Соболева Соболева - Безумие зверя

— Думаешь, зачем я заманил тебя именно сюда? Здесь очень мрачно, Николас. Здесь сердцевина зла. Я хотел показать тебе ад изнутри и провести тебя сквозь твое личное пекло и провел. Теперь ты знаешь кто ты такой и какое ты чудовище. Ты тонешь в крови, ты ею захлебываешься. Тебе нет пути наверх, и я хочу предложить тебе сделку.

Ник усмехнулся, хоть и чувствовал, что Лючиан опасней своих братьев, он ударит исподтишка и по самому больному месту.

— Сделку? Хочешь предложить мне свою любовь, Лючиан? Демон поправил белокурые пряди волос.

— А почему бы и нет?… Мы составили бы отличный тандем вместе, при том я редко встречаю кого-то кто был бы более жесток чем я. Ника передернуло от отвращения:

— Проехали. Меня это не интересует. Дальше. Демон нахмурился, его глаза яростно сверкнули. Пренебрежение Ника и то, как тот гадливо повел плечами, Лючиана оскорбили.

— А жаль, Мокану. Впрочем, ты можешь получить во владения этот замок, получить своих воинов карателей и помочь мне устранить других соперников. Ты превосходно справился с задачей. Кстати ты едва ли не единственный выживший из моих воинов вампиров. Тебе конечно помог Ибрагим. Хитрый бес. Мне нужны, такие как ты, Мокану. Мне нужны хладнокровные убийцы. Обратно каратели не возвращаются, нет пути назад. Так что выбирай — или станешь моим помощником или сдохнешь в этом подвале, в этих лабиринтах, но обратно ты уже не вернешься.

Ник устало сел на камень.

— Думаешь, что показав мне реки крови пролитые мной, ты пробудил меня к жажде убийства? Ты ошибаешься. В моей жизни убийств и насилия было столько, что их хватит еще на тысячу лет вперед. А знаешь, я, пожалуй, останусь здесь. Ты говоришь лабиринты? Может я и выберусь от сюда, а может и нет. Лючиан в недоумении нахмурил брови. Потом ухмыльнулся.

— Забавно. Не ожидал. Где пресловутая жажда жизни князя Николаса? Хотя мне нравится твоя идея. Люблю интересные игры. Выберешься из лабиринта — ты свободен. Только тут тебя подстерегает не только голод, ты уже видел, кто может убить тебя в этих подвалах — ты сам. Ты и твои воспоминания, души тех, кого ты лишил жизни. Желаешь остаться с ними наедине? Ник расположился на камне, облокотился спиной о холодную мокрую стену.

— Значит, свободен, если выйду из лабиринта?

— Да, свободен и есть в этом нечто философское, Мокану. Как говорят победа над самим собой самая великая. Только все будет не так просто, красавчик. Совсем не просто. Напрасно ты отказался от моего покровительства. Я усложню тебе задачу. Ведь мы играем без правил, не так ли? С этими словами демон резко вскинул руки и Ник, корчась от боли в голове и резкого света в глазах упал на пол. Боль раздирала его мозги на части, а глаза горели адским огнем. Лючиан хохотал и его смех разносился эхом со всех сторон.

— Я не принимаю отказов, Николас. Я люблю, чтобы мне подчинялись, но ты упрямец и не боишься смерти. А что ты скажешь, если я лишу тебя зрения, Мокану? У тебя чудесный нюх, слух и великолепное зрение хищника, на них ты надеялся, думая выбраться отсюда. Так вот я забираю один из этих великолепных адских даров. Теперь ты слепой, Николас. Жалкий слепой вампир. Даже если ты и выберешься отсюда, в чем я очень сомневаюсь, твоя жизнь погрузится во мрак, в черную бездну ада, которая для тебя никогда не кончится. Ник катался по сырой земле, закрыв лицо руками. Глаза словно обожгло серной кислотой. Боль проникала в мозг и лишала любых проблесков рассудка. Он только слышал затихающий смех демона вдалеке и его слова.

