Иван Панкеев - Копья летящего тень
- Название:Копья летящего тень
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Терра - книжный клуб
- Год:1998
- Город:Москва
- ISBN:5-300-02015-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Панкеев - Копья летящего тень краткое содержание
В книгу вошли произведения двух отечественных авторов, работающих в разных стилях, но в одном направлении и доказывающих, что славянское воображение способно не только осознать традиции английской «готики», но создать собственный «мягко»-готический роман в России.
Копья летящего тень - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вот и лето… У Пугачевой песенка такая была когда-то: «Лето, ах, лето…» Помнишь, как сорокалетняя женщина напевала эту песенку, готовя тебе утром кофе в чужой квартире, в которой вы провели всю ночь?
Еще бы тебе не помнить, тогда тебе было двадцать пять. Тогда ты умел быть счастливым круглосуточно, даже во сне. Тогда в твоей голове не было такой вялой серой паутины, как теперь.
Куда все подевалось? Интересно, куда вообще исчезает энергия счастья?
Ну вот, самое время для таких размышлений. Ты еще трактат сядь писать — гляди, и растянешь свою агонию года на два, мазохист доморощенный.
Нет, все-таки интересно — ведь было же все: и любовь, и надежды, и планов громадье, и желаний — воз с прицепчиком, корзина незавязанная. Куда исчезло-то? Как испарилось? Во что, по законам физики, трансформировалось?
Действительно, лето — никудышнее время для смерти, промежуточное какое-то. На мысли тянет, на воспоминания.
Ты бы, Воронцов, вместо воспоминаний порядок в столе навел. А то придут чужие люди, станут читать письма, дневники, разглядывать фотографии. А там, между прочим, какие никакие, а все-таки секреты, тайные признания. Тебе уже все едино будет, а тем, кто доверялся тебе — каково? Они-то остаются, им-то — жить.
Как это тебя угораздило стать исповедником? Вот ведь друг твой никому во всем мире о своей любовнице — ни слова. А тебе — в каждом письме.
Или Валентина — от собственного мужа подозрения скрывала, а тебе — на двадцати страницах написала.
Даже студентки, и те о несчастной любви пишут. Родителям не говорят, а тебе, Воронцов, зануда ты зеленая, пишут. Кстати, где эти письма от первого курса с признаниями? Вот, даже сам не знаешь, где.
Впрочем, в этом хаосе сам черт ногу сломит. Свои два метра живого роста разместить бы, не то что письма. Да еще книжек тысячи три, не меньше, все время на голову падают.
А, теперь уж все равно. Как же все надоело! И сосед-алкоголик, и потогонная работа сразу в трех местах, и необходимость в собственной комнате разговаривать вполголоса, и этот идиотский спаренный телефон, по которому соседка с пятого этажа болтает часами как раз в то время, когда тебе позарез надо звонить на телестудию, и диван-раскладушка, потому что нормальный негде поставить, и из-за этого приходится жить как в тюрьме, где лежать можно только ночью…
А знаешь, Воронцов, ты все-таки молоток. Даже в этом натуральном дерьме сумел кое-что стоящее сотворить. И телепередачку ничего сделал, толковую (кстати, письма зрителей тоже нужно куда-нибудь пристроить).
Ну, статейки — ладно, сотней больше, сотней меньше… А вот диссертация зарубленная — класс. На ней какой-нибудь охламон докторскую только так сделает. Потому и зарубили, что ясно было: пусти козла в огород, он всю капусту сожрет.
Козел — это ты, Воронцов. Не потому, что такой хороший, а потому, что дубина стоеросовая, всю жизнь думал, что человека за дело ценят. Фигушки. Ты сам-то скольких тупиц пристроил, которые теперь в тузах ходят? То-то же. Говорят, учиться никогда не поздно. Но это не про тебя сказано, Воронцов, не про тебя. Этому ты уже не научишься.
А может, уехать к чертовой бабушке из этого города, в какую-нибудь близлежащую глушь — в Болшево или в Орехово-Зуево? И живи себе, пиши трактаты о сущности счастья и бренности бытия…»
— Здравствуйте! — раздался рядом энергичный женский голос.
Воронцов машинально, по профессорский своей привычке, кивнул. В университетских коридорах студенты снуют туда-сюда, и через каждый три минуты — «здравствуйте».
— Вы меня слышите? — не унимался голос.
«Слышу, слышу» — подумал про себя Воронцов и вдруг понял, что это к нему обращаются.
Тряхнув головой, словно отгоняя недавние размышления, он обернулся на голос. Рядом стояла коренастая, похожая на боровичок женщина. Такие если и не останавливают коней на скаку, то лишь по причине отсутствия этих самых коней на улицах столицы. Зато точно открывают любые двери и добиваются своего.
— Вы что здесь делаете? — обрушилась женщина-боровичок на него с очередным вопросом, ни секунды не сомневаясь, что Воронцов обязан тут же ответить.
Когда-то он завидовал таким людям — боевым, напористым, не признающим преград. Потом стал замечать, что такая непосредственность часто граничит с хамством.
Сейчас он был застигнут врасплох и потому в ответ только пожал плечами:
— Гуляю. А что, собственно, случилось?
— Как что? — изумленно воскликнула женщина. — Через двадцать минут ваша передача, а вы гуляете?!
До Воронцова не сразу дошло, о чем она говорит. Потом понял, что это одна из телезрительниц. То, что передачи записываются за неделю до эфира, ей и в голову не приходило.
— А-а, — изобразил он на лице озабоченность, — а я вот как раз туда и иду.
— А вы успеете? — деловито осведомилась она.
— Успею, успею, меня машина ждет, — заверил ее Воронцов, — извините, пора. До свидания.
— До свидания, — отчеканила дама, — значит, я пошла смотреть.
Воронцов покивал головой, понимая, что самое лучшее — промолчать, потому что каждое его слово могло повлечь за собой новый вопрос непрошеной собеседницы, и ускорил шаг.
Его уже давно не огорчали и не раздражали улично-транспортные диалоги, к которым он относился как к неотъемлемой части своей работы. Все люди разные, и если одни понимают, что у него должно быть право на такую же, как у них самих, неприкосновенность, то другим кажется, что публичный человек принадлежит всем.
Он был рад, что когда-то придумал эту передачу с угадыванием авторов по отдельным строчкам, с призами, с круглыми читательскими столами, а главное — с печатанием книг.
Насмотревшись в свое время таких передач, как «Книжная лавка», «Домашняя библиотека», «Круг чтения» и даже «Графоман», Воронцов подумал, что все они построены вослед за родоначальницей, «Книжной лавкой», по одному принципу — напечатают издатели книг, а потом предлагают их читателям.
А что, если сделать наоборот?
Почему это никому не приходило раньше в голову? Ведь так просто — предложить два десятка произведений, дождаться, пока через месяц придут заказы, и если заказов более пяти тысяч — подключать издательства. А через три месяца рассылать уже готовые и оплаченные книги по адресам. Во-первых, никакого финансового риска, а во-вторых — любой может иметь именно ту книгу, о которой мечтал.
Передача сразу стала популярной и окупаемой, издатели начали приветливо улыбаться при встрече, потому что, печатая воронцовские заказы, им не надо было ломать голову над сбытом.
Другое дело, что сам Воронцов не умел использовать те возможности, которые появляются вместе с известностью. Много раз он клял себя за это, много раз решал попросить, коль уж не умел требовать, хотя бы нормальную квартиру, но все его начинания так в нем самом и погибали.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: