Мария Моисеева - Вампир

А они бродили по квартире, спотыкаясь о какие-то вещи, осторожно обходя мою любимую, неподвижно лежащую, прикрытую грязноватой простыней, по которой расплывались пятна ее бесценной крови. Какая-то грязная тряпка впитывала кровь, которую я так любил! Это было мучительно, но они даже не хотели открыть лицо моей любимой, чтобы я мог хотя бы еще раз взглянуть на него. Они не слушали моих уговоров, как я ни пытался доказать, что они обрекают ее на окончательную смерть, прервав наше уединение в такой момент. Я был слаб, и сознавал это. Все, что осталось у меня — это память о том, кем я был, и мучительное осознание того, что я утратил. Кроме Того, Который Есть Я, я потерял свою любимую. Потерял, чтобы уже никогда не найти больше. Теперь она уже не будет играть со мной в прятки, радостно улыбаясь каждый раз, когда я ее нахожу. И никогда больше не мелькнет передо мной на улице медно-рыжий локон спадающий на белое платье. Какое окончательное слово — никогда! И только кожура от съеденного моей любимой апельсина, серпантинным извивом лежала на полу, напоминая о несостоявшемся празднике…

Но вы знаете, вчера, да, это было вчера, я опять увидел свою любимую. Сначала я не поверил своим глазам, но это была она. Представьте мой восторг, когда она сняла темные очки, улыбаясь мне своей такой узнаваемо-родной улыбкой. И темно-рыжие локоны, и белое платье… Как я любил ее! Я сказал, что ей не идут эти очки в толстой ярко-синей оправе. А она рассмеялась, рассыпая шарики смеха по стенам пустой комнаты, в которой я вынужден жить. Этот смех невозможно было не узнать. Он так же дробился, отскакивая от деревянного пола, как когда-то, много лет назад, от каменных плит замкового двора. Теперь я знаю, что все будет хорошо. Раз ко мне вернулась та, которую я люблю, вернулась сама, найдя меня в этом огромном мире, то ко мне вернется и Тот, Который Есть Я. Вернется так же, как и в первый раз, на том поле с рукотворным лесом, где я впервые познал единение со своей любимой… Все будет хорошо…

— Уф, все! Забирай этот последний кусок, и чтоб больше не подсовывал мне такие дела! — он был удовлетворенно расслаблен, как человек, закончивший тяжелую работу.

— Ну вот видишь, все оказалось совсем не так плохо, как ты раньше думал! — человек с портсигаром нервно потер длинные пальцы, прежде чем собрать стопку листков.

— Точно. Все оказалось еще хуже. Знаешь, что сказал мне на прощанье этот псих?

— Откуда мне знать, если ты еще не рассказал?

— Да, так вот, я с ним прощаюсь, а он посмотрел на меня своим прозрачным взглядом, словно пригвоздил к стенке, на манер бабочки, и заявил: «До скорой встречи!» Потом подумал и добавил: «До очень скорой», вот так-то. Но хватит с меня всего этого. Вампиров, исповедей соратников Дракулы, рассказов маньяков-убийц. Я хочу к морю.

— Хорошо-хорошо, будет тебе твое море. Ты мне вот только скажи, почему ты сопроводил этот рассказ только фотографиями жертв, а не его собственными снимками?

— А мне было любопытно, заметит ли еще кто-нибудь, что все женщины были похожи друг на друга? Стройные, волосы рыжие, кожа белая. Кстати, о белом… В момент смерти все они были одеты в белое. Платья или костюмы — не важно, но обязательно — белые. Тебе это ни о чем не говорит?

— Ну так как же! Это ж описание его «любимой»!

— Вот-вот… Ладно, пойду я. Если захочешь его снимочки, то они тут, вот в этой папке, — он небрежно бросил на стол обычную канцелярскую папку со смешными розовыми завязочками.

Зазвонил телефон. Человек, передвинув папку поближе к хозяину портсигара, небрежным жестом снял трубку и заговорил. Он успел сказать только несколько фраз, когда его собеседник повесил трубку. Очень медленно, с исказившимся побелевшим лицом, он опустил внезапно ставшую тяжелой, телефонную трубку на рычаг, преувеличенно аккуратно поправил ее, и повернулся к хозяину портсигара.

— Ты знаешь последнюю новость? Можешь ее тоже напечатать. Он бежал!

— Наш вампир-маньяк, что ли? — хозяин портсигара небрежно отмахнулся, открывая папку. — Брось, это невозможно. Оттуда, где он находится, сбежать нельзя.

— Нельзя. Но он сбежал. Убил медсестру, которая приходила в последнее время по поводу каких-то процедур, и охранника, сопровождавшего ее. И не просто убил, а в своем лучшем стиле — вскрытые тела, вытянутые внутренности, разорванное горло. В общем, это тебе еще одна сенсация, для поднятия тиража. А я — пошел.

— Куда пошел? Мы же не закончили!

— Подальше отсюда пошел. Ведь это я — тот журналист, который надоедал ему с вопросами. Поэтому я предпочту сейчас убраться как можно более быстро и по возможности, как можно более далеко от этого несчастного города.

— Нашел чего бояться! Тем более, что он действительно всегда выбирал женщин.

— Ну да, выбирал. Только вот человек, который звонил мне, чтобы сообщить данную новость, на прощанье сказал любопытную фразу. Он сказал — «До встречи!», а после паузы добавил: «До очень скорой встречи».

Человек с портсигаром заглянул в папку и тихо присвистнул. Фотография бледного человека, с горящими черными глазами, тонкими бледными губами под изящным носом с горбинкой, впечатляла.

— Так это и есть твой вампир?

— Ну да. Ты разве не видел его снимки?

— Да как-то не довелось. Слушай, а кто их вымазал?

— В смысле — вымазал?

— Да вот, испачкано тут! — человек с портсигаром начал тереть бурое пятно на краю фотографии. И замер. Бледные тонкие губы изображения изогнулись, розовея, открывая в усмешке длинные клыки с капающей кровью. Тягучие темно-красные капли начали срываться с края папки, падая ему на колени. Хозяин портсигара побледнел и задавленно вскрикнул, увидев, как медленно поворачивается дверная ручка, его собеседник выронил сигарету, упавшую горящей звездочкой на серый ковер, устилающий комнату…