Олег Кожин - Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)

Человек на коленях обполз кровать, аккуратно вычерчивая границу. Тонкая линия из мела и кобальта должна остановить Тень, удержать ее на расстоянии. А там наступит утро…

Ритуал стал привычным за многие-многие годы – и мелок сточился больше чем наполовину. Осталось чуть больше трети. Астор никогда не задумывался, что будет, когда он закончится.

Будет то, что будет.

Тень обретет свободу. Ну, или Астор умудрится продать «загадочную бутылку» дешевле, чем он ее купил – загадочное и нерушимое условие, чтобы избавиться от опасного имущества.

Повесил бандонеон на спинку кровати. Из рюкзака достал галеты и промасленный бумажный сверток с кусочками бекона. Следом появились две фляги – побольше и поменьше. Стоило подумать раньше об ужине и зайти в какую-нибудь тратторию. Но, пока искал место для ночлега, слишком уж приблизился вечер. А это не лучшая идея – ждать Тень на уличных просторах.

К маленькой фляге, в которой плескалось старое виски, Астор так и не притронулся – хоть и продрог, но алкоголя совсем не хотелось. Запил скромный ужин несколькими глотками из фляги побольше и уселся, поджав ноги, на кровать. Выходить за пределы кобальтовой границы не стоило – Тень могла появиться в любую минуту, свет дня давно уступил место мутному мраку ночи.

В ночлежке тритонов царила тишина. То ли стены были слишком толстыми, чтобы пропускать посторонние звуки, то ли постояльцев мало было, то ли они вершили свои темные, нечеловеческие дела тихо и незаметно.

Астор потянулся к бандонеону. Вытащил инструмент из чехла и проверил, не сильно ли он промок. Слава богам, сырость так и не смогла пробраться через плотную кожу чехла. Музыканту хорошо известно, что может дождь сделать с тонким, идеально настроенным инструментом. Астор давно уже нормально не играл – с тех самых пор, как покинул обитель Глааки. Десятипалая рука слушалась плохо – лишние пальцы мешались, перепонки не давали свободы.

Бандонеон скучал по хозяину. Но Астор только тихо и затейливо матерился, пытаясь сыграть простейшую мелодию. Десять пальцев – слишком много для человека. Тут обычные пять нужно тренировать годами, чтобы они слушались от и до. А эти чужие, семифаланговые отростки, казалось, издевались, не подчиняясь, не успевая, промахиваясь.

Дар Глааки оказался жестокой шуткой. Зато для слуг Древних Астор стал почти своим – осененный вниманием одного из богов.

Номер наполняла полночная тишина, в углах скапливались клубящиеся полуживые тени. Астор вспоминал те счастливые годы, когда у него были две обычные руки, были живы родители, он учился играть на бандонеоне, дома звучали грустные, ностальгические танго Карлоса Гарделя, а из «Коттон-Клуба» по соседству доносились мелодии Дюка Эллингтона и Кэба Кэллоуэя. До пришествия Древних еще оставались долгие годы. И Астор еще успевал два чудесных лета отыграть в ансамбле Анибала Тройло…

– Мечтаеш-ш-ш-ш-шь…

Астор вздрогнул. Прямо перед ним за тонкой кобальтовой чертой приплясывала Тень. И когда только успела выбраться из тягучего мрака, что скопился в углах комнаты?

– Что ты знаешь о мечтах?

– Ш-ш-ш-то я знаю о мечтах-х-х-х, – полувыдохнуло-полупрошипело существо. – Когда я поглощ-щ-щ-щ-у тебя, меш-ш-ш-шты станут моими. И уш-ш-ш-ш-шнаю.

– А если я продам бутылку?

– Продаш-ш-шь? Такш-ш-ш-ше, как твой сын Эстебан?

В шепелявом голосе Тени промелькнуло неприкрытое злорадство.

– И кому ш-ш-ше? Найдеш-ш-шь дурака?

– Найду.

– Не найдеш-ш-шь. Таких дураков, как ты, не ош-ш-шталось.

Тень противно захихикала.

– Ш-ш-ш-ш-ш-то может быть дешевле медного грош-ш-ш-а? Скаш-ш-ши, му-ш-ш-шикант.

Астор не ответил. Тень и не ждала ответа – она знала, что права. Астор избавил Эстебана от «загадочной бутылки», перекупив ее – единственный способ отделаться от проклятого подарка с клеймом Хастура на донышке. Иначе она всегда возвращалась к владельцу. Дари ее, выбрасывай в пучину или пропасть, плавь в домне или лаве вулкана, пусть тебя обдерут до нитки грабители – «загадочная бутылка» наутро оказывалась рядом. Только честная торговля – купить дешевле, чем предыдущий владелец. Но любой вменяемый человек держался бы от вещи Древних как можно дальше. Да и не знал Астор валюты, которая оказалась бы дешевле той стертой монетки, которой он спас Эстебана. И так ее поиски сложились в два года, десятки разговоров с антикварами, учеными и просто знатоками древностей, три аудиенции у Древних и бесчисленные лишения.

Что дешевле медного гроша?

У «загадочной бутылки» было две особенности. Никто не мог прозреть, что она такое и для чего, даже древние существа. И она дарила бессмертие – владелец не мог погибнуть никоим образом. Астор уже испробовал два раза на себе ее силу – во время осеннего безумия Глааки и однажды в Нью-Йорке, когда его пытались банально прирезать в переулке. Выжить после удара Древнего – за это много можно отдать. Ради этого Эстебан и перекупил ее – в надежде спасти мать.

Теперь Астор знал настоящую цену защиты.

Тень.

Она приходит каждую ночь, выползает из темноты, выбирается из сумрака темных комнат, шкафов и подвалов. Уродливое, жестокое создание, как будто собранное из лоскутков плоти, костей и сухожилий самых разных существ. У нее нет лица, даже лапы с короткими кривыми когтями не похожи одна на другую. Она ковыляет и царапает костяными наростами пол. Тень постоянно голодна, Тень каждую ночь начеку, Тень больше всего желает освободиться, поглотив хозяина «загадочной бутылки» и став им. Астор даже не хотел представлять, что будет, когда эта бессмертная тварь по ночам сможет разгуливать где угодно.

Сын, чтобы спастись от нее, ушел к Глааки и проводил все ночи в зеркальной комнате, где никогда не было тьмы и теней. И чтобы освободить его – и от Глааки, и от «загадочной бутылки», – Астору пришлось отдать всё.

Он был известен, он был свободен. Его аранжировки популярны в Мадриде и Париже, Стокгольме и Вене. Он шел против канонов – когда все играли четырехдольные размеры, Астор развивал трехдольные. Когда все опасались слишком уж вольно экспериментировать, Астор рисковал с диатоническими гармониями.

И когда пришло время – он тоже рискнул. Променял спокойную жизнь известного музыканта на призрачную надежду спасти родных. С сыном всё получилось – осталась жена.

– Хорош-ш-ш-ш-о закрылш-ш-ш-шся, – вынесла вердикт Тень, усевшись на корточки. Она обошла вокруг кровати, исследовав каждый миллиметр еле видимой кобальтовой линии. – Как вш-ш-ш-шегда.

Астор чуть улыбнулся.

– Ты интере-ш-ш-ш-ный. Первый, кто не сбеш-ш-ш-ал под крылыш-ш-ш-ко к Древним. Но вш-ш-ше равно, ты ош-ш-ш-ибеш-ш-шься.

– Не сейчас и не здесь, – качнул головой Астор.