Pferd im Mantel - Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой

— Да там по мелочи. Ребята мост раскидали, Борька всё жаловался на хруст какой-то. Ну выработка есть, конечно, но в целом при должном надзоре ещё послужит. Собрать осталось да масло залить.

— Сань, ну ты не тяни, раз сложного ничего. Пусть твои парни приводят в чувство тягач — чем скорее, тем лучше. Сам подумай — кого взять с собой туда, сколько надо ребят тебе? Но и так, чтоб Село не оголять — мало ли чё тут, пока мы там. Пойдём на несколько дней. Дороги, Сань, дерьмо. Размыло, заросли, ям полно. Мосты — это ваще песня. Короче — просто не будет.

— Понял, Федь. У вас там сегодня стол выкатывают бабы, я заметил….

— Не настраивайся. Мы с тобой на Службу, потом к Рускову в Правление — там и повечеряем.

— Нифигасе. Чё это за аврал, Федь?

— Ну а ты думал… Сам ведь знаешь — с техникой и топливом на Селе проблемы. А лето уже на носу, нет? Я уж не говорю даже, чего на следующий год будет….

— Да, дела!! Я тут последнюю неделю, братан, кручусь как белка в колесе. Жопа в мыле, время идёт, а дел меньше — не становится.

— Саш! Как бы не вышло так, что времени не останется вовсе, а сделать надо будет всё. Понял о чём я?!

— Типа — помрём все? Да ну нафик. Люди уже семь лет как помирать перестали. Только здоровеют на глазах.

— До того, как Случилось, тоже никто в хрен не дул, что разом может всё изменится. В кредит жили, на Мальдивы летали, домики на Рублёвке строили. Бентли — шментли, Диор — фигор. А потом все обосрались от неожиданности. Опаньки — вот вам войнушка ядерная. Опаньки — чё это такое? Мама моя, мертвяки по Москве шарят, людей средь бела дня жрут. Ой, а кто это там, среди облаков в белом ходит? Боженька? Гламуурр, надо будет обсудить с подружками в Куршавеле… Ни хрена нет в этом мире констант, Сань. Всё меняется, и часто — с ног на голову.

— Да ты жжошь, братан. Тебе бы книги писать.

— Да может и писал бы, да кому они на хрен нужны, Саш? О, кстати, чуть не забыл, старик. Помнишь, ты просил снарягу для тебя нарыть? Знаешь, где охотничий магазин был в Лихославле?

— Ну, помню, так, смутно.

— Это хорошо. Покажешь — там и нарядим тебя.

— Ну что, братцы, пора к столу двигать? — подвёл итог беседе Фёдор. — Там без меня сегодня, и хлебом молю — поменьше трындите, ну сами понимаете…

Мужики поднялись, собрали своё и тихо переговариваясь между собой двинули в сторону деревни.

Воистину — нервы есть первопричина всех соматических заболеваний. Стоит только начать париться больше положенного над каким-либо случаем, происшедшим с тобой, подпадающим под понятие «негатив», как снежный ком мыслей начинает дёргать твой разум во всех трёх измерениях, да так, что и там, где было до этого вроде-бы слава Богу, всё начинает рушиться и кажется, что человека, как говорится, сглазили. А если в дополнение к личному ещё и общий фон фиговый, то ваще — не знаешь куда деваться. Денёк — второй — третий на нерве побегаешь, хлоп — вот и бессонница тут как тут. Бессоница уже верный звоночек напряжённому разуму, излишне озабоченному произошедшими делами, которые, кстати, как правило ты уже проехал (а они уже случились) и изменению не подлежат — о чём? А, да. Да у тебя депрессия, мужик. А долгое присутствие оной терпеть, как и головную боль, нельзя. Люди говорят — крыша поедет. Ну некоторые, конечно, привыкли к депрессухе — и как то уживаются. Попарятся — понервничают — в больничку к доктору пойдут. Доктор им прозак выпишет, они скушают таблеточку — опа! — уже всё по фигу. Сидят со счастливым лицом перед телеком, сериал смотрят — смешно. Чё вокруг — до фонаря. Хорошая штука — жизнь без сознания. Многие мечтают.

