Павел Мэдер - Иногда они...

- Так и будут плавать тут, бесконечно.

- Если они все такие уж грешники – то не самое жестокое наказание – вот так просто плавать. В Библии описывались вещи и похуже, те, что черти вытворяют в аду.

- Поверь мне, нет ничего хуже неизвестности. Они в страхе, в смятении. Они не знают, куда плывут, и как долго продлится все это.

- Последнее – причем тут Дебора? И мой отец? Его прокляла ведьма, поэтому я и попал сюда?

- И да, и нет – развел руками Сид. Тут занавес дернулся и стал потихоньку приподниматься – Иди, Олди.

- Что я им буду говорить?!

- Все, что посчитаешь нужным. Ответь на их вопросы, задавай свои. Иди, я верю в тебя, студент.

Занавес поднялся полностью, я вышел, и замер. Девяносто девять пар глаз, как утверждал Сид, уставились на меня. Постепенно смокли разговоры, и все внимание устремилось на меня.

- Приветствую всех, кто попал на это судно – сказал я в микрофон. Он противно запищал, и все позажимали уши. Я немного отрегулировал его высоту, и продолжил - возможно, вам интересно, почему вы сюда попали и что вообще происходит, да?

- Да, черт возьми, нам интересно! – выкрикнул кто-то, и его поддержал смех собравшихся тут мертвецов.

- Сколько времени вы тут находитесь? – спросил я. Посыпались разные ответы – от нескольких часов, до нескольких месяцев. Тот же парень, выкрикнул: «Целую, мать ее, вечность!» – и его возглас опять встретили смехом.

- Хорошо. Я думаю. Вы мне не поверите, если я скажу, что вы все мертвы – оживление прокатилось по залу. Кто-то смеялся, кто-то крутил пальцем у виска, некоторые изумленно перешептывались друг с другом.

- Прошу тишины. Меня зовут Олдос, я …

- Ты наверно тот самый писатель, он ведь тоже помер, как и мы все! - выкрикнул шутник, но никто на этот раз, даже не улыбнулся. Я посмотрел на него, и продолжил:

- Доказать что вы умерли, я попробую так – вы можете спросить друг у друга, какой сегодня год, число. Сравним версии, я думаю, они будут различаться. Вот вы - я показал рукой на женщину, с вытянутым лицом, лет сорока на вид – как думаете, какое нынче число?

- Ну, думаю что около 24 марта, 2003 года – протянула она – зал опять загудел.

- Еще версии? – спросил я. Присутствующие стали поочередно, поднимать руки и выдвигать версии – года, вплоть от пятидесятых до нулевых, различные месяца, и числа. Поднялся невообразимый хаос, многие вскакивали с мест, а двое мужчин – один молодой парень, а второй – убеленный сединами, похожий на профессора, старичок – затеяли потасовку, в которой победила молодость. Молодой швырнул «профессора» на пол, у того слетели очки и он слабым голосом стал причитать, что ничего не видит. А этот парень, взял, раздавил очки, а потом преспокойно уселся на свое место.

- Стойте! Мы ведь цивилизованные люди, остановитесь! – проорал я, и все, не сразу конечно, но потихоньку стали приходить в себя. «Профессор», на ощупь добрался до ближайшего кресла, и устроился в нем. Остальные отряхивали брюки и куртки, дамы поправляли пострадавшие прически. Публика была очень разношерстная – во-первых, социальный статус – были люди в дорогих костюмах, смокингах и вечерних платьях – типа Бена Фостера. А были и обычные люди - среднего достатка, нищие, даже бродяги. Все это разделение, только подчеркивалось тем, что все были из разных времен.

- Вот видите – снова начал я – это, как вы поняли не совсем обычный корабль, или может – вообще не корабль. Вы все мертвы.

- Откуда ты это знаешь? – проорал кто-то – и почему «вы»? Ты тогда тоже мертв, паренек!

- Нет, я не мертв. Вы должны понять, что вы умерли или мы будем плавать так, еще черт знает сколько!

- Да он просто сумасшедший!

