Стивен Кинг - Салимов удел

«А ты где была?»

«Я держала его, Рой. Но он так крутился…»

«Крутился, да уж».

Рой прошел к двери, все еще кипя. Ушибленная нога болела. От нее-то сочувствия хрен дождешься. И чем же она занимается, пока он надрывает пупок на этого фигова мастера? Читает журналы и жрет вишни в шоколаде. Или смотрит по ящику мыльные оперы и жрет вишни в шоколаде. А не то треплется по телефону с подружками и жрет вишни в шоколаде. Тут не то что рожа, тут и жопа опрыщавеет. Очень скоро не разобрать будет, где у этой бабы что.

Рой толкнул дверь и вошел.

То, что он увидел, поразило его сразу и сильно, пробив пивной туман, как шлепок мокрым полотенцем: орущий голый младенец с разбитым носом, у Сэнди, которая держит его на руках, безрукавка запачкана кровью, повернутое к Рою лицо съежилось от страха и неожиданности. Пеленка на полу.

Рэнди, у которого синяки под глазами побледнели совсем немного, поднял ручки, словно умоляя о чем-то.

— Что тут происходит? — медленно спросил Рой.

— Ничего, Рой. Он просто…

— Ты его стукнула, — невыразительно сказал он. — Он не хотел лежать спокойно, пока ты его пеленала, и ты его треснула.

— Нет, — быстро возразила Сэнди. — Он перекатился и стукнулся носом, вот и все. Вот и все.

— Надо бы всыпать тебе по первое число.

— Рой, он просто приложился носом…

Его плечи обвисли.

— Что на ужин?

— Гамбургеры. Горелые, — сварливо сказала она и вытянула из «рэнглеров» подол блузки, чтобы вытереть у Рэнди под носом.

Рой заметил валик жира, которым обрастала жена. Сэнди так и не похудела после родов — ей было наплевать.

— Пусть заткнется.

— Он не…

— Пусть заткнется! — заорал Рой, и Рэнди, который по сути дела уже успокоился и только всхлипывал, опять раскричался.

— Дам-ка я ему бутылочку, — сказала Сэнди, поднимаясь.

— И принеси пожрать. — Он начал стаскивать джинсовую куртку. — Господи, что в этом доме за помойка? Что ты делаешь целый день? Баклуши бьешь?

— Рой! — сказала она потрясенным тоном. Потом хихикнула. Безумная злость на ребенка, который не желал спокойно лежать в пеленках и не давал Сэнди завернуть их, отошла в туманную даль. Такое могло произойти в очередной серии «Медицинского центра» или рассказываться в одной из тех историй, что она читала днем.

— Неси ужин, а потом приберись в этом затруханном доме.

— Хорошо. Хорошо, конечно.

Она вынула из холодильника бутылочку, дала Рэнди и посадила его в манеж. Тот принялся апатично сосать, глядя из-за решетки маленькими кружками глаз то на мать, то на отца.

— Рой?

— М-м? Чего?

— У меня кончилось.

— Чего?

— Сам знаешь, чего. Хочешь? Сегодня вечером.

— А как же, — сказал он. — А как же.

И опять подумал: «Та еще жизнь, будь я проклят. Та еще жизнь!»

Когда зазвонил телефон, Нолли Гарднер слушал по приемнику рок-н-ролл и хрустел пальцами. Паркинс отложил журнал с кроссвордом и сказал: «Прикрути чуток, ладно?»

— Конечно, Парк. — Нолли убавил звук и снова принялся хрустеть пальцами.

— Алло? — сказал Паркинс.

— Констебль Джиллеспи?

— Да.

— Говорит агент Том Хэнрахэн, сэр. Я получил информацию, которую вы запрашивали.

— Очень хорошо, что вы так скоро отозвались.

— Выудили мы для вас немного.

— Да это ладно, — сказал Паркинс. Что ж вы узнали?

