Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней

— Прибыл из Стигии, — с усмешкой повторил Конан. — Скорей уж прибыл из ада! Эй, это еще что?

— Трубы немедийцев! — воскликнул Паллантид. — И я слышу, как отвечают им наши! Уже светает, сотники поднимают людей и готовят к бою. Храни их Митра, ибо многие из них не увидят солнца, когда оно начнет заходить над теми скалами.

— Пришли мне оруженосцев! — заревел Конан, вскочив и сбросив с себя бархатную ночную одежду: впереди был бой, и он забыл о своих опасениях. — Иди к сотникам и проверь, все ли готово. Я присоединюсь к тебе, когда надену доспехи.

Многие из привычек Конана были загадкой для его цивилизованных подданных — например, упорство, с которым он защищал свое право спать одному в своей комнате или шатре. Паллантид поспешно вышел, гремя доспехами, надетыми еще ночью, после непродолжительного сна. Быстрым взглядом он обвел лагерь, в котором закипела жизнь: звякало оружие, людские тени мелькали в сумрачном свете между длинными рядами шатров. На западе еще бледно мерцали звезды, но на востоке уже розовели длинные полосы зари, и на их фоне расправлял свои складки драконий штандарт Немедии.

Паллантид направился к стоящему поблизости меньшему шатру, где спали королевские оруженосцы. Разбуженные трубами, они уже высыпали наружу. Паллантид приказывал им торопиться, когда его парализовал и лишил речи донесшийся из королевского шатра глубокий страшный крик и звук глухого удара, а потом — звук падающего тела. И еще — низкий, густой смех, от которого кровь застыла в жилах генерала.

Паллантид охнул, развернулся и побежал к шатру. Еще один крик вырвался у него, когда он увидел могучее тело Конана, лежавшего на ковре. Большой двуручный меч короля лежал возле его ладони, а разрубленный столб шатра показывал, куда был направлен удар этого меча. Выхватив клинок, Паллантид внимательно оглядел шатер, но ничего не увидел. Как и незадолго перед этим, в шатре были лишь король и он сам.

— Ваше величество! — Паллантид упал на колени возле поверженного короля.

Глаза Конана были открытыми и вполне осмысленными. Губы его дрожали, но не произносили ни одного слова, казалось, он был не в силах двигаться.

Снаружи раздались голоса. Паллантид быстро вскочил и подошел к выходу. Около него стояли королевские оруженосцы и один из рыцарей, охранявших шатер.

— Мы услышали шум внутри, — пояснил рыцарь. — С королем все в порядке?

Паллантид внимательно посмотрел на него.

— Входил ли кто-нибудь ночью в шатер или выходил из него?

— Никто, кроме тебя, Господин, — сказал рыцарь, и Паллантид не усомнился в его искренности.

— Король споткнулся и уронил меч, — коротко пояснил он. — Возвращайся на пост.

Когда рыцарь ушел, генерал коротко кивнул оруженосцам и, когда они вошли в шатер, тщательно задвинул штору. Они побледнели, увидев короля лежащим на ковре, но жест Паллантида удержал их от всяких возгласов.

Генерал снова наклонился над Конаном, который все еще пытался что-то сказать. Мышцы его напряглись, и он смог чуть приподнять голову. Наконец, можно было едва различить слова:

— Тварь… тварь там, в углу!

Паллантид поддержал голову короля и со страхом огляделся, В свете лампы он увидел бледные лица оруженосцев и бархатные тени, притаившиеся в углах шатра — только и всего.

— Здесь ничего нет, наше величество, — сказал он.

— Она была там, в углу, — прошептал король, качая головой из стороны в сторону и пытаясь встать. — Человек — или что-то вроде человека, замотанного в бинты, похожего на мумию и одетого в истлевший плащ с капюшоном. Я разглядел его глаза, когда он прятался в углу. Я думал вначале — это тень, но потом увидел глаза. Они были, как черные алмазы.

Я бросился на него с мечом, но промахнулся — Кром знает, по какой причине, — и разрубил этот столб. Он схватил меня за руку и закачался, а пальцы его жгли, как раскаленное железо. Вся сила покинула меня, а земля поднялась и ударила меня, как дубиной. Потом он исчез, а я, я лежал, будь оно все проклято, и не мог пошевелиться. Я окаменел!

Паллантид поднял руку гиганта, и его кинуло в дрожь: на запястье он увидел синие следы длинных тонких пальцев. Какая ладонь могла обладать такой силой, чтобы оставить след на этой могучей руке? Тут он вспомнил смех, доносившийся из шатра, и холодный пот прошиб генерала. Смеялся не Конан.

— Это дело рук дьявола! — прошептал трясущийся оруженосец. — Говорят, что дети тьмы выступили на стороне Тараска!

— Замолчи! — сурово сказал Паллантид.

Утро уже погасило все звезды. С гор веял легкий ветерок, разносивший звук сотен и тысяч труб. От этого звука сильная судорога пробежала по телу короля. Снова заиграла сила в его мышцах, когда он попытался разорвать невидимые цепи, приковывающие его к земле.

— Оденьте меня в доспехи и привяжите к седлу, — прошептал он. — Я еще поведу вас в атаку!

Паллантид покачал головой, а один из оруженосцев потянул его за одежду.

— Господин, мы погибнем, если враги узнают, что наш король лежит без сил! Только он мог бы привести нас сегодня к победе!

— Помогите мне положить его на кровать, — ответил генерал.

Они повиновались и положили бессильного гиганта на кучу мехов, укрыв его шелковым плащом. Паллантид повернулся к пятерке оруженосцев, долго вглядывался в их побледневшие лица и наконец сказал:

— Пусть уста наши навеки молчат о том, что случилось в шатре. От нас сейчас зависит судьба королевства Аквилонии. Пусть один из вас пойдет и приведет Валанна, сотника пеллийских копейщиков.

Оруженосец, на которого было указано, поклонился и быстро вышел из шатра. Паллантид смотрел на поверженного короля. За стенами шатра ревели трубы, кричали командиры, все нарастал гул тысяч людских голосов. Наконец оруженосец вернулся с тем офицером, о котором говорил Паллантид — высоким воином, широкоплечим и мускулистым, по сложению очень похожим на короля. Волосы у него были тоже вроде конановых — черные и густые, только глаза серые, да и лицом он не походил на своего короля.

— У короля приступ некой редкой болезни, — сухо пояснил Паллантид. — Тебе выпала великая честь: ты оденешь его доспехи и поведешь сегодня армию в бой. Никто не должен узнать, что на королевском коне скачет не король.

— За эту честь любой человек охотно бы отдал жизнь, — сказал сотник, ошеломленный своей задачей. — Клянусь Митрой, я не подведу!

И бессильный король глядел горящими глазами, в которых отражался его горький гнев и мучительное чувство унижения, как его оруженосцы освобождают Валлана от кольчуги, шлема и наколенников, чтобы облечь его в черный панцирь Конана, а также в шлем с забралом и гребнем, украшенным черным султаном. Затем следовала шелковая накидка с вышитым на груди золотым королевским львом, широкий пояс с золотой пряжкой поддерживал покоящийся в золотых ножнах обоюдоострый меч с рукоятью, покрытой самоцветами. Пока они этим занимались, сурово ревели трубы, лязгало оружие, из-за реки доносился глухой рев, когда полк за полком выходил на позиции.