Елена Артамонова - Хранительница карт судьбы

Пальцы медленно приближались к плоскости холста. Еще немного – и она прикоснется к нему, тогда-то и произойдет что-то необычное. Может быть, посыплются фонтаном искры, или поверхность картины уподобится вязкой смоле, или рука беспрепятственно пройдет в иное измерение пространства. Отчаянно хотелось чуда. Настоящего чуда, способного изменить представление о мире и нарушить однообразный ход жизни. По коже бегали мурашки, сердце стучало быстро-быстро, руки немного дрожали…

Указательный палец Аннушки уперся в прохладную, покрытую рельефными мазками поверхность холста. И в этот самый миг исчезли и страх, и ожидание волшебства. Картина оказалась самой обычной картиной, а все остальное – плодом разгоряченного воображения и скорее всего затянувшимся сном.

«Какая же я дурочка, – разочарованно вздохнула девочка, направляясь к своей кровати. – Недаром надо мной все смеются!»

– А вот и рыба лупоглазая пожаловала, – будто бы вскользь обронила Кристина и начала припудривать нос. – Не повезло с внешностью бедняжке.

– Что?! – вошедшая в класс Аннушка резко обернулась, с трудом сдерживая гнев и обиду.

– Мы разговаривали на зоологические темы, и, кажется, не с тобой, Калистратова!

В душе кипела обида, а руки сами собой аккуратно раскладывали на столе учебники, тетради и письменные принадлежности – все как на подбор новенькие, будто взятые с витрины, хотя девочка пользовалась ими целый учебный год. Подготовившись к уроку, Аннушка раскрыла тетрадь, чтобы еще раз перед началом занятий просмотреть домашнее задание. Но строчки расплывались перед глазами от невыплаканных слез, а обида вот-вот грозила перерасти в ярость. Девчонке хотелось крушить все на своем пути, наказать наконец терроризировавшую ее обидчицу. Впрочем, ничего принципиально нового сегодня не произошло – Кристина и ее старавшиеся поскорее стать взрослыми подружки постоянно изводили Аннушку, оттачивая на ней свои зубы. Они донимали тихоню насмешками и злыми шутками, а потом, нисколько не смущаясь, просили Аннушку дать списать какую-нибудь трудную задачку, и та безропотно выполняла все их просьбы. Компания мечтавших стать фотомоделями красоток думала, что «лупоглазая рыба» боится их, но на самом деле Аннушка просто не могла отвечать грубостью на грубость и вести беседу в присущем им хамском тоне. А еще Аннушка не умела говорить «нет», и в этом тоже была ее большая проблема.

Дальнейшие события развивались по обычному сценарию. Вдоволь насмотревшись в зеркальце и наболтавшись с подружками, Кристина как ни в чем не бывало присела на свободное место подле «рыбы»:

– Калистратова, у тебя проблем с алгеброй не было? Дай глянуть уравнения.

Рука привычно потянулась к тетрадке, но, вспомнив обидное прозвище, которым наградила ее Кристина, Аннушка неожиданно для себя твердо произнесла:

– У меня нет проблем с алгеброй, но списывать я тебе больше не дам!

– Что?!

Кристина тряхнула локонами и с изумлением, будто в первый раз увидела, уставилась на тихоню с прозрачными рыбьими глазами и заляпанным веснушками лицом.

– Ты сама виновата, Кристина. Поменьше надо на дискотеках отплясывать и почаще заглядывать в учебник – тогда бы моя помощь тебе не потребовалась, – строгим учительским тоном произнесла Аннушка. – Боюсь, ты идешь по стопам своей старшей сестры, которую, если помнишь, едва не выгнали из школы за вечные прогулы и двойки.

Будущая фотомодель слушала отповедь с раскрытым ртом, совершенно не понимая, что случилось с этой жалкой, ничтожной Калистратовой. Аннушка тем временем закончила говорить и сделала вид, будто углубилась в изучение конспекта.

– Калистратова!

– Оставь меня, пожалуйста, в покое! У нас нет с тобой общих тем для обсуждения.

– Ладненько, ты еще об этом пожалеешь, рыба лупоглазая!

Их разговор слушала, наверное, половина класса – слишком уж необычной была реакция тишайшей Аннушки Калистратовой на очередной наезд. И теперь, глядя в лица ребят, Кристина почувствовала себя проигравшей. Сорвавшись, девчонка обрушила на Аннушку целый поток оскорблений, главным образом на предмет ее внешности. Та сидела с каменным лицом, героически сдерживая слезы. Потом, не вытерпев, побросала в рюкзачок учебники и тетради и направилась к выходу из класса.

– Калистратова, ты куда? – спросила Светлана Ивановна, с которой они едва не столкнулись в дверях. – Урок уже начался.

Аннушка ничего не ответила учительнице, стремительно сбежала по лестнице и вылетела во двор, оставив за спиной мрачное, полное тягостных воспоминаний здание школы. Девочка знала, что ее трудно назвать красавицей, но учиненный Кристиной разбор ее внешних данных стал последней каплей, сделавшей жизнь совершенно невыносимой. Что из того, что Аннушка была круглой отличницей и неплохо владела двумя иностранными языками?! Для Кристины Ильиной и тройка казалась хорошей оценкой, но зато ее по праву называли самой красивой девчонкой в школе и прочили звездную карьеру.

Чувствовавшая себя самым несчастным человеком на свете, Аннушка почти бежала по залитым ласковым весенним солнцем улицам, глотая слезы и мечтая скрыться в таком месте, где бы никто не увидел ее отвратительных веснушек…

Последний день апреля выдался солнечным и по-летнему жарким. Впереди маячили долгие первомайские праздники, жизнь казалась прекрасной и удивительной, а потому вид сидевшей на скамейке и горько рыдавшей девчонки не на шутку встревожил проходившего мимо паренька:

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

Аннушка даже головы не подняла, продолжая оплакивать свою горькую долю дурнушки.

– Почему ты плачешь?

В переливающемся расплывчатом ореоле слез возникла нескладная фигурка. Щуплый мальчишка с круглыми глазами и острым, похожим на птичий клюв носом, склонив голову набок, сочувственно заглядывал девочке в лицо.

– Скажи, я жутко некрасивая?

– Некрасивая? – удивленно переспросил паренек. – Неправда, ты очень даже ничего, особенно если перестанешь плакать.

– Нет! Я рыба лупоглазая! Они не зря меня так зовут! Я сама себе не нравлюсь!

– А я – Чижик-Пыжик. Вообще-то мое имя Алик Чижов, но иначе как Чижиком меня никто не величает.

– Аннушка. Слушай, а почему ты не в школе?

– Хороший вопрос. – Алик сел на скамейку рядом с девочкой. – Один неуравновешенный субъект раздавил мои очки и наговорил много неприятных вещей. В ответ я тоже проявил несдержанность и просто ушел с уроков. Без справок и разрешений. Ушел, потому что на душе стало очень тошно.

– У меня то же самое. Я удрала с уроков, хотя, наверное, зря. От них никуда не денешься.

– От уроков?

– От тех, кто обзывает и дразнит.

Слезы высохли. Обычно Аннушка с трудом сходилась с новыми людьми, но Чижик ей сразу понравился, и они без труда нашли общий язык.