Олег Бондарь - Кольцо из склепа

– Мужики, что будем с колечком делать?

– Потом решим.

Ирке понравилась игрушка, только, что толку, если размер не тот?

– Есть два варианта, – сказал я. – Первый – сдать государству и долго отсуживать у него законные двадцать пять процентов. Второй, более приемлемый, воспользоваться связями Влада в уголовной среде, загнать колечко, а вырученные бабки – пропить.

– Жалко красоту такую продавать.

– Колечко, как колечко… – не разделил я восторга жены Влада. – Любой ювелир тебе таких сотню за день наклепает. Было бы из чего.

– Что ты в этом понимаешь?!

– Ты, Танька, вообще, помолчи. Сама недавно говорила, что деньги развращают человека.

– А их отсутствие – угнетает, – не осталась в долгу супруга, и вдруг, словно опомнилась. – А при чем здесь деньги, я ведь о красоте?

Супруга отказалась от ночных похождений по кустикам, спал я, как убитый, и проснулся, когда солнце уже вовсю жарило грешную землю.

Удивился, что Влад избавил меня от утренней пробежки. По-видимому, расслабился. Все мы – люди, «Шварценегеррам» тоже отдыхать надо.

Танька блаженствовала в спальнике и в ближайшее время просыпаться не собиралась. Я высунулся из палатки и посмотрел на часы. Половина восьмого. Дома так рано без будильника я не просыпался. Вот что значит свежий воздух в сочетании со здоровым образом жизни.

От костра остались лишь холодные угли, покрытые сверху остывшим пеплом. В соседней палатке царили мир и спокойствие.

Мелькнула мысль, искупаться. И она показалась заманчивой. Я даже удивился. Вчера Влад чуть ли не силой пытался затащить в озеро, а тут – добровольно, по собственному желанию…

Чудное создание человек. Если его не принуждать к глупости, он сам сотворит ее и при этом еще получит удовольствие.

Вдохновленный философским умозаключением, я некоторое время всматривался в собственное отражение, затем решительно оттолкнулся от камня и нырнул в не успевшую остыть за ночь воду.

Когда Влад не появился к завтраку, девчонки забили тревогу.

– Может, прогуляться решил? – успокаивал я Ирку.

– Сколько можно прогуливаться? – не верила она – И не из тех он, кто хавчик на прогулку поменяют.

– Ты не слышала, когда он уходил? – спросила Танька.

– Какой там? Спала, как сурок.

– А мне кошмары снились. Всю ночь проворочалась…

– Ладно, девчонки, вы здесь посидите, а я пройдусь вокруг озера. Может, наш герой забылся под кустиком в объятьях богатырского храпа…

Никто на шутку не отреагировал, и я, сопровождаемый тягостным молчанием, поплелся вдоль кромки воды по маршруту нашей вчерашней пробежки.

Влад сидел на камне, одном из тех, что остались от развалин некогда стоявшего здесь дома, и вид у него был то ли задумчивый, то ли пришибленный.

– Здорово! – не удержался я. – Там паника, в розыск подавать собрались, а он, видите ли, расслабляется…

Влад поднял голову, уставился на меня, взгляд его был рассеян, казалось, он меня не узнает. Даже не по себе стало. Жутковато…

– С тобой все в порядке?

– А… – он удивлено осмотрелся. – Все нормально. Присел отдохнуть, и, кажется, вздремнул…

Мне показалось, что он пытается обмануть самого себя.

– А если серьезно?

– Расскажу, не поверишь, – не стал увиливать от ответа. – Сон приснился. Точней, я думал, что сон, но все было так реально. Является в палатку подруга. Красивая, глаз не отвести. Наряд на ней – странный, будто из фильма где про помещиков… Позвала меня, а я дурак и повелся… Потом ты объявился…

– И все? – не поверил я. – А как, насчет интимных подробностей?

– Не было ничего. – Влад вздохнул, мне показалось, сокрушенно. – Она что-то спросила, только я ничего не разобрал. Все за руку меня хватала…

Влад посмотрел на свои руки, словно никогда раньше их не видел. Правая ладонь была сжата в кулак. Плотно сжата, аж костяшки побелели. Он не смог сразу разомкнуть ее. Разгибал пальцы по очереди, как будто их судорогой свело. А когда раскрыл ладонь, взблеснуло там под лучами солнца.

Колечко, то самое, что Ирка из воды вытащила.

– Вот и узнал, – съехидничал я. – Выходит, ты ее колечко умыкнул.

А сам подумал: «Совсем мужик сбрендил…»

Влад был хмурый, не похожий сам на себя. Я пытался с ним заговорить, но он избегал общения, думал о своем, а чтобы это не бросалось в глаза, притворялся, что удит рыбу. Только его жалкие уловки не смогли обмануть даже девчонок.

К-счастью, со временем он осознал, что его настроение не способствует нормальному отдыху. Взял себя в руки, пытался улыбаться, но скрыть озабоченность ему удавалось с трудом.

– Пройдемся? – предложил я, дабы он не мозолил глаза девчонкам.

Мы пошли вдоль озера, взобрались на полуразрушенную дамбу, присели под тенистой ивой.

– Долго киснуть собираешься?

– Понимаешь, как-то оно замысловато все получается. Или я в конец свихнулся, или тут, в самом деле, нечисто…

– Спросонку чего только не привидится.

– Возможно…

По голосу я понял, что ни в чем его не убедил.

– Может, здесь и в самом деле призраки бродят?

Сказал просто так, чтобы успокоить его.

– Мнительный я стал. Ты прав, Димка, привиделась мне красотка. Так что, не о чем голову ломать.

Он решительно поднялся, я поспешил за ним. Остановились у развалин.

Кроме следов Влада, точнее, полоски слегка притоптанной травы, которая уже начала выпрямляться, других признаков присутствия человека я не увидел. Влад тоже. Он бродил вокруг развалин, осматривал все, иногда нагибался, приседал на корточки, мне показалось, даже принюхивался. Его лицо стало сосредоточенным и как бы вытянулось вперед. С таким видом киношные правоохранители осматривают место происшествия, пытаясь отыскать вещественные доказательства, дабы потом с их помощью уличить преступника. Наверное, у меня слишком разыгралось воображение, и в какой-то момент я представил, что передо мной настоящая ищейка. Не в том смысле, в каком этим именем окрестили милицейских сыскарей, а в прямом – четвероногом значении. Владу, конечно, об этом говорить не стоило. Не в том состоянии пребывал мой друг, чтобы адекватно реагировать на юмор, мог и обидеться.

Я не горел желанием спотыкаться о битые кирпичи, облюбовал невысокий холмик, удобно устроился на нем и издали наблюдал за Владом. А его энтузиазм с каждой минутой таял, как мороженное в летний зной. Наконец, вдоволь наползавшись, он бросил бесполезное занятие.

– Бред какой-то. .

Он взвесил в руке ржавый обломок древнего утюга, из тех, которые засыпались горящими углями, и выбросил его в траву.

– И я о том же. Видно крепко тебе та красотка в душу запала…

От мощного тычка я перевернулся на спину, больно оцарапав шею о сухую корягу.