Владислав Выставной - Массовка

– Это ты?! Ты! – прохрипел «джинн».

Огромный рост, масса и пальцы, подобные плоскогубцам – вполне убедительный довод, чтобы не лезть с таким в драку. Но что-то смешное и жалкое есть в такой животной мощи.

– Вот, значит, какие персонажи дарят девушкам спорткары, – пробормотал Артемий.

– Чего?! – взревел «джинн». – Что ты там бормочешь, козявка?

– У меня есть три желания? – не удержался Артемий.

И тут же потерялся на некоторое время: его от души приложили крепким кулаком по скуле. Одно из следствий длительного стресса – словесное недержание и неуместное веселье.

Вновь ощутив себя на полу под электрическим щитком, попытался встать. С первой попытки не получилось. Оставалось любоваться видом снизу: вот семенит от греха подальше испуганная бабулька с сумками, слегка приоткрывается и тут же захлопывается соседская дверь, а надо всем горою возвышается джинноподобный и досадливо потирает разбитый кулак.

– Ну, как тебе – за чужими телками бегать? – поинтересовался джинн.

– Тяжело, – признался Артемий. Говорилось с трудом, оставалось надеяться – челюсть не сломана.

– Вот, – ласково сказал джинн. – А будет еще хуже.

– Зря ты меня так, – сказал Артемий.

– А что? – поинтересовался джинн. – Ты мне голову оторвешь?

– Прокляну, – пообещал Артемий.

«Джин» недоуменно посмотрел на Артемия и вдруг расхохотался – как и следовало полагать, совершенно демонически.

Артемий был знаком с такой интересной теорией: не все человеческие существа – люди. Вот и этот, Анин бывший, судя по всему – совершенно нечеловеческая сущность. Может, и впрямь, джинн.

На счастье дверь, под которой лежало поверженное тело, распахнулась, выпустив на площадку разъяренную Аню. Она бросилась на незнакомца с криками, заставив того, к удивлению Артемия, довольно быстро убраться прочь.

– Аня, повелительница джиннов, – подымаясь и переступая порог, проговорил Артемий.

– О чем это ты? – тщательно запирая дверь, поинтересовалась Аня. И замерла, припав к дверному глазку.

– И где ты только нашла такого? – потирая челюсть, спросил Артемий. Глянул в зеркало: на пол-лица распространился зловещий фиолетовый подтек.

– Какого – такого? – бросила Аня, сердито разглядывая Артемия. – Он очень даже хороший. Мы просто характерами не сошлись.

– Ага, понятно, – улыбнулся Артемий.

Улыбка вышла болезненной.

– Ничего тебе не понятно, – буркнула Аня. – Давай, лед приложу…

Это было приятно. Ради такого внимания можно иной раз и по физиономии огрести. Ледяные струйки стекали по лицу и хищно устремлялись за воротник рубашки. Пальцы машинально принялись расстегивать пуговицы.

Все остальное вышло как-то само собой. Бывает в жизни так, что все получается головокружительно легко. Коридор событий… Может, вся цепочка происходящего и вела к одному этому счастливому моменту?

Крис смущенно отводил глаза, делая вид, что умывается.

Задернутые шторы создавали полумрак, Аня тихо спала рядом. Лежа с влажным, уже подтаявшим ледяным пакетом у лица, Артемий блаженно улыбался.

Телевизор нес невнятную ахинею. Аня что-то пробормотала во сне, и мельком подумалось: еще чуть-чуть – и он ощутит себя дома. Самое время расслабиться и забыть дикие перипетии последних дней.

Но тут ожил мобильник.

Опять следователь. Теперь разговор вышел короткий: Артемию предлагалось явиться на беседу. В противном случае, обещан принудительный привод.

– Слушаю и повинуюсь… – ощупывая оплывшее лицо, прошептал Артемий.

События, уложенные в мистический коридор, обретали материальную форму, мощь, сгущаясь в направленный поток, стремясь увлечь в совершенно непредсказуемом направлении.

И главным событием стало явление Переходящего дорогу. В том, что ему перешел дорогу именно этот человек, Артемий уже не сомневался. Он даже не удивлялся: как говорится, о сером сиречь, а серый навстречь. Люпус ин фабулис, в изложении римлян. Проще говоря – за что боролись, на то и напоролись. Только как использовать эту встречу в интересах заказчика, совсем непонятно. Гораздо актуальнее вопрос – как в новых условиях уцелеть самому.

Почему-то совсем не страшно. Боятся те, кто не знаком с законами тайного мира. Достаточно раз и навсегда смириться с тем, что вокруг есть нечто, кроме того, что можно увидеть, пощупать и понюхать, чтобы перестать бояться неведомого.

Артемий достал из-за отворота рубашки шнурок с ворохом амулетов. Внимательно осмотрел его: никогда не знаешь, какая защита наиболее действенна в данной ситуации. Сам он предполагал, что главная сила – вот в этой ладанке, приведенной из Иерусалима. Хотя и шаманский оберег мог оказаться не менее эффективным.

Кто знает, какие именно силы перешли ему дорогу?

Только нет ничего лучше помощи небесных покровителей. Артемий закрыл глаза и принялся бормотать молитву.

При работе с неведомым нельзя пренебрегать ни одним ритуалом.

На этот раз до следственного управления пришлось добирался пешком. На всякий случай. Конечно, и такой способ передвижения не гарантировал безопасности. Теперь, когда жизненный путь перечеркнут явлением Переходящего дорогу, стоило рассчитывать только на везение. Но береженого бог бережет.

– К следователю Ястребову, – сказал Артемий дежурному.

Тот поднял прозрачный рыбий взгляд, принял паспорт и неспешно позвонил куда-то. А куда спешить человеку, чья работа – сурово поглядывать на входящих? Записав паспортные данные, дежурный протянул пропуск.

– Тридцать седьмой кабинет. Это в подвале.

Артемия передернуло. Не любил он эдакие знаковые сочетаниям – что коварное число «37», что подвальную близость к преисподней.

Дальнейший путь вполне оправдал ожидания: спуск в недра управления начинался за массивной железной дверью, был крут, узок и плохо освещен. Облупившиеся своды кричали о жутком 37-м годе, о произволе и насилии. Хотя вряд ли эти стены имели отношение к репрессиям… Или имели? Наверное, в таких мыслях больше самовнушения, чем правды.

Он привык верить знакам. И двигался настороженно, нелепо выставив перед собой мятый листок пропуска.

Подземный коридор оказался странно изломанным, словно параноик-архитектор боялся прямых линий. Путь завален старой мебелью, наполнен затхлым сырым воздухом.

Кабинет номер тридцать семь отыскался в самом конце пути – как дверь в иное измерение в каком-нибудь малобюджетном триллере. Артемий постучал. Тут же, за его спиной раздался грохот: рухнул, завалив путь назад, штабель древних поломанных стульев. Артемий помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. И потянул дверь на себя.

– Да-да, заходите, – крикнули из-за двери.

Артемий зашел и огляделся. В это помещение дневной свет попадал лишь через маленькое окошко под самым потолком. Да и то, окошко находилось, видимо, на дне специальной ямы, оставленной строителями у фундамента. Была когда-то мода на такой раскольниковский стиль. Или это затем, чтобы подследственным жизнь малиной не казалась?