Даша Пар - Мёртвый принц

– Я пойду, пройдусь, – сказал я, выходя из гостиной и проходя в кухню. На столе в шкатулке ещё лежала полупустая пачка сигарет. Надеюсь, мне этого хватит, чтобы подумать.

– Ты куда собрался на ночь глядя? – удивлённо воскликнул отец, появляясь в дверях кухни, – что ты забыл на улице в такую непогоду?

– Мысли забыл – подумать надо, – иронично ответил я, забирая сигареты, – не волнуйся – я не собираюсь уходить далеко. Думаю, что прогуляюсь до Рассел-сквер и обратно.

– Ты уверен, что тебе это нужно? Сам понимаешь сейчас не безопасно…

– О Боже, отец, – грустно простонал я, прикрывая глаза и прислоняясь к стене, – ты слишком много общаешься с мистером Фейбером! Ты же знаешь, он настоящий параноик!

– В нашем городе сейчас…

– Господи, отец, взгляни на карту – где я и где Уайтчепел?! «Фирме» нет дела до таких как я, она занимается совсем другими вещами! (Здесь говориться о братьях-близнецах Крей, покоривших Лондон в те годы. Они были легендарными мафиози.) И хватит об этом.

Увидев, что отец упрямо поджал губы и собирается сказать мне что-то резкое, я высоко поднял руки, показывая, что больше не хочу говорить об этом и вышел из кухни.

Мой путь пролегал мимо Блумсбери-сквер и статуи Чарльза Джеймса Фокса, по улице Бедфорд Плейс, которая упиралась прямо в памятник Бедфорда. Там же я и остановился, задумчиво рассматривая суровое лицо герцога – Френсиса Рассела, создателя этого сквера, который основал его на месте Бедфорд-хауса – столичной резиденции его предков.

Сейчас я по-настоящему оказался на перепутье. Откровенно говоря, не знаю, что мне делать. Должен ли я взваливать на Марию мои проблемы? Да и есть ли выход из сложившейся ситуации? А нужно ли его искать? Я не знал правильного ответа.

Подул холодный северный ветер. Его резкие порывы всколыхнули опавшую листву и остудили моё лицо. Прижав ладони к глазам, я постарался выкинуть из головы все мысли и чувства. Оставить всё и стать свободным. Прямо сейчас сорваться с места на вокзал в незнакомую страну, в какой-нибудь маленький городок, затерянный в бескрайнем море леса. Мне захотелось оставить свою пустую жизнь и опуститься на самый примитивный уровень бытия – тяжелый физический труд, простая любовь и старость, полная ребятишек и кружки пива на веранде дома, который сам построил.

Убрав руки от лица и посмотрев на них, я горько усмехнулся своим глупым фантазиям. Вот эти длинные, женские пальцы разве способны поднять топор и рубить дрова? Нет, эти пальцы принадлежат пианисту, скрипачу или же художнику, но никак не плотнику и не дровосеку. Но в моём будущем нет ничего из вышеперечисленного. Нет, и никогда не будет.

На улице сильно похолодало, и я ещё раз обмотал шарф вокруг горла, а концы подогнул вовнутрь. Спрятав руки в карманы пальто, я развернулся спиной к памятнику и уже собрался идти по направлению к дому, когда услышал за спиной странный и болезненный смех. Быстро обернувшись, я замер на месте, пытаясь углядеть в темноте сквера, что там происходит. Спустя минуту напрасного ожидания, я решил, что мне послышалось и стал поворачиваться обратно, когда смех повторился и на этот раз он был гораздо громче и ближе.

– Кто здесь? – громким голосом спросил я, доставая руки из карманов и сжимая их в кулаки.

