Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней

Но не только с бараханскими пиратами скитался по морю Конан — случалось ему хаживать и с зингарскими буканьерами и даже — что выходило за рамки всех законов — с теми дикими черными корсарами, которые, приходя с далекого юга, опустошали северные побережья. Если бы его узнали в каком-нибудь аргосском порту, казнь была бы неминуема. Но без всяких колебаний направился король в Мессантию и останавливался лишь затем, чтобы дать отдых коню да самому задремать на несколько минут.

Никто не задержал его, когда он въехал в город и смешался с толпой, колыхавшейся в торговых рядах. У Мессантии не было нужды в городских стенах — ее охраняли море и военные корабли.

Уже смеркалось, когда Конан неторопливо ехал по улице, ведущей к порту. Вот показался берег, мачты, корабельные паруса. Впервые за много лет он слышал запах соленой воды, скрип мачты. И снова тоска по дальним странствиям стеснила сердце Конана.

Но на берег он не выехал — повернул жеребца в сторону и, поднявшись по каменной лестнице, въехал на широкую улицу. Здесь в роскошных белых особняках жили люди, превратившие в недвижимое имущество богатство, обретенное в морях, — несколько старых капитанов, нашедших сокровища где-то у черта на рогах, и множество торговцев, которые ни одного шага не сделали по палубе и не слышали, как ревет шторм или морская битва.

Конан направил жеребца к позолоченной калитке и въехал во двор. Здесь шумел фонтан, голуби слетали с мраморных карнизов на мраморные плиты подворья. Паж, облаченный в шелковый камзол и шерстяные чулки, вопросительно поглядел на него. Всякие чудные и удивительные типы приходили в гости к мессантийским купцам, от большинства из них пахло морем. Но наемный рубака, да еще свободно въезжающий во двор торгового магната, был явлением необычным.

— Здесь живет купец Публио? — сказал король скорей утвердительно и таким тоном, что паж сорвал с головы берет с пером и почтительно раскланялся.

— О да, именно здесь, господин капитан.

Конан соскочил с коня, а паж подозвал слугу, и тот подбежал, чтобы принять поводья.

— Хозяин дома? — Конан снял перчатку и принялся отряхивать с себя пыль.

— Да, капитан. Как прикажете доложить?

— Сам доложу, — проворчал Конан. — Дорогу я знаю, так что оставайся здесь.

Публио сидел за резным столиком тикового дерева и водил золотым пером по дорогому пергаменту. Это был большеголовый человек с бегающими черными глазками в дорогой одежде из голубого шелка, обшитого парчой. На толстой шее у него висела тяжелая золотая цепь.

Когда Конан вошел, он поднял взгляд, хотел нетерпеливо отмахнуться, но застыл с поднятой рукой. Перед ним был призрак из прошлого. В широко раскрытых глазах торговца были удивление и страх.

— Значит, — сказал Конан, — у тебя для меня и слова доброго не найдется?

Публио облизнул губы.

— Конан, — прошептал он, не веря себе. — О, Митра, это же Конан-Амра!

— А кто же еще? — Конан расстегнул плащ и вместе с перчатками бросил его на столик. — Значит, — со злостью сказал он, — у тебя не найдется хотя бы кубка вина для старого приятеля? У меня вся глотка забита дорожной пылью.

— Ах да, вино! — повторил Публио и потянулся было к гонгу, но отдернул руку как от огня.

С каким-то мрачным удовольствием Конан смотрел, как торговец встает, торопливо закрывает двери, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет, потом возвращается и берет золотой кувшин с вином на соседнем столе. Он собрался было наполнить маленький бокал, но Конан вырвал кувшин и жадно прильнул к нему.

— Да, сомнений нет — это Конан, — пробормотал Публио. — Эй, парень, да ты с ума сошел!

— Клянусь Кромом, Публио, — сказал Конан, оторвавшись от кувшина, но не выпуская его из рук, — живешь ты не так, как в старые времена. Только аргосский купец способен сколотить состояние, торгуя в жалкой лавчонке тухлой рыбой и дешевым винцом.

— Старые времена прошли, — сказал Публио дрожащим голосом. — Я расстался с прошлым, как с изношенным плащом.

— Ну что ж, — отозвался Конан. — Зато меня, как изношенный плащ, не выбросишь. Нужно мне от тебя немного, зато уж будь любезен сделать все как надо. Слишком много дел натворили мы с тобой в старые-то времена. Ты что, за дурачка меня считаешь, думаешь, я не понимаю, что этот роскошный дом построен моим потом и кровью? Сколько товаров с моих галер прошло через твою лавочку?

— Все торговцы Мессантии время от времени имели дело с морскими разбойниками, — нервно сказал Публио.

— Только не с черными корсарами, — зловеще ответил Конан.

— Замолчи во имя Митры! — воскликнул Публио. Его прошиб холодный пот, пальцы нервно теребили золотое шитье одежды.

— Я хотел только напомнить, — ответил Конан. — В прошлом ты охотно шел на риск ради жизни и богатства — шел рука об руку с любым буканьером, контрабандистом или пиратом. Жизнь испортила тебя.

— Я уважаемый человек… — начал Публио.

— Это означает, что ты богат, как дьявол! — рассмеялся Конан. — А почему? Почему счастье улыбнулось тебе раньше, чем конкурентам? Не потому ли, что ты делал большие деньги, торгуя слоновой костью, страусиными перьями, медью, жемчугом и коваными золотыми украшениями с побережья страны Куш? А почему они доставались тебе задешево, когда другие купцы брали этот товар у стигийцев на вес серебра? Я тебе напомню: ты покупал их у меня по дешевке, а я добывал их на Черном Берегу да на стигийских кораблях — в компании с черными корсарами!

— Оставь это, во имя Митры! — взмолился Публио. — Я ничего не забыл. Но что ты здесь делаешь? Я — единственный человек в Аргосе, который знает, что король Аквилонии был когда-то Конаном-пиратом. Но пришли вести о падении Аквилонии и о смерти ее короля.

— Да враги уже сто раз хоронили меня на словах, — проворчал Конан. — Тем не менее я сижу здесь и угощаюсь винцом из Кироса.

И тут же подтвердил это делом.

Потом опустил почти опорожненный кувшин и сказал:

— Я прошу тебя лишь о мелкой услуге, Публио. Ты в курсе всех дел, что творятся в Мессантии. Я хочу знать, прибыл ли в город некий зингарец по имени Белосо — или как он там себя сейчас называет. Он высокий, худой, чернявый, как большинство его соплеменников. Вероятно, он попытается продать очень редкий драгоценный камень.

— Я не слышал о таком. Тысячи людей приезжают в город и выезжают из него. Если он здесь, мои люди его выследят.

— Хорошо. Пошли их на поиски. А покуда займись-ка моим конем и прикажи принести еды.

Конан допил вино, швырнул кувшин в угол и подошел к окну. Запах перца и оливкового масла вперемешку с морским воздухом снова напомнили ему о прошлом. Он не заметил, как Публио вышел из комнаты.

Подбирая полы одежды, он поспешил по коридору в помещение, в котором высокий худой человек со шрамом на виске писал что-то на пергаменте, но на писца уж никак не походил. Публио всполошил его: