Альфред Хейдок - Радуга чудес

Но в доме брата царила скорбь. Покойницу любили все за ее ласковость, за умение сказать приветливое слово, за веселый смех, за красоту белокурой головки…

В избу, где поставлен был гроб, перед выносом все время прибывали соседи и соседки, ближние и дальние.

Обсуждали несчастный случай. И тут вдруг раздался чей-то голос, что дело это, наверное, не обошлось без колдовства.

— Конечно, мою Ирочку погубили завистливые люди. Здесь, в Киргизии, что ни двор, то — знахарь, что ни женщина — то ворожея. И никто меня не переубедит в этом, силу заговора самой пришлось испытать…

В киргизских селах покойника сажают прямо в яму, верх закладывают сучьями, присыпают землей. Со временем земля оседает, частично просеивается, и ходить возле таких мест небезопасно.

— Когда я была маленькая, — начала свой рассказ Валентина, — мы любили зимой кататься с горки, которая одним концом упиралась в заброшенное кладбище. Как-то зимним вечером кататься было особенно интересно: смех, веселье, шутки, толчея. Кто-то из ребят шутя толкнул мои санки, и они стремительно помчались вниз. Тормозить не хотелось: ветер свистит, а сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Вдруг резкий толчок (санки коснулись земли), я спрыгнула на землю, но чувствую, что одна моя нога провалилась… Я закричала от ужаса, задергалась от страха… с того вечера стала заикаться, потом уж меня водили к какой-то бабке, которая вылечила.

— А мой внук, Лексей, — подхватила нить разговора другая женщина, недавно вот что мне сказывал. Едет он по дороге (он у нас выучился на шофера такси), стоит женщина средних лет — голосует. А он у нас добрый — мухи не обидит. Притормозил, значит, она садится, назвала адрес, и поехали, а когда стали проезжать киргизское кладбище, просит остановить. Вечерело, надо было спешить, чтоб вовремя машину поставить в гараж. Но просьба пассажира — закон. Может, ей приспичило по маленькой надобности. Она вышла и зашагала в направлении к могилам. А мой-то внук прохаживается среди их мавзолеев, рассматривает. Прошло некоторое время. А клиентки нет. Пошел он ее искать. Замелькали погребальные плиты, глядь — невдалеке видит он свою пассажирку. Но что она делает? Место, у которого она стояла, разрыто, из ямы виднелся покойник, а его ногу с жадностью грызла та женщина.

Водитель от страха остолбенел.

— Чему ты удивляешься? Чтобы стать первой колдуньей, надо пройти через это… Возвращайся к машине, я сейчас приду, — сказала она.

Из этого рейса внук вернулся поседевшим. Если б не любовь к профессии, наверное, не оправился.

А теперь работает на автобусе; хотя там многолюднее, больше шума, а ему — спокойнее.

Уезжала я из Киргизии без сожаления. Теперь я знала, что среди ее красот таятся отвратительные колдовские обряды…

P.S. Через несколько дней Валентина (мать Ирины) прислала письмо. Пишет, что на днях снилась дочь. На вопрос матери: «Как ей живется?» она весело ответила:

— Хорошо. Живу в интернате. Учусь. На каникулах не скучаю — играю с подружками. Не переживай за меня, мамочка. Мне здесь так хорошо.

— Ты слышала? Нет, ты читала? — глаза подруги округлились от невысказанной новости.

— От кого я должна услышать и что я не читала?

— Ой, не делай вид, что ты это знаешь…

— Что?

— О загробной жизни. Ну, понимаешь, о том свете. Представляешь, открываю «Литературку», пробежала глазами рубрику «Научные среды», и первые строки загипнотизировали. Я даже их выписала:

«Благодаря успехам медицины в живых остается все больше и больше людей, которые могут рассказать, что они испытывали на пороге смерти…», и дальше «… он обнаруживает, что тело у него все же есть, но совершенно иной природы и с совершенно иными способностями, чем покинутое им. Врачи-психиатры убеждены, что смерть тела не означает конца бытия».

Собеседница слушает рассеянно. Она напоминает того зрителя, который пришел на повторный (хотя и интересный) фильм только ради деталей.

— Это все я слышала от очевидца, — проговорила, наконец, подруга. — Моя бабушка долго болела. Все ее любили, но когда умирает старый человек, окружавшие воспринимают это много спокойнее. И когда она умерла, мы приступили к ее похоронам. А на второй день она воскресла.

— Не таращь глаза, — делает замечание рассказчица. — Да, ожила (по-научному это называется реанимацией), а потом рассказала точно то, что написано в твоей газете. Да, ее встретило существо, сотканное из Света, а кругом — прямо настоящий рай. Цветы, птицы (человеческий язык понимают), так как «разговаривают» с помощью мысли.

— Как это?

— Подумал — значит произнес. Вокруг дети (не внуки!). Все радостные, счастливые, танцуют, поют. Вдруг это Светлое Существо подходит к бабушке и говорит:

— Рано ты пришла. Возвращайся назад.

Наша бабушка в слезы.

— Не хочу, — говорит, — возвращаться. Разрешите остаться. Мне так хорошо тут.

А он ласково повторяет:

— Надо вернуться на землю и долг свой до конца исполнить.

— Ну, и…

— После этого она прожила с нами еще пять лет…

— Вот здорово! Как интересно!

— Чему ты радуешься?

— Но ведь ты сама слышала и видела свидетеля с Того Света. Об этом трубить надо!

— Надо? А ведь за одно перепечатывание этого материала мою знакомую уволили с работы. Правда, не сразу. Ты хочешь, чтобы и меня уволили? И это зимой да еще накануне свадьбы? Ну, нет! И вообще, я глупо сделала, что тебе рассказала.

Гостья ушла в подавленном настроении. Единственный (пока) свидетель молчал, но неужели газета (с таким тиражом!) ни у одного читателя… Или думают, что заниматься парапсихологией по плечу только заграничным лабораториям? Но придет время…

— Вы спрашиваете — были ли чудеса в моей жизни? Не знаю. Был один странный случай. Может быть, он и есть то, что вы называете чудом. [29] В основу этого рассказа лег достоверный факт, который и поведал бывший мастер производственного обучения ГПТУ-18, ныне пенсионер М., житель нашего города.

Я родился на Украине. Во время становления Советской власти мне было лет четырнадцать. Жил я тогда вместе со своими родителями в большом селе. Недалеко от моего дома стояла старая хата, в которой было выморочное [30] Выморочный. Оставшийся после владельца без наследника — Ожегов С. И. Словарь русского языка. имущество. Когда-то там проживали старик со старухой, бездетные…

Вещи, какие после них остались, добрые люди прибрали, сохранилась лишь на стене старая, почерневшая от времени икона, никому не нужная. И вдруг по селу прокатилась молва — икона-то в брошенной хате обновилась. В то время такие явления не были особой редкостью — то здесь, то там, по слухам, старые потемневшие иконы начинали блистать, становились как новенькие. Народ в этом усматривал знамения, даваемые небесами, в противовес волне безбожия и антирелигиозности. Так было и в нашем селе — толпы повалили в брошенную хату удостовериться в чуде обновления; появились священники. Ими было решено отслужить в ближайшее воскресенье торжественный молебен у обновившейся иконы. Что стечение народа при этом будет большое, сомнений ни у кого не было. С этим, конечно, не могла мириться комсомольская ячейка, в которой я тогда состоял; борьба с религиозными суевериями была нашей прямой обязанностью. Накануне назначенного торжественного молебна мы собрались обсудить, как помешать этому мероприятию церковников.