Томас Гунциг - 10000 литров чистого ужаса

Размещались долго — все из-за этой дурищи Кати, которая все время «лезла в бутылку». Сначала она нудила, чтобы им с Джей-Си отдали спальню наверху в конце коридора, оттуда, мол, вид лучше. Потом, когда ей пошли навстречу, закапризничала: видите ли, «в этой комнате холодина, дует, ей нельзя здесь спать, потому что она подвержена отитам». Пришлось Марку с Иваной, хотя они уже устроились в первой спальне, перетаскивать вещи. Они не возражали, но Патрис видел, что у Иваны так и вертится на языке ядовитое замечание. Себе Патрис оставил диван в гостиной.

Когда все расположились, уже стемнело — сумерки сгустились незаметно, как фондю на медленном огне. Ночная живность взяла первые аккорды, но их вскоре заглушил голос Мэрилина Мэнсона, которого Джей-Си врубил на своем mp3-плеере, подключенном к мощным стереоколонкам. Вопрос об ужине стоял часов с четырех, и после битого часа споров решили, что каждый готовит для себя что хочет и когда хочет, при одном условии — мыть за собой посуду; запасы постановили не экономить, «а если будет охота, можно как-нибудь и поесть всем вместе…» Иначе говоря, ничего толком не решили.

Около восьми все сидели за столом. Джей-Си запивал пивом чипсы «Прингл», Кати крутила в руках блестящую упаковку от чего-то «обогащенного протеинами», а Марк, Ивана и Патрис с трудом доедали полкастрюли макарон с маслом и кусочками бекона, которые вздумалось приготовить Марку.

— Слушай, Патрис, а твоей тете зачем этот дом? — спросил Джей-Си. — Она что, с любовниками здесь уединяется?

Патрис покраснел, сам не зная, почему. Скорее всего, его покоробил такой тон в отношении тети, которая в этот час, должно быть, спала под действием тройной дозы гамма-гидроксибитурической кислоты или флунитразепама, прописанных врачом клиники, где ее держали уже больше десяти лет. Никто об этом не знал, и рассказывать ему не хотелось.

— Да низачем. Наверно, она просто любила эти места, во всяком случае, была к ним привязана, вот и не хочет его запускать. Два-три раза в год приезжают люди из ремонтной фирмы, делают необходимые работы. И уборщица приходит раз в месяц…

— А ты часто здесь бываешь? — с брезгливой гримаской спросила Кати. — Для любителей «назад к природе» самое место: пещерные условия, даже мобильная сеть не ловится.

Патрис полил макароны кетчупом и задумчиво посмотрел на красноватое месиво в своей тарелке.

— Да я здесь вообще не бываю. Был только один раз, в детстве, но… Потом родители не хотели больше сюда приезжать… А насчет сети — говорят, тут поблизости собираются строить ретрансляционную антенну… В скором времени…

Кати издала звук, похожий на квохтанье водяной курочки.

— А почему не приезжали-то больше? С соседями не поладили?

Патрис поморщился: Кати была совершенно невыносима. Она переоделась в стоивший, надо полагать, целое состояние светлый пуловер, под которым просвечивал лифчик из какой-то синтетики, тонюсенькой, как папиросная бумага. Обидно все-таки, что таким роскошным телом управляет крошечный мозг злобного грызуна.

— Нет, соседи ни при чем. Это из-за моей сестры. Когда мы в первый раз сюда приехали, она… Она пропала.

Идиотская улыбка на лице Кати сменилась глуповато-удивленным выражением.

— О чем это ты? Ты никогда мне не рассказывал… — протянул Марк с удивлением и обидой в голосе.

— Я тогда был совсем маленький. Больше двадцати лет назад…

— То есть, ты хочешь сказать, что был здесь двадцать лет назад с родителями и сестрой и что твоя сестра пропала? — переспросила Ивана, явно в шоке от услышанного.

Патрис уже пожалел, что выболтал эту давнюю историю, омрачившую его детство похуже неизлечимой болезни.

— Раз уж начал, давай рассказывай все.

Патрис замялся.

— Да рассказывать-то особо нечего. Мы приехали сюда с родителями и сестрой. Ее положили спать в гостиной, а все остальные ночевали наверху. Утром мама обнаружила, что ее нет на месте. Ее везде искали, в доме и вокруг. Отец вызвал полицейских, они приехали с собаками. Озеро прочесали сетями, но это ничего не дало. Через неделю поиски прекратили, сказали, что она, скорее всего, упала в озеро в глубоком месте или там, где оно соединяется с подземной речкой, вот… Ну и все… После этого мы с родителями вернулись домой. Мама убрала все вещи сестры в коробки, и отец отнес их на чердак, а в ее комнате устроил себе кабинет…

— И все? — спросил Джей-Си.

— Да. Почти.

— Почему почти?

— Мои родители не верили и не верят, что сестра просто так взяла и пропала.

— Почему? Когда пропадают дети, в большинстве случаев речь идет о бегстве. Или это глупейшие несчастные случаи… В курсе криминологии нам давали статистику… — начала Ивана, безуспешно пытаясь разрядить обстановку.

— Это не про мою сестру…

— Чем же она такая особенная, твоя сестра? — фыркнул Джей-Си.

— Она была инвалидом. Не могла ходить.

— Ты хочешь сказать, что ее похитили? — взвизгнула Кати, которую, похоже, взбудоражила эта история.

— Ничего я не хочу сказать. Это было двадцать лет назад. Моя сестра-инвалид спала в этой комнате, на этом самом диване, а утром ее здесь не было. Только смятая постель. И ничего больше. Ни крови, ни следов… Ничего.

Кати всегда хотелось, чтобы парни делали с ней что-нибудь этакое… нехорошее. Одних это пугало, другие, наоборот, возбуждались.

Джей-Си — возбуждался. Его глаза загорались злым огнем, отчего, в свою очередь, возбуждалась Кати.

Кати лежала на спине, ее руки были привязаны к стойкам кровати кожаным ремнем Джей-Си, который, пристроившись между ее раздвинутых ног, шуровал резиновым вибратором величиной с хорошую канистру.

После ужина Джей-Си достал травку, свернул хороший косяк, щуря глаза, раскурил его и попытался пустить по кругу, но безуспешно. Желание покурить изъявила одна Кати. Он свернул еще косяк, потом еще, и когда мир для них обоих стал похож на мультяшки «Луни Тюнс», они поднялись в спальню.

Джей-Си поставил на плеер Шейд, на его взгляд, это была самая подходящая музычка «для разогрева». Кати, хихикая, дала себя раздеть и привязать. Начали с минета, после чего Джей-Си достал вибратор и вот уже минут пять орудовал им.

Кати это уже надоело. Она смотрела в потолок, изучая пригнанные друг к другу дощечки, и никак не могла вникнуть в их замысловатый порядок.

И вдруг, в ту самую минуту, когда Джей-Си засунул неприятно сухой палец в задний проход, она услышала шорох. Потом стук. И тихий свист. Прямо над собой, на уровне окна. Она брыкнула правой ногой, отпихивая Джей-Си.

— Подожди. Что это было?

Джей-Си заерзал и посмотрел на нее с раздражением:

— Чего?

— Отвяжи меня. Я что-то слышала за окном.

— Ясное дело, слышала! Ночью в лесу такого наслушаешься, тут всякого зверья до хрена, и все хотят пожрать и потрахаться. Ну и что, мы тоже…