Олег Трувинс - Неоновые блики

11 ноября 2011 года.

В Москве еще очень рано. Где-то около шести утра. Очень темно, почти так же, как ночью. На дорогах уже появились машины, которые радуясь отсутствием пробок, несутся по своим делам. В основном это небольшие фургончики – «хлеб», «молоко»… Они везут свой свежий груз в небольшие лавки и огромные гипермаркеты. Появляются и первые прохожие. Они сонно идут по темным тротуарам и внезапно исчезают… в дверях метро.

В спальне большой пятикомнатной квартиры еще темнее, чем на улице. Из-за плотных непроницаемых штор, в комнате не просто темно, а черным-черно, как будто ее до самого потолка залили самыми лучшими чернилами. Несмотря на ранний час, Петру не спится. Уже полчаса он лежит с открытыми глазами и внимательно прислушивается к странному шуму, доносящемуся из-за окна.

Проснулся он, все же, не из-за шума. Его разбудила страшная головная боль, которая прямо во сне внезапно поселилась у него в затылке. Тяжелая, пульсирующая боль просто заставила его проснуться, встать с кровати, сходить в столовую и принять сразу две таблетки довольно сильного обезболивающего. Вернувшись под одеяло, и с облегчением почувствовав, что боль постепенно уходит, Петр закрыл глаза, в надежде поспать еще хоть часок, когда и появился за окном этот необычный звук.

Складывалось такое впечатление, как будто кто-то невероятным образом забрался на двадцатый этаж и теперь непрерывно царапал по жести карниза маленькими гвоздиками. Неприятный скрежет, от которого у Петра сводило скулы, медленно перемещался от одного края окна к другому, замирал там на несколько секунд, а потом так же медленно двигался в обратную сторону.

«На двадцатый этаж вор вряд ли полезет. С крыши тоже не очень-то удобно – над нами еще пять этажей. Птица, что ли? Чересчур настойчивая… Полчаса уже ползает… Что же тебе надо? Дашь ты мне сегодня поспать, или нет? Ждешь там кого-то, что ли?»

Осторожно, стараясь не разбудить жену, Петр сполз с кровати, и на цыпочках подкрался к окну. Приоткрыв маленькую щелочку между шторами, он выглянул наружу.

Он оказался прав – за окном, прямо на покатом карнизе, крепко уцепившись за него когтистыми лапами, сидела большая черная ворона. Заметив Петра, она не улетела. Напротив, она словно обрадовалась его появлению. Постоянно соскальзывая, балансируя чуть приподнятыми крыльями, быстро-быстро перебирая своими черными лапками, она подобралась к центру карниза и, не моргая, уставилась на него своим черным глазом, больше похожим не на глаз, а на блестящую круглую пуговицу.

– Иди отсюда, – прошипел Петр и качнул шторами.

Ворона вздрогнула. Еле удерживаясь за скользкий карниз, но, по всей видимости, упорно не желая улетать, она медленно повернулась другим боком, и снова внимательно посмотрела ему в глаза своей второй блестящей пуговицей.

Петр просунул за шторы руку и замахнулся.

Ворона моргнула и слегка наклонила голову. Теперь вздрогнул Петр – он вдруг понял, что эта большая черная птица смотрит на него вполне осознанно. В ее взгляде, во всем ее облике, явственно угадывалась какая-то безграничная печаль, сожаление… Даже скорбь…

– Эй, а ну-ка пошла вон, – просипел уже слегка напуганный Петр и качнул шторами еще сильнее.

Ворона снова моргнула и нехотя отвернулась. Несколько секунд она выбирала направление, после чего, еще раз очень грустно взглянув на Петра, шумно оттолкнулась от карниза, взмахнула огромными крыльями и исчезла вдали.

«Птица в окне – к новостям», – подумал Петр, возвращаясь в теплую постель, – «надеюсь, к хорошим… Хотя, ворона… Да еще и черная… Да еще и такая печальная… Уж лучше бы вообще без новостей…»

Он лег на кровать и сразу же закутался в одеяло.

«Что за чушь – «печальная ворона». Чего только не привидится. Может быть она просто голодная. Или замерзла. «Печальная» – надо же было такое придумать. Тоже мне – птичий психолог… Научную работу еще напиши – «Осенняя депрессия у черных ворон»», – посмеялся над собой Петр и закрыл глаза.

Сон не приходил. Пересчитав несколько сотен овец, Петр снова открыл глаза и уставился в потолок.

«Может, ворон пересчитать? Депрессивных черных ворон… в очереди у кабинета психолога…», – усмехнулся он и повернулся на левый бок.

Его жена, Лера, по-прежнему лежала на боку, спиной к нему, поджав коленки к животу и укрывшись одеялом почти до половины головы. Казалось, что за все это время она не сделала ни одного движения. Петр осторожно подвинулся к ней почти вплотную.

– Эх Лерка, Лерка… Где же ты, моя прежняя Лерка… Что же с тобой стало…, – еле слышно прошептал он.

Совсем рядом с его лицом лежала прядь ее длинных черных волос. Петр придвинулся к Лере еще ближе и положил голову на прохладные волосы, прижавшись к ним щекой. Волосы благоухали чем-то очень приятным. Петр глубоко втянул носом воздух и автоматически детально проанализировал все, что смогло уловить его обоняние.

«Шампунь, дым ментоловых сигарет… И еще какой-то очень знакомый аромат… Что-то очень приятное… Даже изысканное… Явно дорогое… Древесно-табачное?.. Похоже на то… Но что же это?.. Какое-то средство для волос?.. Нет, не то… Я же тебя знаю, вспоминайся же…»

Он отодвинулся на свою половину кровати, закрыл глаза и попытался вспомнить этот привязчивый специфический запах, такой знакомый и вместе с тем такой неуловимый. Однако на память как назло ничего не приходило. Промучившись несколько минут, Петр тихонько встал с кровати и на цыпочках вышел из спальни в столовую.

Запах, тем временем, никак не хотел исчезать. Подобно старой жевательной резинке, приставшей к подошве, он проник глубоко в подсознание и намертво там впечатался, почему-то снова породив у Петра все те смутные подозрения, которые терзали его душу последние пару месяцев.

Странное и неприятное ощущение, что где-то рядом постоянно присутствует источник этого привязчивого аромата, раздражало. Стараясь поскорей избавиться от него, Петр слегка приоткрыл окно и подышал свежим, прохладным воздухом. Запах не отступал.

«Привязался, не отвяжется никак. И вспомниться не хочет, и убраться не желает! Сигаретой отбить?.. Попробуем…»

Он взял с широкого подоконника пачку сигарет и, чиркнув спичкой, закурил тонкую дамскую сигарету с ментолом. Глядя в темный массив леса, начинавшийся совсем недалеко от дома – прямо за дорогой, Петр глубоко затянулся освежающим дымом. На несколько секунд задержал дыхание. Медленно выдохнул струйку дыма в оконную щель. Под натиском ментола привязчивый аромат вроде бы отступил… Петр облегченно вздохнул и задумался:

«Ну и что с того, что Лера стала подолгу пропадать в своей редакции. Ведь из самой обычной домохозяйки она каким-то чудесным образом всего-то за неполный год умудрилась превратиться в очень известного журналиста, а ее статьи с каждым новым выпуском журнала становятся все популярнее… Понятно, что теперь они нуждаются в более тщательной проработке…