Андрей Уткин - Город зомби и "Ночная рубашка"

Может, опасно не только подходить к этим НЛО близко, но даже и смотреть на них непрерывно?! Потому что в глазах Лены осталась всего одна «тарелка». Сколько бы она не отводила взгляд в сторону, прежние тарелки не делались видимыми. Архипелаг «летающих тарелок»!

Самым странным было то, что зомби подвое, потрое поднимались в воздух. Теряли силу гравитации… Словно находились на борту космического корабля, в нескольких тысячах километров над землёй. Именно с такой скоростью они плыли по воздуху — со скоростью лодки, идущей по волнам. Чуть быстрее, чем брели по земле. Она-то думала, эти гады упрутся в барьер, будут стоять и глазеть, как баран на новые ворота. А потом развернутся и поползут назад. Потом, завтра или послезавтра. До кретинов же не сразу доходит!

«Это невозможно, — думала Елена, глядя на это зрелище. — Это физически невозможно! Неужели, и человек вот так — подойдёт к этим тарелкам вплотную и его затянет вовнутрь?.. Нет, всё-таки, эти пришельцы наделали роботов! Точно! Они металлические, поэтому их так легко затягивает. Внутри «тарелки» находится магнит и… Но вот только зачем?! Зачем пришельцы изобразили своих роботов в образе зомби? Теперь-то мне понятно, почему они не нападают на людей! Просто потому, что они роботы. Только на что рассчитывали инопланетяне?.. Попугать простых людей?.. Нет, не вижу в этом логического смысла. Точно такого же, как фанатичность моего Олега, которого тоже, словно магнитом, потянуло в сторону НЛО». Одним словом, Елена пришла к выводу, что зомби всё-таки не роботы и, если к «тарелкам» подойдёт её муж, то его тоже затянет. Она всё время думала о какой-то мистике. Может, инопланетяне создали «человеческий магнит»?.. Тот, который притягивает человеческое тело…

«Ночная Рубашка» мыслила несколько иначе. Дело в том, что она жила в той деревне, про которую ранее рассказывала. Она видела собственными глазами, как пришедший на кладбище строй мертвецов (очень ровный, как под линейку) подходил к могилам и исчезал в них. Поэтому ей не казалось «шизофренией» то, что видела Лена. И «Ночная Рубашка» не думала, что мертвецы подойдут к НЛО и будут стоять целый день (а то и до завтрашнего утра), как баран перед новыми воротами. Она заранее знала, что мертвецы должны исчезать внутри НЛО. Точно так, как на том кладбище — подходили к могилам и исчезали.

— Как бы подать ему знак, — говорила Лена, глядя на Олега, — чтобы не торчал там? Чтобы ехал сюда.

Когда она это говорила, то смотрела на подростков.

— А что, — подал кто-то из них голос, — он тоже собирается подняться в летающую тарелку? Он у Вас какой-то… того.

— Да то-то и оно, что сам он задницу свою не поднимет. Его затянет вместе с твоим мотороллером!

— Может, нам встать друг на друга? — опять сморозил Стас невесть что.

— Я знаю, что делать, — подала голос «Ночная Рубашка». — Я сниму с себя всю одежду и начну махать ему своей ночной рубашкой! Так он меня, скорее всего заметит!

— А может, мы вдвоём с тобой разденемся?! Всё-таки, я его ЖЕНА! Ты не забыла, случайно? И посмотрим, на кого он раньше обратит внимание…

— Да, если молодые люди отвернутся и не будут за нами подглядывать, как переодеваются девушки. Они ведь джентльмены?

— А давайте, и мы разденемся тоже! — всё не унимался Стасец. — А потом встанем друг на друга…

— Хватит пургу пороть, — отозвался Ванёк.

— А что, пургу?! Что, пургу?! Когда ни одного зомби не останется, то он сам попросится в «тарелку»! Его же вместе с твоей тачкой затянет! Чё, неправда?

— Щас, погоди, — полез он в карман. Он хотел достать мобильник и позвонить младшему брату. Он помнил «рабочий» телефон своего отца, но, от волнения, тот вылетел из головы. В общем, никак не мог вспомниться.

— Алло, Санёк! Ты слышишь меня? — разговаривал он с трубкой, объясняя ситуацию.

«Поздно, Ванечка, — доносился оттуда приглушённый писклявый голосок. — Мне звонил отец Стаса. То есть, он уже связался с нашим отцом. А вы там, на месте находитесь?»

— Да. Там, где трасса резко поворачивает в сторону… Короче, я там оставил следы колёсами. Если чё, то вы найдёте. — На этом он отключил связь.

— Всё, — объяснил ситуацию Иван. — Не надо никому раздеваться и залезать друг на друга. Скоро сюда приедет мой отец…

— О! Смотрите! Он сам сюда едет!

Стасу было скучно контролировать поведение Вани, когда тот разговаривал по мобильнику (Ваня, если начинал звонить, то, бывало, не отрывался целыми часами — яйцо высидишь, пока его дождёшься), поэтому он продолжил наблюдать за тем мужиком, который хитрым образом похитил их средство передвижения.

— Мой сын пропал?? — переспрашивал отец Ивана до чрезмерности удивлённым голосом. — Да неужели! В жизнь не поверю.

— Но ведь он и моего сына за собой утянул… — попытался возразить Павл Иваныч.

— А вот это уже не моё дело! Надо было двери покрепче закрывать. А то не только твой сын пропадёт, но и наркоманы с улицы в дом проберутся!

— Но почему же Вы…

— И прекрати меня перебивать! Это Я тебя буду вызывать, а не ты Меня! Если с моим сыном что-то случится, то не беспокойся — я тебя вызову и допрошу. Я тебе не на гражданке!

Вот такой разговор у них получился. Офицерский чиновник орёт в трубку самодурским тоном — с чего бы это? Видать, там и вправду запрещено снаряжать войско для отстрела мертвецов! Кто-то их очень хорошо запугал. Вот, только, кто? Павел уловил в тоне этого «грозного салдафона» не столько самодурство, сколько хороший испуг. Неужели всё в нашей стране делается через это? Когда надо бороться с преступностью, кто-то приходит и так запугивает бюрократов, что у тех пропадает всякое желание! И борьба с преступностью попадает под бюрократический пресс? Конечно же нет, всё это бредни. Но почему им именно мертвецов отстреливать запретили?! С преступностью бороться никто не запрещал, поэтому борьба потихоньку продолжается — движется по мере поступления.

Павел так подумал: «Бороться с мертвецами — самое простое. По сравнению с борьбой против бездомных собак. Казалось бы, что может быть проще? Едь себе, да отстреливай! Значит, также просто можно взять, да и запугать министра вооружённых сил!»

Павел Иванович был в курсе событий: как только мертвецы начинали разгуливать по улицам города, по ним немедленно началась стрельба. Почему — потому что через каждые двадцать лет покойники начинают восставать из своих могил и начинается светопреставление. Конечно же, военные тут же — во всеоружии! Нет большей радости, чем разъезжать по городам и стрелять! Но здесь есть одно «но» — стрелять, желательно метиться только в голову.

«Может, и мне перестать палить из своего дробовика? — подумывал Павел Иванович с печальным сарказмом. — Пока не ввели новый закон: убивать зомби, ходячих мертвецов, категорически запрещается!»