Марина Русланова - Большая книга ужасов 42

– Не, ну это грабеж! – Ленька старался сделать серьезное лицо. – Вы поймите: это ж не моя деревня, я не барин с крепостными крестьянами. Уеду завтра, и ешьте ее на здоровье. Мне-то что? Людей просто жалко. А так... Одна! Договорились?

Упырей, вымогающих выкуп, Ленька уже не мог бояться и просто валял дурака. А может, наоборот, храбрился так, ему было не до анализа своих чувств, ближе подходила новая сотня упырей.

Старая же гудела и стонала, как слет байкеров, но Ленька сумел расслышать:

– Пять... – Торговаться хотим, значит?

– Не-не-не! – Ленька замахал руками и сделал вид, что собирается уходить. – Я сейчас поеду домой, и делайте, что хотите. Только подумайте, что вы завтра будете жрать? Когда прикончите обе деревни и конюшню, э? А одна корова в день – немного, зато стабильно.

Вот спроси Леньку сейчас, откуда в нем это взялось – не ответит. Может, где-то видел в кино, может, на рынке или слышал в анекдоте. Но торговался он так уверенно, как будто всю жизнь проработал на рынке, и теперь уже сам не сомневался, что выиграет торг.

– Две...

– Годится! – Ленька бросил осиновый кол, красиво, чтобы он вошел в землю, и повернулся, собираясь уходить. – Завтра приведу. А то вы ж вчера всех сожрали. Где я ночью-то возьму? Так что, до завтра. – Он шагнул, и упыри расступились.

Он шагнул еще – они молчали. Он шел в деревню пешком, напряженно ступая и прислушиваясь: вроде не возражали упыри. Все время хотелось обернуться: вдруг обманули, вдруг идут следом, попутно нападая на людей в домах, но Ленька боялся. Обернуться страшно и не обернуться страшно. Так и дошел до дома, плюхнулся на диван в предбаннике и уставился в окно. Красных огоньков больше не было.

К утру возникли вопросы: где взять коров, да еще двух в день, и не сглупил ли спаситель, так легко согласившись на выкуп. Может, этих упырей еще можно было как-то победить: не колом, так чесноком... Или правда дешевле будет собрать взятку и объявить лес исторической ценностью. Это хотя бы один раз и на всю жизнь. А Ленька, дурачок, согласился на выкуп. А больше всего его бесило, что решать эти вопросы должен он, Ленька. Вот же: взрослые люди, целая деревня, и школьника запрягли. Не стыдно?

Елена вышла в предбанник в широченных трениках, явно Фокиных, и с пустым ведром.

– Так и не ложился? Надо иногда спать, а то как ты завтра-то будешь? Я в огород. – И прошла на улицу мимо Леньки с пустым своим ведром. Вот проблемы у человека! Хорошо хоть хватило такта не спрашивать, как прошла ночь.

Ленька подумал, что сейчас проснется и Фока, а ему надо еще где-то достать двух коров, и вообще некогда рассиживаться. Выбежал на улицу, отыскал Васькин велосипед и поехал по делам. В деревне еще с прошлой ночи не осталось ни единой коровы. Значит, что? Надо попробовать одолжить в Михайловке у Митьки с Лысым. Заодно узнать, как у них ночь прошла.

Деревня без собак выглядела опустевшей. Люди, конечно, встречались: во дворах, в огородах, на дороге. Леньку узнавали, многие говорили: «Здравствуйте», – именно так, на «вы». Ленька слышал в этом не уважение, а какую-то унылую обреченность: взрослые люди выкают школьнику. Наверное, все очень плохо.

До Михайловки было километра два. Ленька поехал мимо леса, уныло отметил, что он еще поредел: валочная техника работала на совесть. Увидел издалека смену с Сергеичем во главе, где не было ни Бабая, ни Ролика, и сильнее нажал на педали.

Митька с Лысым обосновались в дровяном сарайчике на самой окраине Михайловки. Дров там почти не было, зато на полу лежали спальники, ноутбук и огромный термос с кружками. Ленька даже позавидовал такому походному уюту, но из вредности спросил:

– Вас что, в дом не приглашают?

– А на фига нам дом? – не обиделся Лысый. – Там сыро и хозяева. Мы тут вдвоем, как короли. Чаю хочешь? – Он протянул Леньке горячую железную кружку, покопался в рюкзаке и кинул пакет с печеньем на импровизированный стол из двух полешков.

– Я вообще-то по делу. – Ленька отхлебнул кипяток, закашлялся и подумал, что не стоит рассказывать Лысому все. Может, они уже нашли способ борьбы с упырями, а Ленька откупиться хочет, как лох. – Как ночь прошла?

– Да никак! – Митька расстроенно махнул рукой. – Эти хороводы водили вокруг деревни. Мы их колышками пытались и пулями, да только не вышло ничего. Походили и ушли сами. Взрывать их, что ли? У тебя в деревне рыбу никто не глушит?

– Я спрошу... А со скотиной у вас как? Мне две коровы вот так надо, а в деревне ни одной не осталось. Где брать?

– Зачем? – удивился Лысый. Корова как метод борьбы с упырями не укладывалась в его голове. Значит, им откупиться не предлагали?

– Получится – расскажу. – Ленька лукавил, а что было делать. Ему надо было спасать свою деревню, Митьке и Лысому – свою. Если Ленька им сейчас скажет, разве они одолжат коров? Самим будет мало. А так, на благое дело, чтобы найти метод борьбы с упырями – деревенские сами отдадут, и упрашивать не придется.

Лысый нехорошо посмотрел, и Ленька понял, что его самого перехитрили:

– Ты давай не финти. Тебе откупиться предлагали?

Ленька молчал, уставившись в кружку, отчего-то было стыдно. А ведь он всего лишь хотел спасти деревню.

– Вот и нам предлагали. – Митька вздохнул и назидательно произнес: – Коров осталось всего десять, на одну ночь. Завтра надо будет что-то придумывать.

– Десять?! Да вы торговаться не умеете! Я вот на двух уговорил!

– Ну и молодец, – обиделся Лысый. – А нам коровы самим нужны.

– Хочешь, кролей подкинем? – предложил Митька так, что было ясно: и кролей не даст. Просто предложил из вежливости.

В таких случаях – встают и уходят. Не потому что обиделись, на войне как на войне, а потому что надо бежать искать чертовых коров. Ленька поставил недопитую кружку:

– У Ирки были? Как она?

Лысый резко помрачнел, а Митька сказал вслух:

– Ты в курсе, что ей Сергеич за работу платит?

Ленька сперва не понял:

– Ну да, она ж типа ночная дежурная: подмести, убрать. Кашу запарить...

– Леня, а мы кто? Ты, я, Митька... Мы тут ради своего удовольствия, что ли, пасемся, шкуру свою упырям подставляем, а?

Леньке такая простая мысль не приходила. Но сейчас он решил, что Лысый тысячу раз прав! Пусть деревенские платят им, хотя бы как Ирке. Если они скинутся, то получится вообще по две копейки с каждого. Не буквально, конечно. Но все равно ерунда даже по деревенским меркам. А то работа опасная...

– Я подумаю, может, скажу своим... Вы днем-то заходите. – Он вышел и прикрыл за собой дверь, зная, что никто к нему не зайдет. Это война. Тут каждый за себя и свою деревню. На Митьку с Лысым даже обижаться не за что, они за сотню человек отвечают и не могут так просто отдать Леньке коров. И торговаться не умеют. Сумели бы и Леньку б выручили.