.

— Помогите, — сипло выкрикнул он, заметив милиционеров. — Эй! Помогите!

Лукин заглянул в салон, направив в лицо раненому луч электрического фонаря.

— О! Братан, живой еще!

— Помогите! — повторил тот, заслоняя ладонью глаза.

— А что случилось? Машина, что ли, сломалась?

— Ноги. У меня что-то с ногами. Я ног не чувствую.

Лукин осветил ноги парня, присвистнул. Голени и коленные суставы были раздроблены, в нескольких местах сквозь рваную набухшую кровью джинсу торчали острые, белые сколы костей.

— Плохо твое дело, — сказал он. — Придется тебе, как летчику тому, ползком, да шишечки грызть.

— Вытащите меня. Пожалуйста. — Парень побледнел. — Не бросайте меня. Тут собаки везде. Они кровь чувствуют за километр. Вызовите кого-нибудь. Спасателей вызовите.

— Тебя звать-то как?

— Костик. Константин.

— Ты вот чего мне скажи, Костик. У вас группа, что ли? Я смотрю, в одинаковых куртках все, — полюбопытствовал Лукин, опускаясь на корточки и запуская руки под развороченную приборную панель.

— Группа. Ну, чего там? — спросил водитель срывающимся от волнения голосом. — Все, да? Пипец ногам?

— Погоди, не гони. Чего ты гонишь? — Лукин постукивал по двигателю, время от времени задевая ноги раненого, говоря: — Извини. Не очень больно? Нет? Хорошо. А что это за группа у вас такая? Ты давай рассказывай, пока я тут возиться буду. — Он поднял голову. — Андрюх, ты машину водишь? Ну, подгони тогда машину пока.

Волков направился к «бобику». Из парка, начинающегося сразу за дорогой, от уже порванного шатра передвижного цирка донеслось тревожное ржание лошадей. Цирк давал представления до поздней осени, животных держали в специальных вагонах — закрытых стойлах и клетках на колесах. Тяжко взревел медведь.

Волков нахмурился, быстро забрался за руль, подкатил к иномарке, развернул «бобик», включил фонарь-прожектор, направил его в сторону парка. Конечно, он не надеялся отпугнуть собак, но рассчитывал хотя бы оттянуть момент нападения.

— Чего там? — Лукин быстро взглянул на грязный, полощущийся на ветру прорезиненный купол.

— Они идут, — прошептал парень. — Собаки идут! Давай. Скорее. Ну, скорее же! Чего ты возишься? — истерично завопил он.

— Не ори, — жестко приказал Лукин. — Так что у вас за группа-то? Ты так и не ответил.

— Да группа… там… — Костя уже не мог думать ни о чем, кроме приближающихся собак, символизирующих скорую, верную и страшную смерть. — Ну, обычная…

— Какая обычная? Ты говори, говори, мне так легче работается.

Волков выпрыгнул из салона, обошел машину, передернул затвор автомата, принялся наблюдать за парком. Он-то четко видел, как мелькнули в пятне света искорки глаз.