Дмитрий Герасимов - Крест в круге

Груздев оценил шутку.

– Их надо драть в задницу! – весело подтвердил он и тут же осекся, наткнувшись на укоризненный взгляд.

– Что за выражение, полковник?

– А с этими гадами иначе нельзя, – развел руками Груздев и на всякий случай смущенно кашлянул.

– Так могу я взглянуть на ваших «гадов»? – спросила блондинка, быстро перехватывая инициативу. – В смысле, на их личные дела?

– Дались вам их личные дела, – досадливо крякнул начальник. – Ну что с вами поделать?.. – Он звякнул ключами, открыл сейф и достал из него стопку картонных папок. – Смотрите… Только их ведь у нас много.

– А мне все и не понадобятся, – заверила блондинка, раскрывая первую папку.

Ей действительно были не нужны все личные дела сотрудников. Ее интересовали только два – Касатонова и Григорьева. Она нашла их почти моментально по фотографиям.

– Ух ты… Исторический факультет МГУ, – сказала она уважительно, листая страницы.

– Да уж… – горделиво вставил Груздев. – И это еще что…

– Бывший хоккеист… – продолжала девушка, листая другую папку.

Груздев не заметил, как злая усмешка тронула ее губы.

– Хоккеисты нам тоже нужны, – объяснил он.

– Понимаю, – кивнула блондинка. – Для разной работы…

Она уже узнала все, что хотела.

Груздев наклонился над столом, касаясь девушки, и вынул одну из папок.

– Вот эту – можно не смотреть… Некто Хрусталев… Уволен за пьянство.

Журналистка, которая уже потеряла интерес к личным делам сотрудников, неожиданно встрепенулась:

– Уволен за пьянство? Можно взглянуть?

– Надеюсь, – пробормотал Груздев, – вы не будете писать об этом досадном случае? Об этой единственной паршивой овце в стаде нормальных сотрудников!

Через двадцать минут, зайдя за табачный ларек, Лика сняла яркий, аляповатый парик и запихнула его в сумку. А еще через четверть часа она уже ехала в редакцию. Ей надо было позвонить по интересному делу.

– Напишите всю правду об этих гадах! – попросил Хрусталев, опрокидывая четвертый стаканчик в баре «Кузьма», куда его пригласила для беседы смазливая корреспондентка. – Всю правду без прикрас!

– Если вы мне поможете… – улыбнулась блондинка.

– Еще как помогу! – взревел бывший охранник «Националя». – Никто лучше меня не знает всю подноготную этого гнилого мирка! Я мно-ого чего могу рассказать. Коррупция, проституция, воровство…

– И пьянство, – добавила девушка.

Хрусталев пропустил мимо ушей язвительную реплику, налил себе еще и продолжил:

– Воровство и круговая порука. Пишите: Груздев – мерзавец. Солдафон. Всем подмигивает, для всех – душка, а сам кормится с «ночных» денег. Старший смены каждое утро приносит ему конверт. Тот делится с генеральным. А генеральный раз в месяц платит бандитам… По полной программе…

Блондинка заказала еще бутылку странного пойла под названием «Слнычев Бряг» и переспросила:

К концу вечера Хрусталев едва ворочал языком.

– А всех бл… тьфу, проституток держит в смене Зевковича тот самый Касатонов. Хмырь болотный… Вечный «одиннадцатый»… А бабы его боятся… Он их это… смашанжирует… шмашажирует…

– Массажирует? – попыталась помочь блондинка.

– Дура ты, – ласково протянул Хрусталев. – Балда сисястая… Это тебя надо… промасса… жировать… А этот хмырь…

– Болотный… – подсказала «балда».

– Правильно – болотный… Он их шантра… шрантра…

– Шантажирует! – наконец догадалась девушка. – Каким образом?

– По-всякому… – уклончиво ответил Хрусталев. – Особенно Лариску…

– Лариску? А почему ее – особенно?

Хрусталев хитро прищурился, наклонился над столом и поманил к себе пальцем интервьюершу.

– Потому что, – прошептал он ей в самое ухо, – у Лариски муж…

И он нарисовал у себя на лацкане пальцем непонятный знак.

– Депутат? – ахнула блондинка.

– Почти… – кивнул Хрусталев и откинулся на спинку стула. – И ничего не знает, козел рогатый.

– А почему я должна вам помогать? – спросила Лариска, затягиваясь длинной ментоловой сигареткой.

– В первую очередь ты поможешь себе, – спокойно ответила блондинка, разглядывая узкое, напудренное лицо своей собеседницы. – Избавиться от негодяя и кровопийцы. А еще… А еще я дам тебе денег.

– Заманчиво, – расплылась в улыбке Лариска и тут же посерьезнела: – Я хочу десять процентов от денег, которые будут в пакете.

– Получишь, – хмуро заверила ее девушка.

Лариска задумалась.

– Тогда, – сказала она, – лучше это сделать сразу после Нового года. Сумма будет гораздо больше.

– Я найду тебя, – сказала блондинка, вставая.

– А если я возьму, – вдруг игриво крикнула ей вслед Лариска, – и все расскажу Касатонову?

– Тогда следующее мое интервью будет с твоим мужем… – прозвучало в ответ.

В начале января 1996 года Лика позвонила Пню.

Она сидела в машине, припаркованной за аркой служебного входа в отель, и кусала от волнения пальцы.

– Не дрейфь, подруга, – приободрил ее Пень. – Все будет грамотно. Иначе не может быть. Потому что иначе нас с тобой разрежут на куски и зароют в разных местах нашей необъятной родины.

Ровно в четверть двенадцатого он захлопнул дверцу машины, которую не было видно ни в одну камеру наружного наблюдения, и вразвалочку направился к освещенным дверям центрального входа.

Касатонов закончил инструктаж своих «подопечных» и уже собирался идти на «одиннадцатый» пост, когда пузатый детина с отвисшим вторым подбородком и маленькими черными глазками прижал его своим животом к мраморной колонне.

– Я от Анзора, – просипел он, теребя пуговицу на пиджаке бывшего хоккеиста.

– Чего-то рановато сегодня, – попытался улыбнуться тот. – Бабки закончились?

– Закончились, – подтвердил детина. – В булочную не на что сходить.

Касатонов изобразил восторг от шутки гостя и знаком пригласил его к стойке с газетами. Там он извлек из темного деревянного бюро пухлый пакет с эмблемой «Националя» и протянул его визитеру.

– Здесь все…

– Володя, – услышал он в тот же миг за спиной и резко обернулся.

В проходе, ведущем в гардероб Александровского бара, стояла Лариска.

– Тебе чего надо? – рявкнул Касатонов. – Иди на рабочее место!

– У меня проблемка, – жеманно повела плечами девушка. – Мне нужно отлучиться минут на тридцать.