Иннокентий Соколов - Бог из глины

— Интересно, что она сможет сказать в ответ? — не унимался голос. Этот голос был повсюду. Он звучал из шкафа, отдаваясь легким звоном фарфоровой посуды, стоящей в горке, заставлял дрожать висящую на стене картину, он был в зимнем гудении обогревателя, звучал гулким эхом в трубе дымохода.

Этот голос шептал в голове, голос существа. Словно кто-то набрал полный рот глины, и не спеша пережевывал огромные катыши, пуская слюни, кривя в наслаждении рот, пытаясь выдавливать слова, которые отдавали этой глиной, получались такими же тягучими, залепляли уши, оседали в мыслях…

Слова, что шептало существо.

Слова, что нашептывал дом.

Слова, что были понятны божеству, спящему до поры до времени там, в темноте и сырости.

Эти слова лились рекой, и Сергей покачивался в такт им, даже не замечая, что сам твердит в унисон им, совершенно не обращая внимания на то, что впадает в какое-то неистовство, наполняясь бурлящей яростью, готовой перелиться через край, чтобы обжигать, причинять боль, приносить страдание.

— Ничего малыш, погоди немного, и ты разберешься, что к чему. Я не сомневаюсь в этом. А пока что сложи все эти женские штучки назад, в коробку. Думаю, что очень скоро придет твое время, и они станут, не нужны…

— Точно! — пробормотал Сергей, и протянул руку…

Внизу хлопнула дверь.

— Сережа, я дома…

Сергей услышал поднимающиеся шаги, и принялся лихорадочно укладывать в коробку весь хлам, что не так давно мирно обретался в ней. В последний момент, Сергей все же успел запихнуть коробку в шкаф. И когда супруга вошла в спальню, он сидел на кровати, обхватив руками голову, ожидая, когда перестанет плыть в глазах, и можно будет выдохнуть, избавляясь от эмоций, что переполняли его.

— Что-то случилось? — Сергей поднял голову. Надежда присела рядом, и кровать заскрипела, принимая ее вес.

(Дыши глубоко. Ничего не говори, успокойся. Не дай понять этой толстой сучке, что тебе все известно…)

Сергей выдохнул, собирая волю в кулак. Больше всего на свете, ему сейчас хотелось вскочить с кровати, и заорать ей прямо в лицо, о том, что он не такой придурок как она думает, и что никто (никто, слышите?) не будет играть с ним, как с шелудивым котенком, который, забыв обо всем на свете, бросается на бумажную бабочку, с привязанной к ней длинной бечевой, чтобы в самый последний момент выдернуть игрушку прямо из-под носа.

Нет, детка, в эти игры можно играть и вдвоем, просто еще не пришло время, достать припрятанные козыри! Это как игра в подкидного дурака, и если ты думаешь, что козырный туз есть только у тебя, то ты глубоко ошибаешься.

Хей-хо, детка, ох как ошибаешься…

Сергей улыбнулся.

— Да все в порядке, Надь, просто что-то голова разболелась. И с утра как-то не по себе.

И он не врал. Ему действительно было не по себе. С того самого момента, когда он открыл коробку с секретами, и выудил оттуда главный приз.

(Джек-пот, которому оказался совсем не рад!)

И теперь, когда игра только начинается, ему нужно немного побыть наедине со своими мыслями, чтобы привести их в порядок, разложить по полочкам, и придумать, наконец, как быть дальше.

(И что делать с этой настырной, толстой сукой, что возомнила, будто сможет поиметь тебя!)

— Все в порядке — Сергей встал с кровати. — Пойду, пороюсь в аптечке…

Надежда проводила его взглядом, машинально провела рукой по постели. Что-то мелкое попало под руку, какой-то обрывок. Надежда поднесла его к глазам — маленький вкладыш из коробки в конфетами. Разноцветное сердечко из плотного картона, украшенное блесками, когда-то она нашла его в новогоднем подарочном наборе, и припрятала в коробку, в которой хранила разные приятные сердцу пустячки. Интересно, что оно делает здесь?

Надежда пожала плечами, и подошла к шкафу…

Голос звучал в голове. С каждым днем он казалось, набирал силу, чтобы звучать в ночи, забираться в мысли, путать их. Если раньше он изредка проявлял свою змеиную сущность, то теперь ночи всецело принадлежали ему. Сергей лежал без сна, вслушиваясь в неторопливое бормотание, стараясь отдалиться от того, что рассказывал голос существа. Вот только с каждым разом делать это становилось все труднее, и главным образом потому, что голос обладал дьявольской хитростью и изворотливостью, заползал глубоко в душу, и Сергей убеждался, что все то, о чем шептало существо, было не таким уж и неправильным.

С того самого момента, как маленький скелетик в шкафу вывалился прямо в объятия совершенно ошалевшего от неожиданности Сергея, все пошло не так. Вернее все было не так с самого начала, но то проклятое мгновение, когда из коробки выпорхнуло маленькое черно-белое фото, стало той точкой отсчета, с которой он действительно начал осознавать, что получил очередной пинок под зад, от коварной судьбы-злодейки, которая не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии.

Время словно притормозило ход, и некогда быстрые секунды, что пролетали подобно птицам, превратились в тягучий кисель, пугая своей неторопливостью. Сергей все чаще стал задумываться о чем-то своем. Он подолгу застывал, вперив неподвижный взгляд куда-то далеко, словно вслушиваясь в то, что говорит поселившееся в нем существо.

Днем он, словно зомби, шатался по дому, стараясь меньше попадаться на глаза Надежде, справедливо полагая, что она поймет все по его безумному виду, но и предпринимать что-либо, было выше его сил.

Оставалось только лежать в постели, слушая, как беззаботно храпит супруга, как шумит за окном ветер, и поет луна серебристым голосом. Это было лучше, чем тратить дни на бесцельное ожидание, в этом, по крайней мере, был хоть какой-то смысл.

Ожидание чуда. Ожидание, что к берегу снов приплывет золотая рыбка и исполнит все желания.

(Ты ведь этого хочешь, не так ли? Чтобы исполнились все желания, и голос существа исчез навсегда, и не было этой тоскливой безысходности…)

Толстая сука похоже не собиралась посвящать его в свои планы, наивно полагая, что все ее гребаные секреты пройдут мимо него. Теперь Сергею стало понятно многое. Он всматривался в тучную фигуру супруги, отмечая каждую мелочь, каждую деталь, и все что было раньше, приобрело теперь совсем другой смысл. Это как всматриваться в стереокартинку, без специальных очков, ведь только когда дешевая поделка из картона с парой разноцветных стекляшек окажется на носу, размытые линии приобретут четкость, и получившееся изображение будет пугать реалистичностью.

Неужели она решила, что сможет и дальше водить его за нос?

(Считать тебя полным ничтожеством?)

С каждым днем Сергей наливался странной решимостью, словно одержимый, что копит ярость, чтобы выплеснуть ее одной разрушительной вспышкой, освобождая эмоции, страхи, ненависть…