Саймон Кларк - Царь Кровь

– Этот Бен Кавеллеро, что он вообще из себя строит?

– Не знаю, я его вообще пару раз видела. Но зачем он нас сюда послал? То есть зачем на самом деле?

– Знаешь, вся эта идея какая-то… фашистская.

– Согласна. Полностью фашистская. Попахивает нацистской идеологией.

– Выбрать людей, чтобы они пошли и стали лагерем там, где никто не найдет. Все это похоже на немецкие фильмы с пропагандой “Силы через радость”.

– Нет, я про то, кто ему дал право решать, кто пойдет и кто останется?

– А он поставил на нас эксперимент. А что? Возьми шестьдесят человек, вооружи до зубов и поставь во главе диск-жокея из Америки.

– О котором вообще никто ничего не слышал.

– Вот именно. Поставь его главным и отправь их всех в глушь.

– И посмотри, сколько они продержатся.

– Пока им не перережут глотки.

– Или пока они сами себе глотки не перережут.

Заткнитесь!

Мне хотелось это крикнуть, но в их речах был смысл. Как бы ни уважал я Бена и как бы прав он ни был, отсылая нас из Ферберна, пока там не разразился хаос, я видел впереди целый терновый лес проблем.

Будут ли люди делать то, что просит Стивен?

Не найдется ли кто-нибудь, скажем, Дин Скилтон, который решит, что лучше подходит на роль лидера?

Что, если мы напоремся на тысячные толпы беженцев, притом изголодавшихся? Что их остановит, когда они увидят наши запасы провизии?

А если у кого-нибудь случится аппендицит?

А потянет ли и дальше старик Фуллвуд?

А что мне делать с Кэролайн?

А если земля разверзнется у нас под ногами? Если начнет изрыгать огонь и камни?

И кто, черт возьми, заглядывал ко мне в палатку?

У меня пересохло во рту. Я вспомнил факс этого парнишки из Южной Африки: “Я видел вчера ночью серого. Он шел среди мертвецов. Газ ему не вредил”.

Я вспомнил странную вспышку Стенно: “Серые! Вы слышали о серых?”

Я думал, что не разглядел ту фигуру ночью, но сейчас понял, что видел больше, чем мне казалось. Только почему-то подавил это воспоминание. Какой-то подсознательной цензурой.

Я видел человека, который на меня смотрел. Было темно, но не так, чтобы нельзя было разглядеть крупный силуэт с массивной головой.

И лицо.

Да… да! Теперь я вспомнил это лицо.

Оно было серым.

Пламя мы увидели километра за два.

Вполне подходящим образом, если учесть роль Стивена как Ноя – он вел группу колонной по два.

Велев остальным идти вперед, он остановился подождать меня.

– Вон там огни, – сказал он, пристраиваясь ко мне на ходу. – Здоровенные.

Я кивнул:

– И на нашем пути.

– Именно. Их можно обойти?

– Насколько я могу судить, они в деревне… – я развернул на ходу карту… – Грассхолм. Похоже на подожженные дома.

– Может быть. Отсюда трудно сказать, но пламя не похоже на пожар. Слишком синее.

– Вулкан?

– Ох, надеюсь, что нет.

– Может, газ горит?

– Возможно. Похоже на пламя газовой горелки, да? Синее с оранжевыми проблесками, а наверху желтое.

Я поглядел на карту.

– Если взять на восток, можем пройти пару километров по тропе через лес Элмета, а потом свернуть на север, там открытая местность. Потом вернемся на прежний путь.

Мы подбежали к голове колонны и свернули на восток вниз по склону. Никто ни о чем не спросил. После града еще целый час шел дождь. Черный лед превратился в жидкость цвета колы, и она сбегала по нагретому склону, так что мы шли по щиколотку в грязной воде, а сквозь ветви нам на головы капал дождь.

Поэтому темп снизился до медленной ходьбы, и мы шли, не думая ни о чем конкретно, а только о следующем привале и горячих бобах с колбасой.

Через час после поворота мы миновали одинокую ферму. Оттуда вышел старик и помахал нам рукой. Было непонятно, то ли он подзывает нас, то ли машет, чтобы шли своей дорогой. Потом стало ясно, что именно он сигналит. Старик вошел в дом, вышел с ружьем и пальнул в нашу сторону. Мы были достаточно далеко, чтобы это было не слишком опасно, но прибавили шагу. Он явно решил превратить свой дом в крепость, пока все это не кончится. Посетители не приветствовались.

Еще через полчаса показалась другая одинокая фигура. Это был мужчина лет тридцати; он шлепал к нам по мокрому полю. Когда он подошел ближе, стали видны длинные спутанные волосы, футболка, шорты и ковбойские сапоги. Даже со ста метров было видно, что он явно и полностью безумен.

Он рысил, распевая:

– Дик-дик-дик-детектив… дик-дик-дик-дстектив…

Он приближался к нам, прибавляя шагу и громкости. Дин снял с плеча ружье и наставил на бегущего психа.

– Дик-дик-дик-детектив… дик-дик…

– Не надо. Дин, – предупредил Стивен, – он безоружен.

– Да, но он псих.

– Дин!

– Мы не должны рисковать. Если он не остановится, я стреляю.

– Нет.

Стивен подбежал к Дину, рванул на себя дробовик, и Дин растянулся на траве.

– Дик-дик-дик-детектив!

Сумасшедший вбежал в цепь стоящих людей, разбрызгивая воду ковбойскими сапогами, глаза его горели. Я сдернул с плеча винтовку, Говард Спаркмен вытащил револьвер.

– Дик-дик-дик…

Псих не остановился, цепь раздалась. Он никого не зацепил, даже случайно, и побежал дальше с развевающимися по ветру волосами, а прищуренные глаза смотрели куда-то на горизонт. Вот он сбежал вниз по холму, и голос затих вдали.

– Дик-дик-дик-детектив… Дик-дик-дик-детектив…

Дин ничего не сказал, но я видел, как он буравит взглядом затылок Стивена.

Сейчас, через два часа, слышно было только шлепанье ног по мокрой траве. Выглянуло солнце, от травы пошел пар.

Мы со Стивеном вели группу на восток, горящая деревня осталась слева. Она казалась безлюдной. Кто-то из наших оглянулся на голубые языки, пляшущие над разрушенными домами, но усталость превозмогла еще остающееся любопытство.

Солнце мстительно пробилось сквозь расходящиеся тучи. Уже не только трава, но и наша одежда стала исходить паром. Впереди ждала прохладная лесная тень.

– Здесь нет больших дорог? – спросил Стивен. – Или деревень?

– На карте ничего не обозначено. Только церковь в этом лесу.

– Даст Бог, наше отклонение не слишком удлинит маршрут. Хорошо, что не зимой пришлось идти. Даже летом, и то тяжело. Как вы, мистер Фуллвуд?

– Если руки действуют, надо ими работать. Обычный ответ старика Фуллвуда, произнесенный так, будто он сам Шекспир на сцене.

– Наверное, это значит, что он еще не сейчас свалится, – шепнул мне Стивен. – Осторожно, тут заросли ежевики.

Лес рос так густо, что нам пришлось идти по извилистой тропе гуськом.

В лесу было тихо, слышно было, как дышит идущий сзади. Птицы не пели. Какое-то было мертвое ощущение от этого леса, от него мурашки шли по коже. Но было еще и какое-то напряжение в этой обстановке. Я поежился. Напряжение, готовое прорваться чем-то страшным. У меня в голове вертелась мысль: Что-то здесь случится, что-то случится, что-то плохое, очень плохое.