- Ладно, выйди ко мне, парень, я готов все объяснить тебе – тот маленько помялся, а затем вышел. Это был тот самый тип, который раздавил очки «профессора».

- Давай, валяй – он взобрался на сцену и встал напротив меня, скрестив руки на груди.

- Как тебя зовут? – спросил я.

- Брэд Рофен – бросил он – ну, рассказывай же.

- Как ты думаешь, Брэд, почему ни одна дата, названная присутствующими, не совпала?

- Не совпала с чем? – ухмыльнулся он.

- Не совпала с правильной.

- Я так считаю – вы, сборище клоунов, решивших разыгрывать тут передо мной комедию. Я помню, как попал сюда – в смысле, помню последние мгновения, перед потерей сознания. Очевидно, что кто-то решил просто подшутить, и заказал розыгрыш. Как в том фильме, не помню названия. Во всяком случае, я не чувствую себя мертвым.

- Ты понимаешь, что это стоило бы таких денег, что тебе и не снилось, а?

- Почему же? У меня полно влиятельных и богатых друзей – пожал он плечами. Я актер, самая знаменитая роль в фильме «Ученик».

- И какое, по-твоему, сейчас число? – поинтересовался я.

- Пятнадцатое, ну или на крайняк – шестнадцатое января. Год - две тысячи восьмой, от рождества Христова – улыбнулся он, и провел рукам по ежику темных волос на голове.

- Мне немного знакомо твое лицо, но не могу вспомнить фильмов с твоим участием – развел я руками. Хорошо, если ты так хочешь думать – иди, пока сядь…

- Что значит сядь, а? – он схватил меня за воротник – ты тут всем заправляешь, а? В самое ближайшее время, если я не попаду на сушу, мать ее, я буду очень зол – в глазах его прыгал бешенный огонь – понятно?

- Успокойся, Брэд, представь, что ты в кино, и играй свою роль, если тебе так охота – произнес я, и похлопал его по рукам, которые все еще стискивали мою футболку. Он пристально поглядел на меня еще раз, и, расплывшись в улыбке, отпустил.

- Окей, я представлю. Самому стало интересно, что это за чертов спектакль – он медленно пошел к своему месту.

- Еще один вопрос, Брэд – что это ты не поделил с тем человеком?

- Со старым пердуном? Да просто он мне не понравился – «старый пердун», в свою очередь, прищурившись, посмотрел в сторону Рофена, и сказал:

- Позвольте, мне тоже выйти на сцену?

- Да, пожалуйста – кивнул я. Он встал, и чуть покачиваясь, медленно поднялся по ступенькам. Под глазом у него уже расплылся фингал.

- Вы говорите, мы все мертвы. И знаете, я склонен вам доверять, хотя многие в этом зале - хотя некоторые в этом зале – он многозначительно посмотрел на Брэда – сочтут меня сбрендившим стариком.

- Ты – это он и есть! – хлопнул в ладоши Рофен.

- Так, вот - продолжил старичок – я прекрасно знаю, что умер. Я помню все, до мельчайших подробностей. Всем, я думаю, будет интересно услышать? – зал загудел, непонятно, одобряя или высказывая недовольство словами старика.

- Мне стыдно в этом признаваться, так как это большой грех. Я самоубийца. Жена моя давно умерла, собственной смертью, умер сын – он долгое время болел раком. А потом, наконец, Господь сжалился над ним. Это очень тяжело – пережить собственного ребенка. Какое-то время, я крепился, а когда однажды утром, я нашел своего пса, Спайка – дохлым, то решил, что я задержался на этом свете. Пошел в сарай, и нашел там веревку, привязал ее к балке. Потом сходил в дом, написал записку, с просьбой никого не винить в моей смерти и захватил табуретку. Долго раздумывать не стал, залез на нее, и накинул веревку на шею. В этот момент, у меня в кармане, заиграл мобильный, и мне стало смешно. Вот подниму трубку и что скажу? Извините, но в данный момент я занят? Чем? Да вешаюсь. Нет, я не стал брать трубку, а сделал последний шаг - навстречу старухе с косой – тут он замолчал, вытащил платок из кармана, протер глаза, и убрал его назад.