Кристофер Голден - Вот мы и встретились

Совсем не как сегодняшний Уилл Джеймс. Мысленно Уилл по-прежнему видел волосы Кейтлин в лунном свете, помнил этот самый вечер — или несколько ему подобных. Уилл с идеальной ясностью вспомнил запах ванили у нее на шее, и как он одной рукой возился, расстегивая ей лифчик. Он покраснел, вспоминая идеальную гладкость ее грудей и то, как Кейтлин страстно вздыхала, когда он лизал ей соски. Уилл практически по-прежнему ощущал, как ее ладонь гладит ему джинсы в паху.

Ощущение какой-то несовместности почти парализовало его, однако Уилл стряхнул его с себя и продолжил бег, минуя дома на Черри-стрит. За окнами многих из этих домов горел свет или виднелось голубоватое мерцание телевизора. Пара мальчиков лет одиннадцати-двенадцати сидела на входной лестнице одного из домов, куря сигареты, которые пацаны даже не потрудились спрятать, пока Уилл проносился мимо. Мальчики лишь посмотрели на него, и Уилл глянул на них в ответ, куда более изумленный их видом и тем, что его окружало, нежели они — зрелищем бегущего по улице человека.

«Я, — подумал Уилл. — Это был я». Как глупо эти слова ни звучали, они все продолжали повторяться у него в голове. Уилл мог мысленно нарисовать очертания собственного мальчишеского лица на освещенном луной кладбище, самоуверенную позу, нахальную манеру, в какой он обнял Кейтлин. Все, о чем Уилл смог подумать, были «Рождественский гимн» и «Призрак прошедшего рождества». Это был заговор. Это была магия. И в этом же самом смысле Уилл подумал о маленьком чуде, о своем отчаянном плане по удержанию Брайана Шнелля от перемены его прошлого как о чем-то фантастическом и великодушном. Мрак его прежнего опыта с магией этого не изменил.

Уилла переполняла мучительная грусть и зависть к самому себе, прежнему, к Юному Уиллу и всему тому, что было у него впереди. Встреча с ним, однако, стала для взрослого Уилла капитальным расстройством, и теперь он с трудом собирался с мыслями, прикидывая, что ему делать дальше. Уилл заранее знал, что, вполне возможно, столкнется с собой прежним, но никак не ожидал, что это случится так скоро. Даже если бы он к тому времени как следует взял себя в руки, вряд ли бы ему удалось лучше справиться с такой неожиданностью.

«Что же за дьявольщина случилась? — подумал Уилл. — Почему я в итоге оказался именно здесь?»

А затем он все понял. Уилл тогда сосредоточился на помещении под верандой, и заговор доставил его в нужный день, в нужный год, но его более молодая личность вмешалась и послужила якорем, затягивая его на кладбище. Только такое объяснение и имело смысл.

Уилл постарался сосредоточиться. Теперь он оказался здесь. У него была цель. Но как ему этой цели следовало добиться? Уилл был озлоблен, напуган, оказался в отчаянии, ощутив, как меняется изнутри.

«Меняюсь изнутри, — подумал Уилл. — Значит, я больше не тот парнишка?» Ответ пришел к нему в тот же миг. Он был теперь тем, чем этот парнишка стал благодаря своему опыту. Однако, меняя его опыт, забирая его друзей и причиняя им вред, Брайан менял того, кем стал Уилл. Мужчину, которым он был, выковали взаимоотношения с его семьей и друзьями. Теперь же все это искажалось.

Уилл должен был это остановить, предотвратить преступления, которые должны были совершиться в ближайшие дни. Если заговор перенес его в тот самый вечер, на котором он сосредоточился, у Уилла оставалось еще двадцать четыре часа до гибели Майка Лейбо. Целых двадцать четыре часа, чтобы вмешаться, позаботиться о том, чтобы определенные события произошли только так, как им следовало произойти, а — не иначе.

«Ну ты и идиот, — подумал Уилл. — Для начала — как ты вообще будешь передвигаться по городу?»

Легкие Уилла жгло, в груди ныло. Он сперва сбавил бег до легкой трусцы, и затем остановился. Наклонившись и упершись руками в колени, Уилл стал отдыхать, не осмеливаясь обернуться и проверить, не видно ли отсюда то маленькое кладбище, не наблюдают ли за ним Кейтлин и… и Уилл. Несколько раз хорошенько переведя дух, он выпрямился.

«Я сделаю так, как всегда делал, — подумал Уилл. — Я буду ходить».

И он направился к центру городка. Теперь, когда водоворот мыслей начинал успокаиваться, Уилл понял, что ему нипочем не удастся предотвратить гибель Майка Лейбо, а также изнасилование Эшли и Тэсс, если он только не заручится чьей-то поддержкой. Если он собирался здесь болтаться, Уиллу требовалось место, где он смог бы спать и умываться, не говоря уже о смене одежды. Стиль изменился не настолько, чтобы в своих синих джинсах и фуфайке «Ред Соке» Уилл выглядел здесь белой вороной, но не мог же он каждый день носить одно и то же. Плюс к тому часть мелочи в его кошельке могла оказаться достаточно старой, но все банкноты были нового образца. С этим требовалось что-то сделать. Его банкоматные и кредитные карточки были совершенно бесполезны.

Уилл намеревался найти к кому-то подход, поделиться правдой. Он понимал, что этот план изначально таит в себе опасность, что любое вторжение в прошлое, вполне вероятно, изменит настоящее, но сейчас следовало принимать жесткие решения. Следовало выбирать между риском небольших перемен и позволением этому ублюдку насиловать и убивать его друзей. На самом деле никакого выбора у Уилла не было.

Единственный вопрос заключался в том, с какой стороны ко всему этому подойти. Однако и здесь существовал лишь один логичный выбор.

Теперь, когда у него по крайней мере появились зачатки плана, Уилл пошел дальше. Во рту у него стоял вкус блевотины. Вдобавок он очень устал — как от бега, так и, прикинул Уилл, от магии. И тем не менее он сейчас не хотел терять ни секунды.

Вечер был прохладным, но не таким леденящим, каким он показался Уиллу, когда он только-только пришел в себя на кладбище. В конце Черри-стрит Уилл свернул на Эш-три-роуд. Дома с полуэтажами и ранчо на боковых улочках сменились старыми строениями в колониальном стиле и даже кое-где в викторианском. В следующее десятилетие почти все они были распроданы и обновлены, но местами большинство из них и сейчас нуждалось в покраске. Газоны вокруг этих домов пожелтели и были испещрены голыми пятнами.

Из открытой двери гаража у дома номер 227 по Эш-три-роуд вдруг выскочила колли. Проносясь по подъездной аллее и волоча за собой цепь, она отчаянно скребла когтями по асфальту. Собака сильно смахивала на Лэсси, страдающую паршой. В ее бешеном лае слышались сразу и паника, и свирепость. Уилл застыл на месте, наблюдая за тем, как цепь разворачивается, скользя по подъездной аллее. Наконец цепь резко натянулась. Собака взвыла и, хрипя, повалилась на землю.

Уилл наблюдал за тем, как колли встает и сверлит его ненавидящим взором, до предела натягивая свою цепь. Он вспомнил эту собаку. Вспомнил точно такие же случаи. Эта колли несколько раз так на него выскакивала, когда Уилл проходил две с половиной мили, проводив Кейтлин и возвращаясь к себе домой.