Масако Бандо - Остров мертвых

Ясутака недвижно лежал на спине с приоткрытым ртом. Прислушиваясь к чудаковатым речам Тэруко, медсестра в который раз убеждалась в том, что эта женщина просто умалишенная. Интересно, ее родные в курсе? Томоко твердо решила сегодня же доложить главврачу о странной посетительнице.

Откинув простыню, медсестра бережно повернула безжизненное тело, чтобы у Ясутаки не появились пролежни. Затем нарочно стащила с него больничное кимоно и стала проверять, не сопрела ли кожа. Брезгливо поморщившись, Тэруко поднялась и направилась прочь из палаты, недовольно бросив на прощание:

— Я еще приду, Ясутака, а ты не вздумай мешать Саёри.

«Может, оно и к лучшему, что он в коме и не видит этого кошмара…» — думала Томоко, провожая ее возмущенным взглядом.

За окном послышался шорох — это билась в стекло ночная бабочка. Томоко и не заметила, как стемнело. Горные вершины таяли в последних лучах багряного заката. Привлеченный ярким светом, крупный рыжий мотылек с завидным упорством снова и снова выныривал из темноты и с размаху ударялся мохнатым тельцем в холодное стекло. Томоко задернула больничную занавеску, и пунцовый закат и рыжая бабочка исчезли за тонкой белой тканью.

Томоко ласково посмотрела на неподвижного Ясутаку. Быстро оглянувшись по сторонам, она украдкой приподняла простыню. Ее рука привычно скользнула меж его бедер.

— Спасибо за чудный вечер. Было просто здорово!

— Тогда до завтра?

Махнув на прощание, Фумия сел в машину и, развернувшись, поехал вниз по склону. У подножия холма в вечерних сумерках смутно белели крыши деревенских изб. Хинако медленно открыла калитку. С тех пор как она приехала в Якумуру, прошло уже пять дней. За это время дом, сперва державшийся отчужденно, вспомнил ее и снова стал милым и родным.

— Добрый вечер, дом! — Громко поприветствовав его, Хинако повернула в замке ключ.

Сегодня они с Фумия чудесно посидели в японском ресторанчике в Китано. Улыбаясь приятным воспоминаниям, Хинако переоделась и направилась в ванную. Заметив на стене крошечного тритона, она уже не завизжала, как в первый раз, а приоткрыла окошко и осторожно выпустила его наружу. Ее столичная жизнь, работа, Тору — все это казалось теперь далеким, забытым сном. Всего пять дней, а кажется, будто она уже целый месяц живет в этой деревне.

Надо бы позвонить родителям в Тибу, они наверняка волнуются. Последнее время все ее мысли занимает лишь Фумия. Если у них и дальше так пойдет, то она, в сущности, не против насовсем перебраться в Якумуру. А что? Перестроит дом, наймет в Токио секретаря, а работать будет здесь, в деревне. Если соскучится по городской жизни — всегда можно ненадолго отправиться в Токио, а потом снова вернуться сюда. Может быть, такая «двумерная» жизнь — как раз то, что ей нужно? Дав волю воображению и счастливо улыбаясь, Хинако распахнула дверь на веранду.

В саду раздался шорох. Ладони мгновенно вспотели, в глазах потемнело. Из-за деревьев прямо на нее шла одинокая белая фигура.

— Ш-ш… Тише. Это я, — неожиданно привидение заговорило голосом Юкари.

Хинако изумленно уставилась на бывшую одноклассницу. Та выглядела просто ужасно. Растрепанные волосы небрежно торчали во все стороны, из губы сочилась кровь, а разорванная блузка больше походила на рубище. Юкари в изнеможении присела на веранду и пробормотала:

— Прости, что так поздно. Это единственное место, где мой муженек не станет меня искать.

— Что случилось?!

Юкари испытующе взглянула на нее снизу вверх:

— Что-что! С мужиком он меня застукал, вот что!

Хинако вспомнила Юкари и Кимихико, рука об руку исчезающих в круговерти фейерверка.

— С Кимихико?

На лице Юкари промелькнула досада:

— Ну вот! Даже ты уже знаешь.

Хинако стала с жаром уверять подругу, что сказала наобум, и это ее, похоже, немного успокоило.

— Просто если слухи доползли даже до тебя, значит, дело плохо.

Горько усмехнувшись, Юкари принялась рассказывать. Кто-то, увидев их на вчерашнем празднике, не преминул доложить об этом ее мужу.

— Мой был просто вне себя. Таким я его еще не видела. Сначала мне как следует наподдал, а потом бросился к Кимихико разбираться. Боюсь, как бы не убил его… Слушай, а можно я от тебя позвоню, узнаю, как там Кимихико?

Хинако проводила Юкари к телефону, но та заколебалась:

— А что, если не он подойдет? Слушай, будь человеком! Позвони ему, подзови к телефону, а я потом возьму трубку.

— По-моему, это подозрительно.

— Перестань! Тем более у тебя выговор токийский. Тут ни одна собака не подкопается! Они только к нашим, деревенским с подозрением относятся. Ну что тебе стоит?! — захныкала Юкари и тут же, быстро набрав номер, протянула Хинако трубку.

Деваться было некуда. Трубку взяла пожилая женщина. Сгорая от стыда, Хинако представилась и попросила к телефону Кимихико. Женщина заколебалась, но все же позвала его. Юкари вцепилась в трубку, словно утопающий в соломинку:

— Кимихико?! Это я, Юкари!

Хинако вернулась на веранду.

Из дома Оно слышались смех и веселые молодые голоса. Наверное, сын и дочь приехали погостить на выходные. Она представила Ясудзо, потягивающего саке в кругу детей. Сквозь сизые кольца сигаретного дыма Хинако задумчиво глядела на мерцающие во мраке окна.

На веранду вышла Юкари, умытая и совершенно успокоившаяся. Кровь с подбородка исчезла, волосы в полном порядке. Примостившись рядом с Хинако, Юкари задумчиво промолвила:

— Представляешь, мой дурак ворвался в дом к Кимихико и получил по морде. Не ожидала, что это будет так приятно.

— Ты лучше подумай о том, что сейчас у Кимихико в семье творится. Наверняка там нешуточный скандал!

— Похоже на то. Даже по телефону было слышно, как его жена рыдает в голос, — торжествующе улыбнулась Юкари.

Хинако снова вспомнила детство. В школе Юкари была настоящей королевой — староста класса, прима в драмкружке, звеньевая на школьной линейке. На ее лице всегда блуждала эта довольная улыбка — улыбка человека, с детства привыкшего ощущать собственное превосходство. Сидя на краю веранды и беззаботно болтая ногами в воздухе, Юкари весело пропела:

— Ну и хорошо, что все открылось. Теперь мы с Кимихико спокойно укатим в Осаку.

Хинако потрясенно взглянула на нее:

— Но… Юкари! У тебя же ребенок!

— А что ребенок? Пусть теперь свекровь с ним покрутится! Вышла замуж — она давай пилить: «Когда родишь? Когда родишь?» Родила — жалуется, что ребенка не так воспитываю. Раз такая умная, пускай сама и мается.

— Но ведь и у Кимихико жена, дети… Неужели тебе их не жалко?!

— Брось! Говорят, женушка у него та еще штучка. Мужика совсем забросила, хвостом крутит направо и налево. Кимихико мне давно говорил: если, мол, ты разведешься, то и я тут же разведусь. В Осаку звал. А Осака — это тебе не какая-нибудь занюханная деревня! Уж там-то я заживу!