— Ты здесь сдохнешь, Мокану….Сдохнешшшшь …сдохнешшшшь…

Я слышала их голоса, но словно впала в некую прострацию. На меня надвигалось нечто чудовищное, нечто огромное, удушающее своей силой. Я чувствовала, как эта чернота поглощает меня всю. Я словно, видела себя со стороны. Себя и его. Как будто внутри меня все перевернулось. Пазл сложился, все вернулось и выстроилось в новую картину. Печальную, мрачную, но уже настоящую. Вот она, правда и истина. Нет, Ник не изменился, он изменил меня. Он заставил меня стать другой, не самой собой, он вывернул мою душу наизнанку, и я перестала его понимать и чувствовать как раньше. Словно, выбил у меня почву из-под ног в самом прямом смысле этого слова. А теперь он взял и просто ушел. В самое пекло. Он так решил. Только теперь я начинала по-настоящему осознавать, что происходит в его черной душе. Он себя наказывает. За то, что сделал со мной. С нами. Он как всегда занимается самобичеванием. Вот почему он пошел к Бериту. Он ищет смерти. Трус. Несчастный трус, лучше бы он пришел ко мне, но я страшнее Берита, я страшнее даже самых жутких кошмаров наяву я — любовь, которую он убил, растоптал и разодрал в клочья. Смотреть на меня — это все равно, что видеть свое изуродованное отражение в зеркале. Вот почему он там. Легкое избавление и сладкая месть. Он убьет их всех — в этом я не сомневалась. Николас в ярости пострашнее любого демона, а он сейчас не просто в ярости, он в отчаянии. Теперь я знала, зачем он приезжал в центр несколько недель назад — попрощаться. Как же на него это похоже. Самый сильный и бесстрашный воин-вампир струсил передо мной, испугался моего осуждающего взгляда. Моих слов, моего непрощения. Легче все порвать, прислать проклятые бумажки о разводе и искать избавления в когтях демона. Жуткая у него любовь, разрушающая, еще страшнее, чем моя собственная, это наваждение. Но именно такой любви я хотела, именно это я всегда читала в его сумасшедших синих глазах, в его дьявольских синих глазах, в его безумно мною любимых синих глазах. В тот самый первый миг, когда его увидела, разве не прочла приговор себе на веки, не пошла за ним следом? Когда он бил меня, он бил самого себя. Причиняя боль мне, он причинял ее себе. Вот он какой, мой Ник, мой муж, мое проклятье. Непонятый, одинокий и вечно не прощенный.

— Марианна… тебе лучше? Может принести воды? Отец гладил меня по голове, и я вдруг почувствовала непреодолимое желание это сделать. Сейчас в эту минуту. Немедленно. Я вскочила с кресла и бросилась к сотовому. Позвонить. Услышать голос. Хочу. Безумно, неуправляемо желаю слышать его голос. До боли в груди. А потом я поняла, что ничего не смогу сказать в ответ. Тогда я открыла сообщение и быстро написала: «Возвращайся. Я буду ждать» Рука дрогнула лишь на мгновение, и я нажала кнопку «отправить». Вот и сделан первый шаг. Нет не шаг, а шажок маленький и очень робкий. Если бы еще вчера мне сказали, что я на такое способна я б, наверное, полезла драться. Но в моей жизни все всегда меняется настолько стремительно, что я не успела понять, когда вновь все перевернулось с ног на голову. Послала сообщение и сердце защемило, заболело от сумасшедшего желания его услышать. Просто голос. Хотя бы издалека. Я как наркоман, долго воздерживающийся от дозы, всеми силами избегающий любых напоминаний о наркотиках, вдруг почувствовала смертельную тягу. В голове что-то переключилось, и я снова схожу по нему с ума, жажду его видеть, слышать. И плевать на все. Родители и Фэй наблюдали за мной со стороны, а я с вызовом на них посмотрела, всем своим видом крича — «ДА! ДА! Я ЭТО СДЕЛАЛА!».