Стефани Бодин - Садовник

Слово «опять» означало «в пятый раз». Впервые это случилось в начальной школе — тогда по субботам мы с утра играли в баскетбол. Как-то раз я вел мяч к кольцу соперников, а Джек, прикрывая меня, неожиданно запнулся и упал на пол спиной.

В то время домой меня подвозили его родители, и мне пришлось ехать с ним и его матерью в больницу и ждать в коридоре. До сих пор в ушах стоят стоны Джека. Он вышел из кабинета врача, всхлипывая, с красным лицом, рука висела на повязке.

Во второй раз это произошло на тренировке футбольной команды в девятом классе: он получил прямое попадание и лежал, скорчившись, на земле. Подоспевший тренер схватил Джека за руку и дернул — тот не успел и рта раскрыть, как рука стала на место. Мой друг поднялся, ушел с поля и больше в футбол не играл.

А еще было столкновение с развозчиком газет, выбравшим замысловатый маршрут, — в третий раз, и встреча выпускников с конкурсом на скоростное поедание пирогов, на котором что-то пошло не по плану, — в четвертый, после чего Джек начал даже козырять своими вывихами. И вот теперь он смотрел на меня, многозначительно вскинув брови, а я тряс головой:

— Даже не проси. Не могу.

— Мейс, да брось ты! — Джек показал на плечо. — Просто дерни, рука станет на место, и я готов идти.

— Нет. — Я сел на мокрую, грязную землю.

— Так и будем сидеть?

— Нет. — И все-таки я не представлял, как затащить его наверх с вывихнутым плечом.

— Проще простого, точно тебе говорю. В прошлый раз, на конкурсе, чирлидерша вправила мне плечо в два счета. А она, между прочим, по сравнению с тобой — пушинка.

Закрыв лицо ладонями, я застонал:

— Поверить не могу, что придется…

— Чувак, ты сильный, справишься.

— Ладно. — Я опустил руки и стал на колени. — Говори, что делать.

Он посмотрел на мою куртку:

— Проложи мне чем-нибудь подмышку.

Я снял куртку, свернул рукав и осторожно засунул ему в подмышку:

— Зачем?

— Затем, что сюда ты поставишь ногу.

— Еще чего! — Я отступил назад. — Ни за что.

— Перестань! Больно мне, а ноешь ты.

Джек бы прав.

Я выдохнул:

— Хорошо. Говори, что дальше.

— Ставь ногу мне в подмышку и бери меня за руку.

Я выполнил указание. Поставил ногу ему в подмышку, одной рукой взял его ладонь, а другой — крепко ухватился за предплечье.

— А теперь, когда я скажу, ты слегка надавишь ногой и очень осторожно — я повторяю, очень осторожно! — потянешь меня за руку.

Он отвернулся в сторону и прикрыл глаза здоровой рукой.

— Что случилось?

— Не хочу смотреть, ясно тебе?

— Ладно. Скажешь, когда будешь готов.

— Давай. — Он сделал несколько глубоких вдохов. — Нет, стой!

— Что?

— Помнишь, очень осторожно?

Я выдохнул и приготовился:

— Да.

Джек открыл рот, чтобы ответить, и я тотчас надавил ногой ему в подмышку и дернул за руку. Джек вскрикнул от резкой боли, и плечо стало на место.

Мы оба одновременно чертыхнулись.

Джек опустил здоровую руку, чтобы взглянуть на больную:

— Плечо на месте. Отличная работа.

— Попытаемся забраться наверх?

— Кстати, правая нога болит ужасно. Внизу.

Я осторожно приподнял край джинсов. Нижняя часть ноги была багрового цвета. Точно определить я не мог, но мне показалось, что у него перелом. Впрочем, кость наружу не торчала — уже хорошо. Я торопливо опустил брючину и не сказал ему о том, что увидел. Бросив взгляд на склон, я потер подбородок:

— Придется тебя нести.

— Я сам смогу… — Он пошевелился и тут же скорчился от боли.

— Не сможешь.

Джек закатил глаза:

— Ты меня не поднимешь.

Я сел на землю, упершись руками сзади:

— Я выжимаю двести фунтов лежа. По-твоему, я не донесу твою хлипкую задницу?

Он засмеялся и подмигнул мне:

— Только с плечом осторожнее. Руку обычно подвешивают на повязку.

Я снял рубашку, соорудил самодельную повязку и надел поверх его куртки. Повязка получилась некрасивая, зато крепкая — до больницы хватит.

Свою перепачканную куртку мне пришлось надеть снова. Было сыро, и за недолгое время без верхней одежды я успел замерзнуть.

— Зайди с этой стороны, — попросил Джек.

Пока я поднимал его, он указывал, каких частей тела не касаться. Наконец, держа Джека на руках, мне удалось встать.

— Только расскажи кому-нибудь, что нес меня, как девчонку, — и ты покойник!

На его болтовню я не обращал внимания, меня беспокоило одно — как забраться наверх. Самым трудным оказалось перед каждым новым шагом нащупывать ногой твердую опору. Спустя несколько минут я тяжело дышал, а затем и вовсе остановился.

— Опусти меня на землю.

Я помотал головой: вряд ли мне удалось бы снова поднять его на руки.

— Сейчас отдышусь, и пойдем дальше…

Через некоторое время я подобрался достаточно близко к вершине; сквозь ветви деревьев уже мелькало розовое пятно.

— Мы здесь!

— Что с ним? — Голос девчонки дрожал, и я вдруг понял, что почти забыл о ней.

— Все будет хорошо.

О другом развитии событий думать не хотелось. До меня только сейчас начало доходить, как нам повезло. Джек мог пострадать куда больше.

Я положил его на вездеход, а сам наклонился, опершись руками о колени, чтобы перевести дух.

— Что теперь? — простонал Джек. — До дома Люсиль еще далеко.

Я выпрямился:

— Поехали! Она будет сзади, а ты сядешь передо мной.

— К тебе на коленки? Ни за что!

— Есть другие предложения? — спросил я, упирая руки в боки.

Он испепелил меня взглядом:

— Нет.

Усевшись сам, я осторожно устроил Джека на коленях, а девчонка села сзади и крепко ухватилась за меня. Затем я вспомнил о шлемах, но Джеков остался в ущелье, а до своего я бы не дотянулся. Снимать Джека с колен, а потом вновь устраиваться на сиденье смысла не было.

Я повернул ключ, и мы потихоньку поехали.

— Еще раз тебе говорю, только проболтайся кому-нибудь…

— И я — покойник! Помню, помню.

Джек улыбнулся и тут же вскрикнул — машина налетела на кочку.

— Прости!

Так мы и продвигались — медленно, но верно, — и, когда наконец перед нами предстал дом Люсиль, я с облегчением вздохнул. Не успели мы въехать на задний двор, как дверь открылась и выбежала Люсиль. Бросив взгляд на Джека, она заявила:

— Звоню девять-один-один!

— Погодите! — воскликнул Джек. — Давайте зайдем в дом, нужно поговорить.

С Джеком на руках я проследовал за Люсиль. Одежда на мне была грязная, с меня текла вода, но женщина, казалось, не обращала на это внимания.

Я положил Джека на огромный диван с цветастой обивкой. Люсиль склонилась над ним, и длинные седые волосы закрыли ее лицо. Мгновение спустя она выпрямилась и вытерла руки о джинсы:

— У тебя одна минута, коротышка, затем я звоню твоему отцу.

Я повторил одними губами: «коротышка»?