— В мае 1973 года Бен Мирс привлекался к расследованию после дорожно-транспортного происшествия со смертельным исходом. В штате Нью-Йорк. Никаких обвинений не выдвигали. Мотоцикл разбился. Жена Мирса, Миранда, погибла. По словам свидетелей, он ехал медленно. Проба на алкоголь отрицательная. По всей видимости, просто угодил на мокрое. Политические взгляды тяготеют к левым. Участник Принстонского мирного марша 1966 года. Произнес речь на антивоенном митинге в Бруклине в 1970 году. Марш на Вашингтон в 1968 и 1970. Больше на него ничего нет.

— Что еще?

— Курт Барлоу — «Курт» с «т». Британец, но скорее натурализованный, чем по происхождению. Родился в Германии. В 1938 году бежал в Англию явно преследуемый гестапо. Более ранние сведения о нем получить невозможно, но ему, вероятно, восьмой десяток. Настоящая фамилия — Брайхен. С 1945 года занимался в Лондоне импортом-экспортом, однако толком ничего выяснить нельзя. Стрейкер является его партнером с тех самых пор, и, похоже, именно он имеет дело с клиентами и общественностью.

— Да?

— Стрейкер — уроженец Британии. Пятьдесят восемь лет. Отец — манчестерский столяр, делал кабинеты. Оставил сыну кругленькую сумму, но и сам Стрейкер не сидел сложа руки. Восемнадцать месяцев назад они с Барлоу запросили визы на длительное пребывание в Соединенных Штатах. Вот все, что у нас есть. Да, еще: по отношению друг к другу у них могут быть определенные странности.

— Да, — вздохнул Паркинс. — Об этом я уже думал.

— Если помощь еще нужна, можно запросить о ваших новых негоциантах ЦРУ и Скотланд-Ярд.

— Да нет, все отлично.

— Кстати, Мирса с двумя другими ничто не связывает. Если только эта связь не кроется где-то глубоко.

— Ладно. Спасибо.

— Ну, мы тут для того и сидим. Нужна будет помощь, свяжитесь с нами.

— Так и сделаем. Спасибо вам.

Он положил трубку обратно на рычаг и задумчиво поглядел на нее.

— Кто это был, Парк? — спросил Нолли, прибавляя звук радио.

— Кафе «Экселлент». Нет у них ветчины с ржаным хлебом. Ни крошки. Одни тосты с сыром да яичный салат.

— Если хочешь, у меня в столе немного взбитой малины.

— Нет, спасибо, — сказал Паркинс и опять вздохнул.

Свалка все еще тлела.

Вдоль ее края, принюхиваясь к аромату тлеющих отбросов, прохаживался Дад Роджерс. Под ногами хрустели пузырьки и флакончики, а при каждом шаге вверх поднимался рыхлый черный пепел. В пустыне свалки, повинуясь капризам ветра, то гас, то разгорался широкий пласт углей, напоминая Даду то открывающийся, то закрывающийся огромный красный глаз… глаз великана. То и дело со слабым приглушенным взрывом лопались аэрозольные баллончики или электрические лампочки. Когда утром Дад поджег мусор, оттуда вылезло огромное множество крыс — столько он еще не видел. Он пристрелил полных три дюжины и, когда, наконец, сунул пистолет в кобуру, тот был на ощупь горячим. Вдобавок эти сволочи были крупными — некоторые добрых два фута длиной от кончика носа до кончика хвоста. Занятно, один год их больше, другой — меньше. Связано с погодой, что ли. Если и дальше так пойдет, придется обсыпать все отравой — а этого Дад не делал с шестьдесят четвертого года. Сейчас одна крыса ползла под козлами для пилки дров, служившими преградой огню.

Вытащив пистолет, Дад щелкнул предохранителем, прицелился и выстрелил. Выстрел взметнул перед крысой фонтанчик земли, обсыпав шерсть. Но крыса не бросилась наутек — она просто поднялась на задние лапы и посмотрела на Дада глазами-бусинками, которые в пламени отсвечивали красным. Иисусе, да среди них есть и храбрецы!