Артур Дойль - Собрание сочинений. Том 4

Невольно вспоминаются старинные легенды о драконах и других чудовищах. Быть может, и они не просто плод фантазии, как полагаем мы? А если в основе этих легенд лежат реальные факты и мне единственному из смертных суждено приоткрыть эту таинственную завесу?!

3 мая . Капризы нашей английской весны уложили меня на несколько дней в постель, и за эти дни произошли события, истинный и зловещий смысл которых, пожалуй, никто, кроме меня, не может постичь. Должен сказать, что в последнее время здесь были темные безлунные ночи, а мне известно, что именно в такие ночи и исчезали овцы. И несколько овец действительно пропало. Две из них принадлежали мисс Эллертон, одна — старому Пирсону и еще одна — миссис Мултон. Четыре овцы за три ночи! От них не осталось и следа, и вся округа только и говорит о цыганах и похитителях овец.

Но случилось и нечто более серьезное. Исчез молодой Армитедж! Он ушел из своего дома поздно вечером в среду, и больше о нем не слышали. Армитедж — человек одинокий, поэтому его исчезновение не наделало шуму. Общее мнение таково, что он много задолжал, возможно, нанялся на работу в другом месте и вскоре напишет, чтобы ему переслали его пожитки. Но у меня на этот счет самые мрачные опасения. Разве не правильнее предположить, что недавнее исчезновение овец побудило Армитеджа принять какие-то меры, и это привело его самого к гибели? Он мог, например, устроить засаду на зверя, и чудовище утащило его в недра горы. Какой невероятный конец для цивилизованного англичанина двадцатого века! И все же я чувствую, что это вполне вероятно. Но если так, какова же моя доля ответственности за гибель этого несчастного и за все те беды, которые еще могут произойти? Несомненно одно: раз уж мне что-то известно, мой долг — добиться каких-то срочных мер, либо, в крайнем случае, предпринять что-то самому. Предстоит последнее, ибо сегодня утром я отправился в местное отделение полиции и все им рассказал. Инспектор записал мою историю в толстую книгу и с самым серьезным видом поблагодарил меня, но не успел я выйти за порог, как услышал взрыв хохота. Без сомнения, инспектор рассказывал о моем приключении.

10 июня . Пишу эти строки лежа в постели, последнюю запись я сделал в этом дневнике шесть недель тому назад. Я пережил ужасное потрясение — и физически и духовно, мало кому из людей довелось испытать такое. Однако я достиг своей цели. Опасность, таившаяся в расщелине Голубого Джона, исчезла навсегда. И это удалось сделать для общего блага мне, больному и беспомощному инвалиду. Постараюсь изложить случившееся с максимальной точностью, насколько это в моих силах.

В пятницу, третьего мая, ночь была темная, пасмурная. Самая подходящая ночь для прогулок чудовища. Около одиннадцати я вышел из дому, взяв с собой лампу и ружье и предварительно оставив на столике в спальне записку, в которой сообщал, что, если я не вернусь, искать меня следует около расщелины. Добравшись до входа в шахту римлян, я притаился среди скал, затенил лампу и стал терпеливо ожидать, держа наготове заряженное ружье.

Время тянулось томительно долго. Внизу в долине мерцали огоньки в окнах домиков фермеров, и до меня едва доносился бой часов на колокольне в Чэппель-Дэйле. Эти признаки существования других людей лишь усиливали чувство одиночества, и мне пришлось призвать все свое мужество, чтобы побороть страх и не поддаться искушению навсегда оставить эту опасную затею и скорее вернуться домой на ферму. Но самоуважение, заложенное в натуре каждого человека, упорно заставляет его идти к однажды намеченной цели. Одно только чувство собственного достоинства и спасло меня в тот момент; только оно укрепило меня в борьбе с инстинктом самосохранения, который гнал меня прочь от расщелины. Теперь я рад, что у меня хватило выдержки. Как бы дорого ни обошлось мне все это, мужество мое, во всяком случае, было безупречно.

На далекой церкви пробило полночь, затем — час, два. Это было самое темное время ночи. Тучи проносились низко над землей, в небе — ни звездочки. Где-то в скалах громко ухала сова, и более ни звука, только мягкий шелест листвы. И вдруг я услышал его!

Далеко в глубине тоннеля раздались приглушенные шаги, мягкие и в то же время такие грузные. Загрохотали камни, осыпаясь под могучей поступью гиганта. Шаги приближаются. Вот они уже рядом. Затрещали кусты вокруг арки, и в ночной тьме я увидел смутные очертания какого-то огромного, фантастического первобытного существа, бесшумно и проворно выходящего из тоннеля. Изумление и ужас парализовали меня. Я ожидал увидеть нечто страшное, и все же оказался совсем неподготовленным к тому, что предстало перед моими глазами. Я лежал, оцепенев и затаив дыхание, пока огромная черная туша не пронеслась мимо меня и не скрылась в темноте.

Но теперь я твердо решил дождаться возвращения чудовища. Со стороны спящей долины не доносилось ни звука, который свидетельствовал бы, что там бродит на свободе это воплощение ужаса. Ничто не подсказывало мне, как далеко ушло чудовище, что делает и когда может вернуться. Но на этот раз нервы ни на миг не подведут меня, оно не пройдет безнаказанно мимо. Стиснув зубы, я поклялся себе в этом, когда нацелил ружье со взведенным курком на вход в расщелину.

И все-таки я опять едва не пропустил его. Ничто не предвещало появления зверя, мягко ступавшего по траве. Внезапно, как темная быстрая тень, передо мной появилась громадная масса и устремилась к входу в расщелину. И снова моя воля была парализована — палец бессильно застыл на спусковом крючке. Невероятным усилием я стряхнул с себя оцепенение. В тот момент, когда чудовищная тварь, продравшись сквозь кусты, уже слилась с чернотой расщелины, я выстрелил в удалявшуюся темную тень. В свете яркой вспышки я мельком увидел косматую гору: грубую, ощетинившуюся шерсть, сероватую сверху и почти белую внизу, огромное тело на коротких толстых кривых лапах. Видел я все это лишь одно мгновение. Затем послышался грохот камней — чудовище кинулось в свое логово. И тут, почувствовав необычайный прилив сил и отбросив все страхи, я открыл свою мощную лампу, спрыгнул со скалы и, сжимая ружье, кинулся вслед за чудовищем в шахту римлян. Моя превосходная лампа заливала тоннель ослепительным светом, совсем непохожим на желтое мерцание свечи, с которой я пробирался здесь двенадцать дней тому назад. Стремительно несясь по тоннелю, я видел впереди чудовище; громадное тело его заполняло все пространство между стенами тоннеля. Шерсть, походившая на грубую бесцветную паклю, свисала длинными густыми космами, развевавшимися, когда зверь бежал. Своей шерстью животное напоминало гигантскую неостриженную овцу, но было значительно крупнее самого крупного слона, и почти квадратное. Сейчас мне самому кажется невероятным, что я отважился преследовать такое страшилище в недрах земли, но когда в жилах человека закипает кровь от сознания, что из рук ускользает добыча, в нем пробуждаются первобытные инстинкты охотника, и благоразумие летит к чертям. Сжимая в руке ружье, я изо всех сил бежал за чудовищем.