Абрахам Меррит - Корабль Иштар. Семь шагов к Сатане (сборник)

Как и женщина, он лег на пол перед Сатаной. Человек в вуали протянул кубок держателю кувшина, тот налил в него зеленую жидкость. Кубок был передан Сатане.

– Встань, – приказал Сатана. Проситель вскочил на ноги, не отрывая горящего взгляда от кубка. Нечестивый ритуал начался заново!

– Ты, человек, бывший Робертом Тейлором, кто я такой?

– Ты Сатана!

– А кто такой Сатана?

И снова богохульное признание:

– Ты мой Бог!

– У тебя не должно быть Бога, кроме меня!

– У меня нет Бога, кроме тебя, Сатана!

– Чего ты хочешь, человек?

Раб выпрямился, голос его утратил безжизненность. Лицо стало жестоким, как у палача.

– Убить человека, которого я ненавижу… найти его… уничтожить… убить его медленно, много раз!

– Один раз ты убил его… слишком быстро, – злобно сказал Сатана и добавил без выражения: – Благодаря мне ты найдешь того, кого ненавидишь, и убьешь его, как желаешь! Пей!

Он передал напиток. Еще дважды слышал я звон призывающего гонга, дважды видел, как из–за серебряных занавесей появлялись обреченные с бледными лицами и алчными глазами и исчезали. Один из мужчин попросил власти над царством зверей. Другой – рай, полный женщин.

Сатана обещал и давал им зеленый напиток.

Кефт!

Сильнейший дьявольский наркотик, который давал выпившим иллюзию исполненного желания. А потом обращал мозг к самому себе, пожирал его. И дьявольская алхимия поглощала саму душу.

Я смотрел, как околдованный, Ева была забыта. Но если я забыл о ней, то Баркер – нет. Щель, через которую я смотрел, закрылась. Баркер коснулся меня, мы встали. Бесшумно прошли по тусклому черному коридору.

Меня слегка тошнило.

Какая прекрасная картина – Сатана, купающийся в поклонении своих рабов, распределяющий любовь и ненависть, темную власть и похоть, сардонически и беспристрастно дающий каждому то, чего он или она больше всего хочет.

Да, иллюзии. Но более реальные для наркоманов, чем жизнь без напитка.

Но, Боже, их пробуждение!

И после пробуждения испепеляющее стремление бежать от реальности. Вернуться в мир иллюзий, куда дверь открывает только кефт!

Неудивительно, что те трое в музее пошли на смерть со слепым повиновением.

И если Сатана и не тот, за кого себя выдает, то сатанинской силы он не лишен.

Я не обращал внимания, куда мы идем, слепо следуя за Баркером.

– Ну, разве я был неправ? – неожиданно прошептал он. – Разве это не вход в ад? Кто же, по–вашему, Сатана?

Я пришел в себя.

– Продавец наркотиков. Притон a–ля Риц. Вот и все. Я видел опиумные притоны в Китае, по сравнению с которыми этот – землянка. А наркоманы там готовы перерезать горло за дозу так же просто, как эти рабы Сатаны.

Ни одно из этих утверждений не было вполне истинным, но мне было приятно так говорить.

– Да? – цинично переспросил он. – Ну, что ж, думайте по–своему. Я надеюсь, вы на самом деле так думаете, капитан.

Я тоже надеялся, что смогу думать так.

– Тише, – прошептал он.

Мы двигались, как два привидения во тьме коридора. У меня осталось неясное впечатление, что мы воспользовались несколькими лифтами. И никакого представления, в каком направлении моя комната.

– Пришли, – прошептал Баркер и остановился, прислушиваясь. Я сунул в карман часы, чтобы их светящийся циферблат нас не выдал. При этом я взглянул на них. Было уже почти полпервого.

Баркер подтолкнул меня вперед. Слабый запах, едва ощутимый аромат.

Ева! Мы в ее комнате.

– Мы ее опередили, – неосторожно прошептал я.

Послышался шорох, кто–то торопливо сел в постели.

– Кто здесь? – донесся негромкий голос Евы. – У меня палец на кнопке звонка.

– Это я, Джим, – ответил я так же негромко, но торопливо.

– Джим! – вспыхнул затененный свет. – Где ты был? Я до смерти беспокоилась о тебе!

Ева опиралась на подушку, карие глаза ее широко раскрыты и светятся, серебряная копна волос слегка взъерошена. Она похожа на проснувшуюся маленькую девочку. И она прекраснее всех. Каждый раз, как я смотрел на Еву, она казалась мне еще прекраснее. Я даже подумал, когда же она остановится. На ней прелестное кружевное розовое неглиже. Я знал, что всю оставшуюся жизнь при виде кружевного розового неглиже сердце мое будет биться быстрее, даже если одежда будет выставлена в витрине магазина.

Она соскользнула с постели, подбежала ко мне и поцеловала. Это было так приятно, что я совершенно забыл обо всем.

И услышал странные звуки позади. Гарри раскачивался из стороны в сторону, сжав руки, полузакрыв повлажневшие глаза, лицо в экстазе, он вполголоса напевал, как любящий попугай. Он действительно был сентиментален, маленький воришка Гарри.

Ева взглянула на него и рассмеялась.

– Если хотите сказать: «Благословляю вас, дети мои», – давайте, Гарри, – шаловливо сказала она.

Он замигал, пришел в себя и улыбнулся ей.

– Вспомнил о нас с Мегги, – сказал он. – Как мы встретились. Сердце согрелось.

– Ну, ладно, – сказал я, – полагаю, можно начинать совещание. У нас много вопросов, а времени мало. Могут ли нас прервать, Ева?

– Вряд ли, – ответила она. – Откровенно говоря, здесь никто не обращает внимания на ночные встречи. И все помалкивают и не приходят без приглашения. С другой стороны, Джим, ты не тот человек, которого ожидают тут встретить. Наше отвращение друг к другу, дорогой, хорошо всем известно. Сатана обязательно узнает об этом. И тогда…

Ей не нужно было кончать предложение. Я сам очень ясно представлял себе, что сделает Сатана.

– Трудно было бы объяснить и присутствие Баркера, – добавила она.

– Как, Гарри? – спросил я его. – Не могут ли вас хватиться?

– Нет, если не случится чего–нибудь необычного. Если меня станут искать в моей комнате, я скажу, что работал где–нибудь в другом месте. Сатана не станет меня искать, это точно.

– Что ж, придется рискнуть, – решил я. – Но мы будем говорить тихо и не зажжем свет.

Ева погасила лампу. Она откинула тяжелую занавесь с окна. Слабо светила луна, скрытая облаками. Мы с Баркером передвинули кушетку в темную часть комнаты. И сели на нее втроем.

Мы говорили. Нет смысла пересказывать. Мы ни к чему не пришли. На мгновение вспыхнули несколько планов и тут же потухли, как блуждающие огоньки. Я по–прежнему находился под тяжелым впечатлением увиденного в нечестивом храме Сатаны и никак не мог отвлечься. Меня не оставляло предчувствие тщетности всех наших попыток. Мы как мухи в паутине на стене храма с отпечатками следов. Отцепившись от одной нити, мы обнаруживали другую. Но постоянное присутствие теплого тела Евы, прижавшейся ко мне, ее храбрость, доверие помогали бороться с убывающей уверенностью. Выход есть. Он должен быть.

Прошло больше часа, но мы не нашли никакого выхода.