Алексей Шолохов - Они

– В каком смысле?

– Ну, сейчас ты этого усатого чуть под прилавок не загнал. А выступление с совками вообще выше всех похвал.

– Да, достали. Выбирают совок, будто от этого зависит их жизнь. Ты знаешь, после суеты большого города мне кажется, что здесь люди просто засыпают на ходу.

– Папа, папа, смотри, какой котик! – Стасик стоял у коробки, в которой лежал огромный перс.

– Сынок, он, наверное, стоит дорого, – попытался отговорить сына Леша.

– Бери, папаша, – гаркнула старушка в зеленом берете. – Себе, поди, ни в чем не отказываешь.

Алексей дернулся и наверняка бы «выступил», если бы не Андрей.

– Бать, да ладно тебе. Я добавлю.

– Сколько? – Алексей достал кошелек, уже в третий раз за утро.

– Пятьсот рублей.

– Бабуль, давай триста.

– Пятьсот.

Не любил Леша торговаться, но почему-то именно сегодня не хотел уступать. Причем никому.

– Бать, если не хватает, – шепнул ему на ухо Андрей.

– Мать, триста пятьдесят.

Трудно сказать, что именно повлияло на решение старухи, но она с улыбкой приняла три сотни и одну пятидесятку и подтолкнула ногой коробку с персом.

– Спасибо, папочка. – Стасик схватил своего нового друга на руки. – Какой тяжелый!

Кот даже не сопротивлялся. Андрей и Леша улыбнулись.

– И это еще не конец, – произнес Страхов-старший.

– Ты о чем? – не понял Андрей.

– У нас же есть еще Кроха. Надо и ей какого-нибудь друга. А то ж они эту тушу на части порвут.

Он осмотрел ряды в поисках подходящей животины.

– Пойдем-ка.

Страховы остановились у клетки с кроликами.

– Я думаю, это то, что надо, – произнес Алексей.

Жанна сидела в кухне и чистила картошку. Леша с детьми должен был вернуться к обеду. С детьми, хм… Андрюша совсем взрослый. Ей было очень стыдно перед ним за утренний концерт. А, девочка, снова кокетничаешь? Перед пацаном тебе стыдно, а перед родным мужем – нет? Может быть, ей и перед ним бы было стыдно, но после того, что она потом увидела в окно, Жанна решила: если Леша не бросит пить, то она уйдет от него. Это Жанна ему угрожала убийством, а на деле она не смогла бы дать ему отпор, если бы он вдруг решил ее поколотить.

Она вспомнила довольно-таки неприятную картину. Леша сидел на скамейке и с кем-то разговаривал. Именно с кем-то. Люди, говорящие сами с собой, не поворачиваются к предполагаемому собеседнику, потому что он сидит внутри. А Алеша поворачивался в сторону, будто с ним рядом кто-то сидел, что-то говорил, прислушивался, получая ответ. И еще почему-то постоянно отмахивался, словно его атаковали комары или осы.

Воспоминание об этих пиратах среди насекомых заставило вздрогнуть Жанну. Но дрожь не прошла, потому что Страхова вспомнила, как в какой-то момент Леша подскочил со скамейки и заорал на оставшегося там сидеть. Лавочка была абсолютно пуста, но только не для Алексея. Потом он замолчал и посмотрел на нее, будто все это время знал, что она наблюдает за ним. Его взгляд был настолько пронизывающим, что Жанна испугалась и на всякий случай посмотрела назад. Ей вдруг показалось, что рядом с ней кто-то есть, тот, кого видит только Алеша. Но в комнате никого не было. Когда она снова посмотрела на мужа, он уже пришел в себя. Что ей оставалось делать? Она просто покрутила у виска, показывая, что он полный придурок.

Жанна дочистила последнюю картофелину, когда раздался странный хлопок, будто кто-то ударил ладонью о пол. А затем прозвенел детский смех. Жанна улыбнулась. Кроха проснулась и с чем-то играла наверху. Жанна вымыла руки и пошла проверить, что так развеселило дочь.

Она подошла к двери спальни Стаса и Алены. Дверь была приоткрыта, и Жанна увидела дочку, сидевшую к ней спиной.

– Почему ты так говоришь? – вдруг спросила Алена. – Ты останешься моим другом.

Жанна попыталась войти, чтобы посмотреть, с кем разговаривает ее дочь, но дверь будто была подперта чем-то.

– Крошка, открой дверь, – попросила Жанна.

Но дверь отпружинила и, ударив больно по рукам женщины, закрылась.

– Крошка, кто там с тобой? – Жанна не скрывала страха. – Крошка!

Страхова со всей силы принялась колотить по злополучной двери.

– Доченька, ну скажи хоть слово.

Она била с такой силой, что уже не чувствовала рук.

– Что случилось? – услышала она сквозь собственные рыдания голос мужа.

Жанна обернулась. Леша и Андрей стояли, запыхавшиеся, у лестницы.

– Жанна, что произошло?

– Леша, скорее. Там с Крошкой кто-то был. Он запер дверь.

Страхов отодвинул жену, отошел назад и, сделав шаг вперед, ударил ногой в замок. Дверь гулко ударилась о стену. Алена сидела спиной к ним и рисовала. В комнате больше никого не было. Леша подбежал к окну – все створки были закрыты. Повернулся и осмотрел детскую. Прятаться было негде. Две раскладушки стояли сложенные у правой стены.

Жанна очнулась и снова зарыдала. Подбежала к дочери, схватила ее за плечи и закричала:

– Почему ты мне не открывала?! Почему?!

– Мамочка, меня здесь не было. Мы с Бэби ходили к нему домой.

Леша подошел к дочери и присел на корточки.

– Крошка, милая, а где живет Бэби?

Девочка выбрала один из своих рисунков и ткнула в него. Когда она убрала палец, Леша увидел колодец.

Алексей подошел к колодцу. Из-за того, что сказала Алена, страх перед этой засыпанной ямой вернулся. Он вспомнил свой первый визит сюда, как он боялся открыть крышку. Но Леша тут же отмахнулся от этих мыслей.

«Не живет здесь никакой Бэби, нет никаких безликих паучих. Ничего этого нет. Мне просто нужно выкурить сигарету».

Леша отошел от колодца и посмотрел на соседский участок. На лавке у сарая дремал Семен Игнатьевич. Леша ловил себя на мысли, что рад видеть только этого соседа. Он мог проговорить с ним хоть сутки.

– Иди сюда, Леш, – позвал старик.

Леша подошел к сараю, отодвинул штакетник и пролез на соседский участок.

– Присаживайся, сынок.

Леша сел и уставился прямо перед собой, на обнаженный лес.

– Ну что, как обжились?

Страхов пожал плечами.

– Мы в доме первый раз переночевали.

– Порой этого достаточно, чтобы понять, твое это или нет.

Леша не совсем понял, о чем говорит старик, но не стал переспрашивать, просто кивнул.

– Как провели ночь?

Алексей посмотрел на Семена Игнатьевича. Он хотел понять, что от него хочет услышать сосед.

– Нормально, – так и не поняв, ответил Страхов.

На самом деле ни хрена не нормально. Ему не давали покоя кошмары и видения. Может быть, белая горячка курильщиков знакома соседу?

– Семен Игнатьевич?

– Да?

– Вы курите?

– Нет. Но были времена, когда мои легкие удивлялись, что еще работают. Три пачки в день, сынок. Три пачки. Пока я не решил, что выкурил свое с лихвой.

– И давно? Давно вы решили бросить?