Лори Хэндленд - Тень луны

— И что такое вервольфы?

Уилл пожал плечами.

Обитатели лечебницы разделились, расходясь по пустым палатам. Я подошла к одной из них и принялась наблюдать, как пожилая женщина методично надевает больничную сорочку и ложится в постель. Закрыв глаза, она будто бы уснула. Уилл заглянул в следующую палату.

— Спит? — спросила я.

Уилл кивнул.

Я подошла к кровати и потрясла женщину за плечо.

— Мэм?

Она медленно открыла глаза, не понимая, что происходит:

— Вы новая медсестра?

— Нет, я… э-э… Джесси.

— Как мило. — Она сонно улыбнулась.

Женщина не казалась злой.

— Вы знаете, зачем вы здесь? — спросила я.

— Чтобы выздороветь.

— А что с вами не так?

Она моргнула, услышав вопрос, — наверное, он показался ей грубым, но бестактность всегда была моей второй натурой.

— Я сумасшедшая, дитя. Разве вы не прочитали вывеску над входом?

— Вы не похожи на сумасшедшую.

— А кто-нибудь похож? — пробормотала она и снова провалилась в сон.

Безумцы всегда выглядели безумными, как говорил мне опыт. Но он же подсказывал, что безумие часто сочеталось со стремлением убивать, превращая больного в маньяка, и неважно, оборотня или человека. Безумцы всегда выглядели безумно.

Я вернулась к Уиллу.

— Нужно разобраться, кто они такие. — Я вытащила мобильный. — Позвоню Элизе.

Элиза Хановер, правая рука Эдварда, была ученым, изучающим явление ликантропии. Я нажала кнопку быстрого набора.

— На вашем месте я бы этого не делал.

Едва не выронив телефон, я потянулась за пистолетом. Уилл уже держал свой в руках. Мы одновременно направили оружие на человека, вышедшего из тени.

Он был намного моложе, чем я ожидала. Хотя я вовсе не знала, к чему стоит готовиться, но уж точно не к встрече с худым высоким голубоглазым блондином в белом халате. Под ним виднелись синяя рубашка и желтый галстук, подчеркивающие цвет глаз и волос.

— Кто вы, черт возьми, такой? — потребовала ответа я. Как обычно, демонстрирую чудеса вежливости.

— Мне стоило бы задать вам тот же вопрос. Это моя клиника.

Я прищурилась:

— Ваша, в смысле, вы её построили, владеете ею и управляете?

— Да, — с улыбкой ответил он.

— Выглядите очень молодо для основателя такого места.

— Предки оставили мне впечатляющее наследство.

— Повезло вам.

Мне он не нравился. Не знаю, почему. Но так как я научилась доверять инстинктам, опускать пистолет не стала, как и Уилл.

— Кто вы? — коротко повторила вопрос я.

Кажется, моя злость лишь позабавила его, и это разозлило меня ещё больше.

— Доктор Джереми Цахау. А вы?

Я глянула на Уилла; он пожал плечами. Перед выходом на задание нам всегда придумывали легенду — и Эдвард гарантировал, что она выдержит любую проверку.

— Мы из Департамента природных ресурсов. Поступило несколько сообщений о бешеных волках в этих местах.

Доктор Цахау приподнял золотистую бровь:

— И с чего бы волкам находиться в моей клинике?

— Действительно, с чего бы?

— Потому что они вервольфы.

Я моргнула и опустила пистолет. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь сам признавался в содеянном без какого-либо «стимулирования».

— Кто вы? — спросила я. — И я не об имени говорю. Чем вы здесь занимаетесь и почему? Откуда знаете о вервольфах?

— Я их создал.

Изобретение новой формы жизни никогда не сулило ничего хорошего.

— Буду рад рассказать вам все, Джесси.

Я нахмурилась.

— Откуда вы знаете…

— Вы правда думали, что ваша хлипкая легенда о ДПР меня одурачит?

Прежде она дурачила всех.

Волосы Цахау очаровательно ниспадали на гладкий лоб. Внезапно мне захотелось пальнуть в него серебром и посмотреть, загорится он или нет.

— Вы Джесси Маккуэйд, одна из лучших охотников герра Манденауэра.

— Знаете Эдварда?

— Дедушка знал.

— А кем был ваш дедушка?

— Его имя не имеет значения. Важна лишь его работа. Последние дни своей жизни он провел в лаборатории в Черном Лесу.

— Менгеле, — пробормотала я.

— Нет-нет, я не родственник этому великому человеку, хотя был бы рад им быть

— Вы говорите, великий человек, а я говорю — психопат. — Я пожала плечами. — Сколько людей, столько и мнений.

В глазах Цахау вспыхнул гнев.

— Менгеле был гением. Провидцем.

— Он был безумной высокомерной свиньей и убивал людей лишь за то, что они были другой национальности.

— Во благо научного прогресса должны приноситься жертвы, — пожал плечами Цахау.

Палец на спусковом крючке зачесался.

— Джесси, — предупредил меня Уилл.

— Да-да. — Я постаралась расслабиться, но это было не так-то просто. — Менгеле не двигал вперед науку, — продолжила я, — а создавал армию оборотней.

— Он и создал её.

Именно так Эдвард и стал… ну, Эдвардом. Во времена Второй мировой он был двойным агентом и пытался разведать, чем же занимался в Черном лесу «великий человек». К несчастью, Эдвард не успел: ко времени, когда он добрался до лаборатории Менгеле, доктор запаниковал из-за надвигающегося вторжения Союзников и выпустил на волю всех, кого создал. С тех пор Эдвард за ними и гоняется.

— Я усовершенствовал его формулу, — продолжил Цахау.

Я похолодела, хотя в клинике было жарко, как в бане.

— Как усовершенствовал? — поинтересовался Уилл. Всегда голос разума. Слава богу, что рядом есть такой человек.

— Мои волки выглядят как волки. У них нет человеческих глаз, посылающих сигнал охотникам. И серебро не причиняет им вреда.

— А что же может им навредить? — спросила я.

Цахау лишь рассмеялся в ответ.

— Ваша формула не такая уж идеальная, — заметил Уилл. — Она сводит людей с ума. Или они с самого начала были безумны?

Цахау перестал смеяться.

— Я ещё вношу коррективы.

— Вы не ответили на вопрос.

— Мои подопечные не были изначально сумасшедшими и останутся в своем уме, когда я с ними закончу.

Оборотни с волчьими глазами, которым не страшно серебро — это очень плохо. Как только Цахау выпустит их на волю из белых стен, этих созданий не остановить.

Обычно я стреляла во все, что меня смущало. Но выстрел в Цахау станет убийством, а выстрелы серебром в вервольфов никак нам не помогут.

И что делать?

— Когда формула вас полностью удовлетворит, — сказал Уилл, — что дальше?

Уилл всегда знал, какой вопрос нужно задать.

— Конечно, сам стану вервольфом.

— Конечно, — повторила я. — Кто же в своем уме не пожелает бегать на четырех лапах, вилять хвостом и слегка пускать слюни?

— Кто в своем уме не пожелает стать бессмертным? — нахмурился Цахау.

— А у вас большие планы на вечность? — съехидничала я.

— Больше, чем вы можете себе представить.

О, я-то могу представить много всего.

— Положите пушки, — приказал Цахау.