Олег Зарицкие - Лекарство от старости

- Есть передать дело Махову, — сказал он. — Разрешите идти?

- И ничего не хочешь рассказать, что там произошло? — удивился Пискун.

- Максимов доложит, здесь всё сами посмотрите, — он положил видеокамеру на стол начальника. — А комиссия пусть разбирается, кто виноват. Разрешите идти?

- Иди, — сказал Пискун, поражённый таким спокойствием Крутова.

Крутов вышел из кабинета начальника. Зашёл к себе и, взяв фуражку и листок с данными Бондаренко, закрыл кабинет и спустился на первый этаж. На выходе, он обратил внимание на удивление дежурного лейтенанта, который не мог понять как и когда полковник Крутов прошёл в здание. Потому, что он сам видел и у него в журнале было отмечено, что в обед полковник уже уехал из Управления.

Машина с водителем ждала его у подъезда Управления.

- Паша, ты сказал, что пол часа назад отвозил меня на Крещатик? — спросил он водителя.

- Да, Николай Янович. И потом вы меня сами отпустили, а после позвонили и наорали, как будто я сам, — обиженно ответил водитель. — А как вы так быстро сами добрались?

- И как я был одет? — с издёвкой в голосе, спросил Крутов.

- Как и сейчас. Только без фуражки, — удивился вопросу водитель, потому, что явно ничего не понимал.

«Ну, да. Ну, да. В «допросной» я был без фуражки», — подумал Крутов. — «Поэтому и Суриков изображал меня без фуражки. Бред! О чём это я? Разве такое может быть?». Потом взял себя в руки.

- Ладно, Паша. Поехали на Фрунзе 103, - скомандовал он водителю. Это был адрес Института социальной и судебной психиатрии, где заведовала кафедрой профилактики психических заболеваний, доктор медицинских наук, профессор Бондаренко Галина Яковлевна.

Приехав в институт, он нашёл её кафедру, но в кабинете Бондаренко не было. Побродив по коридору и заглядывая в разные двери, Крутов увидел лабораторию. Зашёл внутрь. За столами с разными химическими колбами сидели женщины в белых халатах и что-то колдовали с растворами в пробирках.

- Добрый день, — поздоровался Крутов. — А где я могу найти Галину Яковлевну?

Женщины посмотрели на него и одна из них сказала:

- Ей сегодня нездоровилось. Возможно, домой ушла. Вы в её кабинете смотрели?

- Смотрел. Нет её там, — ответил Крутов и вдруг спросил у женщин. — А яд у вас тут можно купить? У меня собачка сильно мучается. Жена плачет. Помогите, очень надо.

- Вы что, полковник? — возмутилась одна из женщин. — Везите свою собаку к ветеринару. Там её усыпят. А мы здесь лекарства изобретаем и на мышках тестируем, — женщина показала на дальнюю стену. Там было много банок с белыми мышами.

- Понял, так и сделаю. Спасибо вам, добрые женщины, — ответил Крутов и вышел.

Он вспомнил одну поговорку: «Лекарство от яда отличается только дозировкой». «Соответственно, возможность изготовить смертельные таблетки у Бондаренко есть, прямо на кафедре» — подумал он. — «Вопрос в том, имеет ли она к этому отношение, или её просто кто-то умело использует. Может она такая же жертва, которой промыли мозги и она выполняет чьи-то указания. Ладно, разберёмся».

Крутов вышел из лаборатории и опять прошёл к кабинету завкафедрой. Постучал.

- Войдите, — услышал он и открыл дверь.

В кабинете за столом сидела Галина Яковлевна и что-то писала. Когда полковник вошёл, она подняла голову и посмотрела на него. В белом халате и с красиво уложенными каштановыми волосами, эта женщина была удивительно красива. Впрочем, как и всегда.

- Добрый день, Галина Яковлевна. Крутов Николай Янович, — представился он.

- Вы нас консультировали по десвешерам, помните?

- Да помню. Здравствуйте. Проходите, полковник, присаживайтесь, — улыбнулась она. — Что привело вас к нам в институт? — любезно спросила она. При этом была абсолютно спокойна и с явным интересом смотрела на полковника.

Крутов присел в кресло у её стола и ответил:

- Всё та же проблема. Хотел получить у вас небольшую дополнительную консультацию.

- Ну, хорошо. Раз уж вы пришли без звонка, значит дело очень серьёзное. Спрашивайте.

- Да уж. Более чем серьёзное. Вы, наверное, слышали о самоубийстве семьи генерала и о новых акциях десвешеров?

- Вы знаете, у меня нет времени читать светскую прессу, но о самоубийстве всей семьи генерала и о событиях на ток-шоу, где я выступала позавчера, слышала. У нас тут, знаете ли, коллектив по большей части женский. Поэтому всякого рода слухи и сплетни разносятся быстро. И что именно вас интересует? — спросила она.

- Перед самой смертью, к генералу домой приходил некий человек. Они вряд ли были знакомы, но генерал почему-то сразу впустил его в квартиру. Через двадцать минут этот человек ушёл. А после произошли известные нам события,

- говорил полковник, разглядывая портреты учёных на стене кабинета. — У нас есть подозрение, что десвешеры каким-то образом овладели техникой Вольфа Месинга и могут заставлять человека видеть, то чего нет на самом деле. Вопрос к вам как к специалисту — возможно это или нет? — он закончил говорить и пристально посмотрел на Галину Яковлевну, чтобы увидеть её реакцию на эти слова. Но вместо неё в кресле сидел Суриков и зло улыбался.

- Я же сказал не лезть в это дело, полковник! — злобно крикнул Суриков. — Будешь продолжать, умрешь сам, и семья твоя погибнет. Ты меня понял? Крутов аж вздрогнул. По телу пробежали мурашки, а рука инстинктивно потянулась к пистолету. Но теперь в кресле сидела Галина Яковлевна и обеспокоено смотрела на него.

- Что с вами, полковник? Что вас так испугало? — сказала она и оглянулась на окно, но там был виден только парк института.

- Нет, нет. Ничего. Извините, померещилось, — начал извиняться Крутов.

- Может вам воды? — спросила Галина Яковлевна.

- Нет, спасибо. Не нужно, — поблагодарил Крутов, немного придя в себя и, достав платок, вытер холодную испарину со лба и шеи. — Так что вы можете сказать по этому поводу?

Галина Яковлевна внимательно посмотрела на него и, убедившись, что теперь с ним всё в порядке, сказала:

- Вы знаете, Николай Янович. Мой отец и мой дед были профессорами от психиатрии. Как видите, я тоже пошла по их стопам. Более того, все мы — дед, отец и я занимались именно проблемой телепатии, психопрограммирования и гипнотического воздействия на человека. Так вот, я как учёный ответственно заявляю вам, что Месинг не обладал никакими исключительными возможностями психологического воздействия на человека, а умело использовал достижения идеомоторики, которые были открыты ещё в середине девятнадцатого века, задолго до рождения Месинга

- Идео чего? — не понимая, переспросил Крутов.

- Месинг в своих эстрадных трюках использовал принцип идеомоторики. В её основе лежат так называемые идеомоторные акты, проще говоря, микродвижения мышц человека, бессознательно исполняемые любым человеком, когда он представляет себе какое — либо действие. Вы помните по фильмам, как Месинг делал свои чудеса?