Владимир Венгловский - А зомби здесь тихие (сборник)

Неприятный холодок пробежал по спине Имме. Забинтованный мужчина поднялся.

– Я знаю, что случилось, – проговорил Генрих.

Голос его сквозь бинты звучал глухо, но внятно.

– Крысы пришли с проклятого луга… Я был там, когда… И я видел ведьму!

Гул прокатился по залу.

– Она плясала там, в развалинах проклятого капища! – страстно продолжал Генрих, и голос его перекрыл шум. – И выкрикивала свои мерзкие заклинания! И они пришли!

Имме поднялась со своего места, радуясь, что села на краю скамьи. Боковой коридор, ограниченный колоннами, вел к выходу из ратуши. Имме направилась к колоннам, крепко сжимая в руках сумочку.

– Кто она? – крикнул пастор Люгнер, и его низкий голос вибрировал от гнева.

Его поддержали и остальные:

– Кто – ведьма? Назови ее имя! Имя!

– Вот она! – крикнул Генрих.

Имме показалось, что палец Генриха ткнулся ей прямо в спину. Ратуша взорвалась ревом. Имме поняла, что ей не добраться до конца коридора. Она прижалась спиной к колонне. Повернулась лицом к обезумевшим людям, что бежали на нее, роняя скамьи. Подняла сумочку, чтобы защитить шею.

Из сумочки показалась огромная пасть – крыса была прямо перед глазами Имме, и из-за этого казалась не маленьким зверьком, а каким-то древним чудовищем, что ели слонов на завтрак. Вот промелькнули огромные длинные, острые зубы. Затем появились налитые кровью глаза Клары. Взбугрились мышцы на плечах крысы.

Перед Имме закружились трясущийся от нетерпения пастор Люгнер, хищно скалившаяся фрау Герда, белая от ярости Ирена, суровый Клаас, староста работников карьера…

И над всем этим, в ослепительном весеннем свете, царило забинтованное лицо Генриха. Глаза его пылали.

Он наслаждался.

Издали Тотгендам выглядел точь-в-точь как тот город на обложке книги, которую в детстве читала Гийому мать. В том, сказочном городе, правда, жили не люди, а демоны разных кланов, гигантские лягушки-оборотни, личи и несколько тварей, не имевших лица. И демоны всегда побеждали своих противников, превосходя их в коварстве, жестокости, мудрости и ловкости. Гийом усмехнулся, вспомнив об этом. Жизнь была совсем не похожа на детские сказки. Она была непредсказуемее, но и намного интереснее.

Вблизи Тотгендам оказался уютным и чистеньким. Судя по характерному запаху, улицы здесь мыли с мылом. И они были пустынны. Город выглядел покинутым. Гийом толкал перед собой на мятый жестяной бидон на колесиках. Их дребезжание по почти стерильной брусчатке дробным эхом разносилось по узким улочкам. Гийом с любопытством рассматривал рекламные вывески на стенах;

«Наши кремы – вечная молодость вашей кожи»;

«Красота – это ухоженность» — над дверью косметического салона, ниже обещалось « избавление от первых признаков увядания и чистота кожи, возвращение упругости и гладкости, гарантия низких цен, возможен кредит. Не экономь на красоте!»;

«Свежесть дыхания двадцать четыре часа. Жевательная резинка от Бейры»;

«Пахни, как Настоящий Мужчина»;

«Похудеть за неделю – только у нас вытяжка из горных целебных корней кис-кис».

Со всех вывесок улыбались красотки, находившиеся на последней стадии истощения. Они до такой степени не экономили на красоте, что на еду у них денег уже не оставалось. Впрочем, призывы умерить свой аппетит также обрушивались на Гийома со всех сторон. Он заметил по текстам, что их адресатом были только женщины. Зная особенности диеты взрослого населения Тотгендама, Гийом понимал, что почти все здесь живут впроголодь. Бойцов в городе хватило бы на полноценную бригаду, а для того, чтобы даже взвод живых мертвецов хотя бы перестал яростно рычать и отгрызать друг другу уши и пальцы, требовался город размером с половину Тотгендама. Сытыми и благостными Гийом видел слуг Короля Льда за всю войну только один раз – после штурма самого крупного города людей. Но, как точно знал Гийом, аппетиты мертвых женщин ничуть не уступали мужским. Раньше бы он удивился тому, что призывы потуже затянуть пояса обращены только к женщинам. Однако он успел хорошо изучить людей за последние пятьсот лет.

Гийом почувствовал, что он на улице не один. В тени рекламной растяжки стоял старик, прислонившись к воротам во двор, и курил. Гийом поглядел на него с большим интересом. Этот человек был, несомненно, очень стар. Кожа его стала серой, как пергамент, и складок кожи на шее не постеснялся бы и крокодил. Но он был живым – полностью живым.

Старик тихо и вкрадчиво спросил:

– Желаете девочку, господин? Нежненькая, сладенькая…

В этот момент под аркой Гийом заметил невысокую фигурку в темном плаще. По знаку сутенера девушка распахнула плащ. Ее худое полудетское тело не изменилось с тех пор, когда Гийом видел ее в последний раз. Но узнал он ее по волосам – роскошной гриве рыжих кудрявых волос, что спадали до лопаток.

– Нет, – сказал Гийом. – Господин желает знать, где все.

– В ратуше, – ответил старик.

Он сделал замысловатый зигзаг рукой, долженствующий, видимо, указать направление к ратуше.

– С утра орут и провопят еще до вечера, покуда не охрипнут. Вам некуда торопиться, господин.

Девушка в арке призывно качнула обнаженными бедрами.

– Свежая, как утренний ветер, – добавил зоркий старик.

Гийом перевел на него насмешливый взгляд и спросил:

– А чего орут-то в ратуше?

– Санитарные проблемы, – сдержанно ответил старик.

Гийом снова посмотрел на девушку. Ее груди, маленькие, которым не суждено было сформироваться до конца, торчали подобно двум кулакам, которым невесть почему вздумалось вырасти именно здесь.

– Пальмовое масло, натровый щелок и самая капелька Кипящего Льда? – спросил Гийом.

Старик побледнел.

– Не знаю, господин, – сказал он очень медленно и так осторожно подбирая слова, словно они были хрустальными шарами, которыми он жонглировал. – Она мне такая досталась по наследству от моего отца, а ему – от его отца. Я только разбудил ее, когда… Кто знает, чем пользовались древние колдуны? Она всегда была такая.

– Не всегда, – сказал Гийом. – И ты не всегда был таким.

– Великий Шабгни, – растерянно пробормотал старик.

– Вот именно. Как тебя зовут?

– Хардин.

Гийом покачал головой:

– Великое имя.

Старик втянул голову в плечи. Гийом не сказал: «… и ты позоришь его», но окончание фразы ясно читалось в его голосе.

– Ты ведь последний некромант в Тотгендаме? – осведомился Гийом. – Вот уже десять лет, как торгуешь прелестями этой мумии. Почему ты изменил своему ремеслу?

– Шестнадцать лет, господин, – словно во сне, поправил Хардин.

В темных глазах Гийома на миг отразилось нечто, чего старик не хотел бы видеть никогда. Он шумно вздохнул.