Деннис Уитли - Им помогали силы Тьмы

— Здесь все по-другому. Если ты хочешь иметь то, к чему привык, всегда можешь раздобыть необходимое у нужных людей, а что до патриотических чувств — так люди настолько сыты проклятой войной, что у них уже на всякие такие высокие слова выработалось отвращение и хронический понос. Мы все опасаемся, что жить осталось совсем недолго, и пошли они все к черту со своими карточками. Давай выбирай, что тебе по вкусу, только не трогай лосося: Курту прислал эту рыбину его приятель, и он заметит, что мы начнем ее без него. Ты же сам говорил, что он зануда порядочная.

Они отнесли все съестное к нему наверх, и Сабина сказала:

— Скоро уже шесть, время возвращаться Курту, так что, дорогой, извини, но я должна тебя покинуть.

Грегори привлек ее к себе и, страстно поцеловав, смущенно отпустил ее, промолвив:

— Пусть я и в бегах, но этого дня в моей жизни я бы ни за что не пропустил. О-о, как бы я жаждал… но что тут поделаешь, красавица моя. Благодарю тебя тысячу, миллион раз. Увидимся завтра утром.

Едва за Сабиной закрылась дверь, на него волной накатилась усталость. Он медленно разоблачился, забрался в постель, и только гложущий внутренности голод заставил его еще раз подняться и насладиться прекрасным ужином. Закончив трапезу, он как сомнамбула добрел до кровати и повалился на нее, мгновенно провалившись в черную мглу.

Когда он проснулся, сквозь окна в комнату просачивался из-за занавесок серый утренний свет, он поворочался в постели и снова задремал, пока его не разбудил деликатный стук в дверь. Он крикнул:

— Войдите!

Вошла Труди с подносом в руках. Она была невысокого роста, темноволосая, пухлая девушка со свежим румянцем и глазами как две зрелые вишни. Сделав книксен, она поздоровалась и поставила перед ним на кровать поднос с завтраком.

В надежде завоевать ее расположение, он поговорил с ней о Будапеште в добрые старые времена и о том, во что превратил негодяй Гитлер этот прекрасный город. Затем, сообщив ему, что граф уехал, а фрау Сабина хотела бы видеть его после того, как он примет ванну, девушка ушла.

Позавтракав, Грегори, принявший ванну и облаченный в Риббентропов халат, вошел к Сабине.

Она сидела в постели, и при ее виде он в который уже раз обругал себя за пуританство. Стиснув зубы, он поцеловал Сабину, пожелал ей доброго утра и пристроился скромно на краешке ее обширного ложа. Сабина ответила на его целомудренный поцелуй и вздохнула:

— Ох, Боже мой, как я ненавижу эту проклятую войну. Только подумать, что эта бомба с тобой сделала, чего мы из-за нее лишились. Да ведь и не мы одни. Чтоб ему, этому вонючке-недомерку австрийскому вечно гореть в Геене огненной!

— Я смотрю, ты успела основательно переменить свои взгляды с той поры, что мы с тобой не встречались, — улыбнулся Грегори. — Два года назад ты была стопроцентной сторонницей идей национал-социализма.

— Была, — призналась она. — Но ты сам погляди, во что Гитлер все превратил!

Они еще немного поговорили о расстановке сил в Ставке Гитлера, о готовящемся на него покушении, неожиданно Сабина откинула одеяло в сторону и предстала перед Грегори в прозрачной ночной сорочке, целиком сведя на нет всю серьезность затронутой темы. Свесив красивые голые ноги с края своего ложа, она заметила:

— Ну ладно, если я хочу достать тебе какие-то бумаги, то нельзя целый день валяться в постели. Я должна поехать в Берлин и попробовать что-то предпринять.

У Грегори пересохло в горле, а сердце заколотилось как сумасшедшее. Интересно, сколько же он продержится, если ему предстоит ежедневный придворный церемониал одевания Сабины? Он сказал, что его ранило полгода назад, остался месяц-два, значит… Хриплым от волнения голосом он спросил:

— Когда тебя ожидать обратно? — И накинул ей на плечи ажурный халатик.

Она нерешительно посмотрела на него томными глазами:

— Ну, если говорить начистоту, то в три у меня назначено свидание с одним молоденьким капитаном-танкистом. Разумеется, я бы его отменила, если бы ты, дорогой, был в форме. Но, как говорится, тут уж ничего не поделаешь. Да и юноша он очень симпатичный, сегодня в полночь у него заканчивается отпуск, бедняжка отправляется на фронт. Не хочется его огорчать напоследок. Ты ведь меня понимаешь, не так ли?

— Конечно, понимаю. Следовательно, тебя не будет допоздна.

— Что ты, что ты, ничего подобного. На поздние вечеринки и приемы я остаюсь в Берлине только в безлунные ночи, когда британская авиация не устраивает самые жуткие налеты. Нет, сегодня я вернусь к семи, а Курт возвращается с работы вскоре после шести, поэтому мы с тобой не увидимся до завтрашнего утра, дорогой.

Она сунула ноги в туфли и поднялась с кровати. Грегори шлепнул ее по попке и отеческим тоном напутствовал:

— Ну, веди себя хорошо. Буду думать о тебе… Гм, лучше не буду.

— Конечно, лучше не думай, а то еще приключится с тобой какое-нибудь непоправимое несчастье, которое меня совсем не устраивает — ты мне нужен, как ты сказал? — совсем как новый, чтобы я не заметила разницы. Выбери себе какую-нибудь книгу в кабинете по вкусу. Труди принесет тебе ленч и ужин.

Проводив ее в Берлин, Грегори зашел в кабинет. Из мебели здесь стоял только письменный стол и два стула, зато все стены были уставлены шкафами и полками с книгами. Он первым же делом заинтересовался бумагами на столе, на случай, что наткнется на какое-нибудь упоминание о людях, замешанных в заговоре против Гитлера. Но нашел только счета, личные письма и неразборчивые математические каракули. Если Сабина так уверена, что фон Остенберг имеет к заговору какое-то отношение, она сама ему все расскажет, решил он, и положил бумаги на место строго в том же порядке, как они лежали. Потом выбрал на полках три книжки и позаботился, чтобы оставленные пробелы не были заметны.

На дворе стоял чудный летний день, его тянуло на воздух, но лучше не рисковать показываться на глаза соседям Сабины, а подняться в свою комнату, и не маячить в окнах гостиной. Так он и поступил, проведя остаток дня с книжкой в руке и единственной мыслью о том, чтобы не думать, как Сабина проводит время в компании всяких там танкистов.

Наутро, позавтракав и приняв ванну, он зашел к Сабине, которая, не откладывая дела в дальний ящик, сразу сообщила ему, что вчера ей с документами не повезло: две наиболее вероятные кандидатуры, к чьим услугам она собиралась прибегнуть для получения документов для него, уже успели покинуть Берлин, а тут еще и капитан-танкист оказался не на высоте — решительно неудачный вчера выдался день. Тут она углубилась в детали по поводу незадачливого капитана, и Грегори постарался поскорее переменить тему разговора.

Он поинтересовался ее планами, и она ответила: