Доктор Хаус - Виагра для дракона

Девушка улыбнулась и робко протянула ладонь «профессору». Василий хитро глянул в мою сторону, согнулся в неожиданно галантном поклоне и поцеловал протянутую для рукопожатия худенькую девичью лапку. Потом распрямился, метнул соколиный взгляд на раскрасневшуюся ординаторшу и громовым голосом рявкнул уже знакомое мне «Благославляю». Я только слегка присел, Заря схватился за голову, а вот девушке, принявшей на себя благословление святого, пришлось несладко.

Молодая докторица, ввиду непривычности к таким переживаниям, выключилась как перегоревшая лампочка. Я еле успел подхватить ее на руки, предотвратив жесткую посадку на каменный пол больничного вестибюля. Перекладывая девушку на диванчик, я спиной чувствовал одобрительный взгляд угодника. Ну что, - начало положено. Мы с Реальгаром сослужили первую службу, пусть чуть-чуть, но облегчив работу светлых сил…

Светлые силы в лице блаженного профессора, служителя Серых Демонов С.С.Зари и молодого демона на поруках, не теряя времени, погрузились в служебный лендкрузер полковника. Впрочем Василий Иаковович пробыл с нами недолго. Как я понял с его слов, далее границ столицы 16-го века власть святого не распространялась. Не мог угодник в плотном теле туда выходить. Или мог, да Господь не попускал до времени, - как-то так.

По мере того, как машина удалялась от исторического центра Москвы, тело Блаженного профессора на глазах истаивало и теряло человекоподобие, все больше напоминая призрака, а голос становился все тише. Угодник говорил не переставая, умудряясь одновременно обращаться ко всем присутствующим.

То есть слова-то были одни, но в отношении меня и Зари они приобретали разный смысл. Блаженный наставлял нас на путь истинный до последней секунды. Истинным путем Василий конечно считал подражание Христу. Возможность такого пути для полудемона Платона и продавшего Служителям Кармы душу подполковника старец обосновывал с помощью недоступных моему уму метафизических аргументов.

Заря, судя по кислой мине, был то же слегка не в теме. Но Василия это не останавливало. Его, как и блаженного Августина, в свое время проповедовавшего птицам, ничуть не смущало наше, мягко сказать, непонимание его проповедей.

Через час с небольшим джип полковника Зари высадил меня у ворот окруженного четырех метровым железобетонным забором особняка Демиоса Сатанопуло. Точнее, особняком это баракообразное сооружение, походившее на хрущовскую пятиэтажку, назвать мог только кадровый мент.

А молчать всю дорогу, игнорируя все мои попытки хоть как-то завязать разговор? – Так в среде культурных людей поступать не принято. Даже со стороны видавшего темную сторону Платона полковника я ожидал более теплое отношение.

Вообще, мое отношение к Заре за время поездки заметно изменилось в худшую сторону. Как только старец Василий с тихим «Прости Господи…» растворился в воздухе, мой спутник умолк. И молчал до самого Расторгуево.

Прибытие на место было обозначено примерно так: - «Поселок Расторгуево, особняк Демиоса Сатанопуло. Твоя женщина здесь. Вылезай и делай свое дело. У тебя полчаса. Через сорок минут здесь будет спецназ. У них приказ стрелять на поражение. Не успеешь – твои проблемы!» - Секунду полковник помолчал, будто раздумывая, потом достал из бардачка плотно обвязанный пеньковой веревкой сверток. За черным пластиком пакета угадывались очертания Глока, а пах сверток знакомо. От пакета воняло паленой кошачьей шерстью, последним, что уловил мой нос во время схватки с Сатанопуло.

Меня передернуло. Заря ухмыльнулся. Вероятно, его это позабавило. Протянул сверток. – «Развернешь, посмотришь. Велено передать – шкура Льва анунаков защитит от пули лучше бронежилета. Ствол больше не теряй, я не уверен, что смогу покрывать тебя дальше».

- И все, чисто по делу, без лирики. Никаких «пожалуйста, извините за прямоту, до свиданья…». Впрочем, отчасти я Зарю понимал. Говорить «до свиданья» той твари, что была вызвана к жизни в милицейском подвале на его глазах, полковник не хотел по вполне ясным причинам. Но все-таки было обидно…

Обидно??! – Да я не и вспомню, когда обижался в последний раз! Чувство обиды, как и многие другие человеческие эмоции были известны мне до сих пор скорее теоретически, из книг и кинофильмов. Да, с подачи Толи Головина и Кеши, я научился их имитировать. Для адаптации к человеческому окружению. Но чтобы испытывать самому? Прям таки, душа болит!

Похоже, Блаженный профессор не солгал. В моем кармане, заключенная в тщедушном крабе внутри стеклянного микроаквариума, и впрямь бултыхалась человеческая душа мальчугана Платона. Почти как у Кощея, только вместо старомодного сундука – модерновый стеклянный аквамирок, а вместо кощеевой смерти в нем плавает моя жизнь.

И хорошо, что ее отныне прикрывает один маленький, но очень горячий «игуан». Дракон, отныне кровно заинтересованный в сохранности своего человеческого носителя. Хозяином Реальгара, при всем том, что говорил мне угодник Василий, называть я себя бы не стал. Не хозяин, скорее опекун, но все-таки…

Помру я, Реальгар автоматом проследует туда, где его ожидает более, чем теплый прием. Дракон понимает это не хуже моего и в обиду меня не даст. С Реальгаром за плечами мне не понадобиться надевать шкуру Сатанопуло. Если сектанты попробуют оказать сопротивление, выпущу его на свободу. Для благого дела, с позволения светлых сил, так сказать….

В таком минорном настроении я вошел в гостепреимно распахнутую калитку Сатанопуловской дачи. Дачка, надо сказать, была укреплена на славу. Сказывался афганский опыт или просто так было принято среди его родственников, - не знаю, но два ряда спиралей фуко, скрывавшихся за заборчиком, способным выдержать танковый таран, впечатляли.

Но все это великолепие фортификационной инженерии не спасло «студентов». На территории объекта пахло смертью. Запах несвежей крови, дерьма и уже начавшегося разложения смог бы учуять даже обыкновенный человек, моему же обостренному обонянию он был почти нестерпим.

Две кавказские овчарки страхолюдной наружности, надрывающиеся от лая в вольере рядом с воротами, то же были явно не в восторге от местной атмосферы. Их охрипшие глотки при виде меня издали что-то среднее между карканьем и воем. Видать, визит демона-убийцы вконец расстроил и без того потрепанные нервы кавказцев. Собаки взвыли и захлебнулись, после чего на пыльном дворе, вымощенном серой бетонной плиткой, установилось гробовое молчание.

Тут и птиц не было, - за полным отсутствием какой-либо зелени, даже вездесущие голуби не нашли себе экологической ниши под крылышком у блаженного Ананды. Гробовая тишина настораживала. Похоже, кто-то успел разобраться с учениками «блаженного» до меня. Я готовился пробиваться с боем, а придется разгребать трупы. И тот, кто эти трупы за собой оставил, может представлять угрозу. Даже для меня, с «Реальгаром за плечами». Тут осторожность не помешает, да и шкура супероборотня Нарасимхи может пригодиться.