Моё трижды проклятое зрение лишало меня чёткости восприятия, однако я смог заметить высокую тень, стоящую между деревьев. На мгновение я застыл на месте, не зная, что предпринять. С одной стороны мне хотелось узнать, кто это такой и почему он смеялся, но с другой стороны в голове стояли обрывки разговоров отца и мистера Фейбера. Я не хотел быть избитым и ограбленным неподалеку от дома по собственной глупости. Но была и третья сторона – смех показался мне знакомым. Его звук напоминал о том вечере, когда я обнаружил на крыльце дома красную ленту. И это тревожило меня больше всего.

Так прошло несколько минут, в течение которых тень, не двигаясь, стояла на месте. Тогда я решился и отбросил свои страхи. Быстрым шагом я миновал статую и пошёл прямо по газону к этому человеку. Которым оказался мужчина с бутылкой пива в руках. Он стоял, слегка покачиваясь, и пытался сохранить вертикальное положение. Этот человек был мертвецки пьян – он даже не заметил, что я к нему подошёл.

Разочарованно фыркнул, я развернулся и побрёл домой. Сейчас мне стало стыдно за те глупости, которые крутились в моей голове. И те фантазии, которые на мгновение посетили меня. Как можно мечтать о том, чтобы собственноручно поймать «Оборотня с красной лентой» и доставить того в полицейский участок? Как можно такое предположить? И думать, что это поможет мне и Марии. Воздушные мечты об одобрении со стороны наших отцов и свадьба… Я наивный мечтатель, который не может решить своих проблем из-за фантазии о счастье. Мне остается лишь надеяться на то, что всё как-нибудь образуется.

Вернувшись домой, я обнаружил своего отца, сладко спящего в гостиной на его любимом кресле с высокой спинкой – единственной дорогой вещи в доме. Он сидел, чуть склонив голову на бок и сжимая газету в руках, из его горла доносилось тихое посапывание, а лицо приобрело необычайную простоту и беззащитность, свойственную всем спящим.

Я улыбнулся кончиками губ, а затем подошёл к нему на мысочках и осторожно вытащил из его рук газету, чтобы она не упала и не разбудила его. После я выключил стоящий рядом торшер и вышел из комнаты. Завтра будет долгий день и мне нужно выспаться.

***

Перед самым обеденным перерывом, когда я только собирался покинуть тихое царство архива и погрузиться в шум и гам главного зала, ко мне зашёл один служащий музея, с которым я не был знаком лично, но часто видел на проходной и в обеденной комнате.

– Это ты будешь Давид Штейн? – чуть шепелявым голосом спросил парень, проходя в комнату.

– Да, это я, – подтвердил я, – что-то случилось?

– Тебя там, на проходной, ждёт какая-то девица в красном, – он рукой махнул себе за спину, «указывая» мне направление.

– Она что-нибудь говорила? – удивлённо спросил я, пытаясь понять, кто бы это мог быть.

– Да, она сказала, что только идиот будет задавать всякие глупые вопросы, когда его ждёт такая красотка, – притворно-женским голосом проговорил парень и ухмыльнулся. Затем он засунул руки в карманы и, кивнув мне, покинул архив.

В коридоре на первом этаже, на мягком диване, я увидел Марию, которая нервно теребила свой шарфик и тотчас же подскочила, когда увидела меня.

– Мария? Привет, что ты здесь делаешь? – удивлённо спросил я, подходя ближе.

– Давид, привет, – она натянуто улыбнулась и суетливо пригладила свои волосы, а затем провела рукой по своему пальто. Девушка была необычайно напряжена. Её лицо осунулось: под глазами образовались глубокие синяки, проступили вены, а сами глаза покраснели и опухли. Губы девушки потрескались, а кожа возле кончиков покрылась коркой – такое бывает, если слишком долго пробыть на морозе и не смазать потом губы бальзамом. Но всё это создавало ореол болезненной, кричащей красоты. Цвет её глаз из василькового превратился в насыщенный лазурный, и, в результате, на фоне красного пальто и чахлого здоровья, девушка предстала передо мной инфернальным существом – банши из ирландского фольклора. И судя по выражению глаз, как и призрак, новости она принесла не радостные.