Стивен Джонс - Вампиры

— Я остановила тебя, потому что очень хотела пустить тебя туда. И присоединиться к тебе. Справа стоял такой молодой. Вот его-то я и хотела.

— Он был твой, Фелиция. Всего мгновение, и он может стать твоим.

— Нет, Себастиан. Этого случиться не должно. Я не могу делать то, что сделал ты. Я никогда этого не хотела.

Я мечтала лишь о смерти, мире и свободе. Я хотела обрести знание, а не силу уничтожать других.

— Ты еще многое сможешь узнать, — увещевал ее Себастиан, — и времени у тебя будет достаточно, но только если ты вкусишь жизни.

Она отшатнулась от него и оперлась о мраморное надгробие, на котором было высечено имя кого-то, давно умершего. Никогда еще Фелиция не казалась Себастиану такой прекрасной и такой любимой, как теперь, когда отвергла все, что он мог ей дать.

— Ты отказалась от земной жизни, для которой была предназначена по рождению, — сказал он. — Если ты не воспользуешься и второй данной тебе возможностью, ты будешь обречена на бесконечную пустоту.

— А разве это намного отличается от того, что приходится терпеть тебе?

— Я, по крайней мере, существую. Я хожу по земле. Разве есть что-то более драгоценное?

— Так это все, что может дать тебе твое чародейство? Возможность ходить по земле, подобно любому другому человеку?

— Другие умирают, — напомнил ей Себастиан. Фелиция протянула к нему руку, сделала один шаг и упала на колени.

— Помоги мне, — пролепетала она. Он посмотрел на нее с состраданием.

— Ты не должна преклонять колени ни передо мной, ни перед кем другим.

— Я не хотела, — произнесла она. — У меня нет сил стоять.

— Тебе нужно насытиться кровью, и сделать это ты должна немедленно.

— Нет, — ответила она. — Слишком поздно. Не надо крови. Не надо жизни.

Она упала на мокрую траву. Себастиан склонился над ней; он попытался поднять ее на ноги. Целовал и кричал на нее.

Ничего не помогало. Ее охватил беспробудный сон. Себастиан взял Фелицию на руки и двинулся в сторону своего дома, но тут же понял, что там его поджидают те трое. Он повернулся к камням, к могилам, стражем которых он был на протяжении половины столетия, но они не даровали ему утешения. Себастиан вгляделся в лицо любимой, надеясь увидеть хотя бы робкий проблеск жизни, но увидел лишь холодную безупречность. Но все же он знал, что душа ее заточена в этом мертвом теле и обречена остаться там до скончания времен.

Он положил ее в каком-то склепе и понесся в ночь. Выли псы, мрамор рассыпался на осколки, как стекло, и трое полицейских, дрожавших среди ночного тумана, решили, что расследование им лучше продолжить при свете дня.

Реджиналд Каллендер проснулся оттого, что где-то настойчиво стучали. Звук доносился издалека, вплывал в сознание постепенно и перед тем, как разбудить Каллендера, вплелся в сюжет сновидения. Во сне Реджиналд вновь и вновь наносил кому-то удары тростью.

Тогда он уставился в потолок. Каждый стук в дверь с силой отдавался у него в голове, но Каллендер лишь бранился вполголоса и ждал, когда же настанет тишина. Он спрашивал себя, какой сейчас день и даже какое время суток. Разлепив на одном глазу слипшиеся веки, он увидел, как сквозь задернутые шторы пробивается одинокий солнечный лучик. И тут же уснул.

Когда его потревожили снова, не обращать внимания уже не получилось. Кто-то держал его за плечи и встряхивал так сильно, что это было никак не принять за похмельную дрожь. В лицо плеснули холодной водой. Каллендер заорал, брызжа слюной, поднял взгляд и увидел краснощекую физиономию своего кузена.

— Черт тебя побери, сэр! — проревел Каллендер. — Ты совсем с ума спятил?

— Это ты-то меня считаешь сумасшедшим? Сейчас уже утро понедельника. Где ты пропадал четыре дня, а? Ты знаешь, что случилось с девушкой, на которой ты собираешься жениться?

— Что? С Салли?

— Какая такая Салли? Что ты несешь? Я говорю о мисс Лэм!

— Фелиция. Конечно же. Я пошел навестить ее… когда это было, а? Но слуги сказали, что для меня ее нет дома.

— Ее ни для кого не было дома, дорогой приятель. Ее разыскивают уже больше половины недели.

Каллендер подтянулся и оказался в сидячем положении.

— Как давно ее нет?

— С четверга. С того вечера, когда мы ужинали у них. Я тогда еще приехал к тебе в гости.

— Как-то недолго ты у меня гостил, получается! Где же ты с тех пор пропадал? И где моя бутылка? Голова, моя голова!

Каллендер порылся под кроватью и достал то, что искал.

— А я думал, что ты уже допил весь запас бренди, — заметил Стоун.

— Так и есть. Но портвейна еще много осталось. А теперь еще имеется повод выпить. Фелиция наверняка не читала то письмо, да?

— Письмо? Какое письмо?

— Записку, которую послал кое-кто, желавший нас разлучить. Не нашли ли это письмо?

— Да кому нужны письма, когда такие дела творятся? — возмутился Стоун.

— Само собой, никому. — Каллендер отпил вина. — Так ты говоришь, Фелиция пропала?

— Ну, мы кое-что о ней разузнали.

— Мы?

Лицо Стоуна стало еще более красным.

— Я был у ее тети. У мисс Пенелопы. Она, разумеется, места себе не находит.

— Да? А ты время даром не теряешь. Богатая племянница пропала, и ты тут же поселился в роскошном доме у ее тетки, старой девы.

— Я делаю то, чем должен был заниматься ты, — оскорбленным тоном ответил Стоун. — А ты так и просидел все эти дни взаперти в пустом доме?

— Конечно, — ответил Каллендер. — Где же я еще мог быть?

— Я так тоже подумал в конце концов, хотя те ребята из Скотленд-Ярда приходили сюда не раз и не два, и, по их словам, здесь не было ни души.

Каллендер чуть было не уронил бутылку, но подхватил ее и как следует к ней приложился.

— Из Скотленд-Ярда?

— Мы, естественно, вызвали их, когда нигде не смогли найти девушку, и они, что тоже естественно, захотели расспросить того, за кого она собиралась замуж. Мне кажется, что они тебя чуточку подозревали, но только до тех пор, пока кое-чего не узнали.

— Слава богу! — произнес Каллендер и откинулся на подушки. — Значит, я вне подозрений.

— Конечно же! Послушай, кузен, что с тобой творится? Тебе будто и дела нет до того, что случилось с Фелицией. Тебе разве не хочется знать, что с ней? Ее видели.

Стоун негодующе шагал туда-сюда по комнате, а Каллендер пытался собраться с мыслями.

— Так она в безопасности? — спросил он.

— Полагаю, что с точки зрения закона это, пожалуй, и так, но мне лично кажется, что ей угрожает смертельная опасность. Ее видели с тем типом, с Ньюкаслом.

Каллендер вскочил с кровати. На нем были расстегнутые брюки и несвежая рубашка.

— Ньюкасл! — воскликнул он. Схватив кузена за воротник, он уставился ему прямо в глаза безумным взглядом. — Что он с ней сделал?

— Я, разумеется, не могу знать, — отвечал Стоун, высвобождаясь из рук кузена. — Но полицейские сказали, что на ней было надето что-то, что сама она называла свадебным платьем.