Клайв Баркер - Явление тайны

– Хови... помоги мне.

Он протянул к ней руки, и она упала к нему в объятия. Ее тело горело и содрогалось в рыданиях.

– Я думала, что уже не увижу тебя, – всхлипывала она, ощупывая руками его лицо.

– Мне не нужно было отпускать тебя.

– Теперь мы можем умереть вместе.

– А где Томми-Рэй?

– Его нет.

– Нам тоже нужно убираться с этого острова. И побыстрее. Надвигается что-то страшное.

Она посмотрела на него в упор. Ее глаза, такие же голубые и ясные, как раньше, просвечивали сквозь маску, как жемчужины в грязи. Это зрелище заставило его крепче сжать ее в объятиях, но он все равно не смог отогнать ужас. Когда-то его поразила ее красота. Теперь ее больше не было. Ему придется полюбить ее такой... заставить себя.

Он взглянул на море. Волны вздымались все выше.

– Нужно вернуться туда, – сказал он.

– Не можем! Я не могу!

– У нас нет выбора. Это единственный путь назад.

– Посмотри на меня. Это все оно!

– Если мы не уйдем сейчас, то не уйдем никогда. Мы останемся здесь и умрем.

– Может, так будет лучше.

– Почему? Ведь можно жить!

– Это море все равно убьет нас.

– Нет, если мы доверимся ему.

Он вспомнил свой путь сюда, плаванье на спине, мерцающие огни. Обратный путь явно не будет таким же приятным. Субстанция перестала быть безмятежным морем снов. Но что делать?

– Давай останемся, – сказала Джо-Бет. – Умрем вместе. Даже если мы вернемся, – она опять зарыдала, – ...если вернемся, ты уже не будешь меня любить.

– Хватит говорить глупости! И перестань говорить о смерти. Мы вернемся в Гроув. Мы оба. Если не спасемся сами, то хоть предупредим людей.

– О чем?

– О том, что идет через Субстанцию. О вторжении. Вот почему море так бушует.

В небе над ними волнение было таким же, как в море. Нигде не осталось и следа духов-светляков. Как бы ни было приятно пребывание на Эфемериде, спящие спешили проснуться. Он позавидовал легкости их пути. Просто выпрыгнуть из этого кошмара и очнуться в собственной постели. Потным и, может быть, напуганным, но дома. А им, пришельцам из плоти и крови в этом мире духа, предстояло теперь вернуться и предупредить этих проснувшихся... Хотя он сомневался, что они поверят.

– Пошли, – сказал он.

Он взял Джо-Бет за руку, и они пошли по берегу, туда, где собрались остальные выжившие. Там мало что изменилось – только мужчина, лежавший ногами в воде, исчез; очевидно, его смыло. Никто не помог ему. Они все сидели или стояли на прежних местах, так же глядя на море. Хови подошел к одному из них, парню ненамного старше его.

– Вам нужно уходить отсюда. Нам всем.

Тревога в его голосе чуть-чуть оживила парня, но ненамного.

– Да? – промямлил он, не двигаясь с места.

– Если вы останетесь, вы погибнете, – Хови повысил голос, обращаясь ко всем. – Вы погибнете! Идите в море, и оно само принесет вас назад!

– Куда? – спросил парень.

– Что «куда»?

– Куда назад?

– В Гроув. Откуда вас унесло сюда. Помните?

Ответа не было. Хови понял, что единственный способ увести их отсюда – самому показать пример.

– Сейчас или никогда, – сказал он Джо-Бет.

Она еще сопротивлялась, но он решительно схватил ее за руку и повел к морю.

– Поверь мне!

Она не отвечала, но и не сопротивлялась. Он подумал, что, благодаря этой покорности Субстанция, может быть, на этот раз оставит ее а покое. За себя он не был так уверен. Он испытывал множество самых разных чувств, и на каждом из них Субстанция могла сыграть. Преобладал страх за нее и за себя. Следом шел ужас от состояния, в котором оказалась Джо-Бет, и чувство своей вины за это. Но он уже не обращал внимания на все это. Охватившее его возбуждение напомнило ему какой-то момент из его жизни, но он не мог вспомнить, какой. Неважно. Теперь он знал, что Иад несут страдания и муки и что они не остановятся, пока во всем Космосе останется хоть кто-то, способный плакать. Может, он каким-то образом знал это и раньше, но милосердная память скрыла это от него.

Волны были в ярде от них, медленно нарастая и рассыпаясь с грохотом.

– Пора, – сказал он Джо-Бет.

Ее единственным ответом, за который он был ей благодарен, было то, что она крепко сжала его руку, и они вместе ступили в преобразившееся море.

Грилло открыли дверь не сама Эллен Нгуен, а ее сын.

– Мама дома? – спросил Грилло.

Мальчик все еще выглядел нездоровым, но уже был не в пижаме, а в рубашке и джинсах.

– Я думал, ты уехал, – сказал он.

– Почему?

– Все уехали.

– Верно.

– Хочешь войти?

– Я хотел бы видеть твою маму.

– Она занята, – сказал Филипп, открывая, однако, дверь. В доме был еще больший беспорядок, чем раньше: вокруг разбросаны остатки нескольких полдников. Детские деликатесы, отметил Грилло, хот-доги и мороженое.

– Так где мама?

Филипп указал в направлении спальни, потом подхватил тарелку с едой и собрался уходить.

– Подожди, – сказал Грилло. – Она что, больна?

– Нет, – пробормотал мальчик. Похоже было, что он не высыпался несколько недель. – Она вообще не выходит. Только по ночам.

Сообщив всю информацию, он пошел к себе, бросив Грилло наедине с его мыслями. Последние бурные события не оставляли ему места для эротических снов, но память о часах, которые он провел здесь, в этой комнате, была еще слишком свежа. Несмотря на ранний час, усталость и отчаянную ситуацию, какая-то часть его хотела довершить то, что осталось незаконченным в прошлый раз, и полюбить Эллен как следует, прежде чем спускаться под землю... быть может, на смерть.

Он постучал в дверь. В ответ раздался слабый стон.

– Это я, Грилло. Можно войти?

Не дожидаясь ответа, он повернул ручку. Дверь была не заперта – она открывалась на полдюйма, но что-то не пускало ее дальше. Он надавил сильнее, и стул, загораживающий дверь, с грохотом свалился на пол. Грилло открыл дверь.

Сперва ему показалось, что она в комнате одна. Одна и больна. Она лежала в ночной рубашке на незаправленной постели, раскрывшись. Ее глаза метнулись к нему, блеснув в полутьме, и она его сразу узнала.

– Это в самом деле ты?

– Конечно. Кто же еще?

Она села в кровати, опустив подол рубашки. Он успел заметить, что со времени его последнего визита она не пользовалась бритвой. И вообще, похоже, она не часто покидала комнату. Здесь было довольно душно.

– Ты не должен видеть этого, – сказала она.

– Я уже видел тебя голой. И с удовольствием посмотрел бы еще.

– Не меня.

Он не понял ее ответа, пока ее глаза не устремились в дальний темный угол. Он посмотрел туда же. Там стоял стол, на котором громоздилось что-то, что он сперва принял за кучу одежды. Но это был нагой человек, сложенный почти пополам – его голова покоилась на скрещенных руках. Руки его были связаны веревкой, спускающейся к щиколоткам, тоже связанным.