Дмитрий Герасимов - Крест в круге

– Итак, – прищурился Вадим, когда они заняли место у самого окна, – вы чем-то расстроены?

Усыпанная осенними листьями Москва за стеклом отразилась на миг холодным солнцем в бокалах и блеснула в глазах незнакомки. Она отвернулась и промолчала.

– Михаил Александрович остался недоволен вашим визитом, – невозмутимо продолжал Вадим. – Или мне показалось?

– Я принесла ему рукопись, – пробормотала девушка. – А он…

– Начал к вам приставать? – помог Григорьев.

Девушка испуганно подняла глаза.

– Нет. Он принял меня за… шпионку.

Эта версия, как и возможная легенда о «приставании», не сильно удивила Вадима.

– Позвольте?.. – Он протянул руку к папке.

Девушка машинально прикрыла ее рукой.

– Я хочу взглянуть на вашу рукопись, – пояснил Григорьев, высвобождая папку. Не сводя глаз с незнакомки, он скрипнул «молнией» и, как фокусник, извлек из папки на стол стопку чистых листов. – Шедевр! – оценил он с усмешкой. – Для начинающего литератора – просто гениально. Странно, что Михаилу Александровичу не понравилось… Может быть, зайти к нему еще раз?

– Пощадите меня… – прошептала девушка.

Вадим изучающе посмотрел на нее.

– Скажите… – Он замялся. – Вы… проститутка?

Незнакомка вспыхнула и в этот момент показалась Григорьеву еще прекрасней. Она с негодованием выпрямилась, но тут же, словно спохватившись, вдруг опустила голову:

– Считайте так, как вам будет угодно…

Этот ответ удивил Вадима. Что-то очень важное и серьезное двигало этой девушкой, если она была готова смириться даже с такой ролью.

«Зачем ее пытать? – подумал он. – Через час я буду знать точно, что она делала в номере писателя». А вслух сказал:

– Я хотел бы взглянуть на ваши документы.

Девушка, поколебавшись, кивнула на папку:

– Паспорт тоже там.

Вадим деловито достал документ, не сводя глаз с незнакомки, раскрыл его и тоном рассказчика детских сказок нараспев произнес:

– Итак, вас зовут…

Вадим дважды пробежал глазами стенограмму и вместо ответов получил только новые вопросы. Мысли путались в голове, он не успевал пройти до конца по логической ниточке, как она обрывалась, ворсилась и расползалась на множество отдельных нитей.

Прежде всего ему было совершенно непонятно, зачем жене работника НКВД (тоже еще вопрос!) понадобилось при помощи нелепой уловки, которая раскрылась с первой же минуты, проникать в номер к Шолохову и копаться, сидя на корточках (интересно, где можно копаться в таком положении?), в вещах писателя (в бумагах или в грязном белье?) в то самое мгновение, когда он вышел ответить на телефонный звонок.

«Для начала , – мысленно рассуждал Вадим, – она, разумеется, не шпион, не агент и не штатный сотрудник органов. Даже начинающему оперативнику хорошо известна масса других возможностей похозяйничать в гостиничном номере объекта.

С другой стороны, эта девушка, при всех ее странностях, не могла не понимать, что телефонный звонок – это от силы одна минута бесконтрольного времени. Значит, гостья писателя хорошо знала, что именно ее интересует и где это находится. Между тем из номера она ничего не вынесла (за это я могу поручиться). Значит, не нашла то, что искала? Или – нашла, но не унесла с собой. То есть просто удостоверилась в наличии того, о чем ей якобы рассказала бывавшая здесь Хаютина.

Однако мне хорошо известно, что жена Ежова никогда не встречалась в «Национале» с Шолоховым (я бы об этом узнал первым). Иными словами, если Хаютина и вправду бывала в 215-м, то не с Шолоховым. Возможно, с Кольцовым (или кто там у нее еще…) И это было до того, как здесь появился Михаил Александрович. Значит… А это значит: то, ради чего сегодняшняя гостья проникла в номер, является «вещью» не Шолохова, а самого номера. Возможно, предметом интерьера».

Вадим вытер лоб.

«Вопрос второй, – продолжал он. – Как эта стенограмма, если дать ей ход, может удовлетворить любопытство Ежова? Никак. По крайней мере, в части, касаемой так называемых «связей» Хаютиной с Шолоховым. Ни писателю, ни жене наркома эта бумажка навредить не сможет…»

Вадим ошибался. Именно эту «бумажку» (а не стенограмму «любовного свидания Шолохова с женой всесильного наркома», как много позже утверждали историки) тем же вечером у себя на даче Ежов бросил в лицо Евгении Хаютиной. Возможно, его интересовало, действительно ли она бывала в «Национале» и по какому поводу… А еще вероятнее, он хотел знать, какую вещь искала в гостиничном номере писателя Шолохова жена работника НКВД.