Доктор Хаус - Виагра для дракона

Я аккуратно снял с плеча мешок и, пристроив его на скамье перед собой, изготовился к стрельбе. Причем не поленился принять классическую позу стрелка в тире. Если уж Глиняная Домомучительница не смогла управиться с «ночным гостем», то мне с ним (или ними?) схватываться в рукопашную было не с руки.

Самое неприятное в сложившейся ситуации было не молчание Кати, - ей то Наг наверняка наказал сидеть в подвале и тихо дожидаться нашего возвращения. Нас не встречала Нинелла, а такого за все время знакомства с Нагом я припомнить не мог.

Тем временем Кеша отложил свой топор в сторону и, ничуть не заботясь о безопасности, сосредоточенно копался в ящике с распределительным щитком электросети, висевшим на покосившемся столбе перед сенями. Наконец его усилия завершились успехом. После яркой вспышки, сопровождавшейся снопом искр и новой порцией матюгов, над участком зажглось сразу несколько довольно ярких люменисцентных ламп. В их мертвенно-бледном свете разгром выглядел еще более впечатляющим.

- Брось пушку, она уже без надобности. Ты что, совсем нюх потерял. До сих пор ничего не понял?! – Наг коротким кивком указал в сторону деревянной будки туалета в дальнем углу участка. И тут до меня дошло, что дух со стороны клозета шел совсем не дерьмовый. Мертвечинкой от туда попахивало и попахивало неслабо.

На стальном остове раздавленной упавшим бревном теплицы, поблескивавшей в свете ламп немногими уцелевшими стеклами, висело нечто, с первого взгляда напоминающее голову яка, как то виденную мной в дарвиновском музее. Или, точнее, Йети, снежного человека, только что эту голову открутившего, и теперь мирно почивавшего с добычей на груде арматуры и битого стекла.

Увиденное настолько меня поразило, что, невольно зацепившись за блестящий осколок стекла вниманием видения , я одним прыжком оказался рядом с теплицей.

Големша Нинель таки выиграла свой последний бой. В ее уже покрытых сетью трещин глиняных руках была крепко зажата голова твари, которую можно было бы назвать «петушком – золотым гребешком», если б не размеры, скорее приличествующие подростку-динозавру или вымершему исполинскому страусу Мадагаскара, чем мирной насестке. Его черная двухметровая туша, нелепо раскидав в стороны голенастые лапы, валялась за туалетом.

Похоже, мегапетух, в отчаянной попытке вырваться из железной хватки домомучительницы, нанес ей сокрушительный удар вооруженными отточенными когтями ногами в живот. Как результат, агрессор потерял собственную голову, - Нинелла, не особо расстраиваясь по распоротому брюху, в момент скрутила петушку шею. Чудовищная сила удара только облегчила ей задачу.

Домомучительница пролетела около восьми метров, отброшенная силой толчка, но голову врага из рук не выпустила. Отследив траекторию полета големши, направления разброса перьев и следы на рыхлой земле я воссоздал картину схватки. Судя по всему, «петушек» атаковал Нинель сверху, обрушив на ее плечи и голову весь свой вес и силу когтистых лап. Он рассчитывал, что неожиданность позволит ему решить исход битвы одним ударом.

И, отчасти, это ему удалось. Собственная голова Нинеллы отсутствовала на своем законном месте, но я вполне ясно мог представить себе торжествующую ухмылку на небогатом эмоциями лице домомучительницы. Одетый, как завзятый модник в манто из черных перьев «супер-кур» вероятно и не догадывался, с кем связался.

Он атаковал големшу, как орел курицу, ударив в голову смертоносными когтями. Оборотень рассчитывал, что его добыча поведет себя как обычная женщина или, на худой конец, демоница в плотском теле. И будь Нинелла обыкновенной нежитью, его расчет оказался бы верным.

Упыря убивает не разрушение его плоти, - плоть нежити давно мертва, и не потеря головы, как таковой. Нежить упокаивается в результате разрыва связей между энергоцентрами ее светящегося кокона, и чем сильнее и старше тварь, тем сложнее связи эти разрушить. Я по крохам вытянул эту информацию у Яцека и подтвердил свое знание на практике, методом проб и ошибок, иногда очень дорогостоящих ошибок. Но Жизненно важные центры моих прежних противников были расположены так или почти так, как у живых людей.

У големши Нинель структура энергетики была принципиально иной. Глинянного «андроида», в отличие от обыкновенной нежити, нельзя упокоить, оторвав ему голову или пробив сердце. Нельзя потому, что если взглянуть за его внешность, становиться ясно: - нет у голема присущих `любой твари, когда-то бывшей живой, органов и тканей.

Голем-то изначально создавался из инертной, неживой материи, и его форма продиктована не биологической целесообразностью, а прихотью творца. Соответственно и энергетический кокон видится радикально отличным от других созданий. Это даже не кокон, а скорее силовой каркас, завязанный на золотую табличку под левой лопаткой.

Потеря головы для Нинеллы означала не большую травму, чем утрата пальца, и боеспособность ограничивала несильно. Даже ее ориентировка в пространстве почти не пострадала. Со зрением у Домомучительницы всегда было слабовато, и я сильно подозревал, что видит она, как червяк, скорее всей поверхностью кожи, чем глазами.

Остальные травмы, нанесенные Нинелле обротнем, не могли ей сколько-нибудь повредить. Вывернутая на 180градусов нога - максимум, на несколько оттянула неизбежный исход схватки. Чудовищные рваные раны на животе и груди, оставленные, по всей видимости, саблевидными двадцатисантиметровыми когтями и иззубренным клювом «петушка», тоже были для Домомучительницы некритичны. Погубила ее скорее досадная случайность: – арматурина, на которую толкнул Големшу уже погибающий противник, выковырнула из тела золотую табличку.

Вместе с табличкой Нинелла лишилась и духа, придававшего глиняному чучелу подобие жизни и сознания. И лишилась, судя по выражению безутешного горя на Кешином лице, безвозвратно. Насколько мне было известно, такое могло случиться, если с момента извлечения золотой «СИМ-карты» из тела голема прошло не менее часа.

Иннокентий Леонидович, тем временем, оставил свои безуспешные попытки «реанимации» Домомучительницы и, с досадой пнув ногой голову «куро-монстра», обратился ко мне. - Ты таких видел раньше? – И я не видел, но слышать, - слышал. И его появление на свет, отчасти – твоя заслуга…

Не понимаешь? – Сейчас объясню! Кеша вздохнул и неожиданно тяжелым, стариковским движением опустился на скамейку, жестом приглашая меня присесть рядом. Я не понимал, почему Наг решил устроить лекцию о происхождении упокоенной Домомучительницой твари прямо здесь и сейчас, но вопросов задавать не стал. Раз учитель считает, что так надо, значит, - так тому и быть.