Но хорошо рассуждать и копаться в такой философии на берегу — а когда с тобой херня какая случится, то вот — твой выход, мужик. Начинай париться и нервничать. Опусами Карнеги хоть обчитайся — всё пофигу. Потому что это — твой геморрой, голова не в состоянии логично мыслить, и нормальный ответ твоего организма такой — быть на нерве, пока не попустит.

Сашу Волкова не попускало уже четвёртый день, как с понедельника оприходовало. И причин на то, чтобы сильно париться, было три:

Во-первых, Арам, директор и владелец автосервиса, где Саня бригадирствовал в команде мотористов, уволил его со скандалом на ровном месте — якобы за систематические претензии к качеству работ от неких постоянных клиентов. Каких, нахрен, постоянных — тех Саня всех знал в лицо и за руку здоровался, ведь со дня открытия этого сервиса там работал — никто так и не понял. Арам выкатывал глаза и орал, при этом Саня обоснованно предположил, что может время уже тому пойти в больничку — провериться на «базедову». При этом абсолютно прозрачно для всех было и то, что «большой босс» серьёзно положил глаз на новую девицу Анечку, которая сидела на телефоне и была вожделенной обладательницей полного третьего номера и хороших ног, которые она считала правильным всем поголовно предъявлять в быту и на работе, обтягивая их смачными цветными колготками (чулками?). Долго такое дефиле безнаказанным продолжаться в этом мужском коллективе не могло и поэтому, в течении первых двух недель её пребывания в вышеуказанной должности произошли опять же три вещи: Саша Волков к концу первой недели её занятости Анечку таки подснял, а к середине второй — отпостелил; Арам потерял голову и облик руководителя на фоне ежедневного наблюдения за женскими прелестями и его, как говорится, понесло; и саму Анечку, таки в очередной раз изнасиловали по дороге домой, о чём она, испытывая гордость от произошедшего, в красках поведала грубому мужскому коллективу, с подробностями и комментариями. При этом Анечка, хлопая ресничками, в рассказе делала акцент на Саню — мол, дама ждёт рыцарского поступка, но тот, записной ходок, не реагировал. Чего нельзя сказать про Арама — мужчина вспылил, кричал при всех что-то типа «я этих баранов найду и порежу, мамой клянусь», ну и так далее. Баранов этих, понятно, никто не нашёл — да и не искал, но, как результат, крепкая Анечкина попа плавно перетекла из Саниных натруженных рук в волосатые ладони «биг босса», со всеми вытекающими. Для Сани, например, вытекло увольнение и личное предупреждение Арама — «прошу, Саша — не звани больше Анечке и не хади к ней, да?! Узнаю, парежу, мамой клянусь!», на которое Саня не нашёл ничего лучшего, как послать этого резателя просто и понятно — на хуй, собрать личный инструмент, попрощаться с парнями и поехать домой. Для Анечки, как днём позже поделились парни из бригады, вытекло долгожданное предложение стать любимой супругой и «Форд Фокус» 2001 года, мотор на котором перебирал лично Саня. Такие вот гримасы производственного секса, будь он неладен. Для самого Арама вытекло коллективное стебалово автослесарей, закулисное конечно, и всеобщее мужское неуважение к руководителю, похерившему Первое Правило Директора — не греби где живёшь, не живи где гребёшь. Поэтому Саня начал переживать первую проблему со следующими думками: плохо, что потерял хорошую работу с достойной оплатой и веским леваком; плохо, что вариантов найти что-то достойное на горизонте не просматривается; плохо, что Анечка соскочила — а была хорошей половой партнёршей, поди найди такую, а бабла нет нихрена, что, поиску понятно мешает. Кругом зло.