Даррен Шэн - Марш мертвецов

— Ты знаешь Адриана Арне? — Вопрос не животрепещущий, но, если она соврет, как врали остальные, я сдам ее Кардиналу, не дожидаясь захода солнца.

— Лично — нет. А по имени — да. Он числится в аюамарканском списке.

— Каком? — Знакомое название…

— Аюамарканском. Аюамарка. За этим я и проникла во Аворец. Это ответ на вопросы, которые мучают меня с самого приезда в город. Я пока не поняла, в чем там дело, но ясно, что ключ к тайне в нем. В этом списке много кто есть. Я, Адриан Арне, Леонора Шанкар, ты. Десятки имен, и каждое — загадка… — Она глянула на часы и огорченно цокнула языком: — Пора мне. Отец один не справится. У нас сегодня две официантки заболели и не вышли.

— Надо будет встретиться еще раз, — поспешно предложил я, боясь, что она сейчас попрощается и исчезнет, как Адриан. — Расскажешь поподробнее про этот список и свои розыски.

— Хорошо.

— Где? Когда?

— Завтра. В доках. Пятнадцатый пирс. Около шести. Как раз успеешь все обдумать хорошенько. Может, решишь, что со мной опасно, и предпочтешь хранить верность Кардиналу. Твое право, я тебя не буду винить. Для полузнакомой девушки я прошу практически невозможного. Может, ты приведешь Форда Тассо и отряд гвардейцев. — Она вздохнула. — Но я уже ничего не могу поделать. Если я ошиблась, я труп. Вся моя надежда — на тот призрачный шанс, что ты в меня влюбился, а это безумие, от которого мне делается плохо.

Она ушла. Я с открытым ртом смотрел ей вслед, но она вдруг вернулась, чтобы задать последний вопрос:

— Ты помнишь свое детство? — Если судить по ее многозначительной улыбке, я, видимо, выдал именно ту реакцию, которой она ждала, — дернулся как ошпаренный. — Я тоже не помню, — сказала она и удалилась — на этот раз окончательно.

Вернувшись в офис, я принялся разбирать бумаги. Соня встретила меня угрюмая и насупленная, но оттаяла, увидев подписанный контракт. Она сама окучивала Рида примерно столько же, сколько и Кардинал. Спросила, как мне удалось, явно пытаясь наладить испорченные отношения. Я только хмыкнул в ответ. Врунья и двурушница. Я не готов забывать и прощать. Оставил ей документы, чтобы закончила заполнять, и слинял под надуманным предлогом.

Несколько часов я слонялся по улицам, а потом неприкаянным одиночкой вернулся в «Скайлайт». Смогу ли я предать Кардинала? Раньше вопрос был бы немыслимым. Он оставил меня в живых. Ввел в круг элиты, предоставил отличную работу, отдал в ученики Форду Тассо и Соне. И после всего этого я пойду против него по прихоти взломщицы, соблазнившей меня на лестнице? Безумие.

Надо ее сдать. Может, это вообще подстава и Ама — подсадная утка, которую подослал сам Кардинал, чтобы проверить мою преданность. Если нет — если Ама не врала, — тогда тем более надо ее сдать. Сейчас пойду домой, приму душ, сниму трубку и расскажу Кардиналу все как есть про Аму Ситуву и исходящую от нее угрозу. А чувства, которые могут оказаться как любовью, так и обычной похотью, пойдут лесом.

Я уже почти настроился, когда вдруг зазвонил мобильный. Секретарша Кардинала. Он срочно вызывает меня к себе. Узнал про успешный контракт с Кафраном и хочет поздравить лично. Этот звонок все и решил окончательно. Я пойду и доложу все в приватной беседе. Аме Ситуве конец. Адриана тоже к черту. Своя рубашка ближе к телу, а телу сейчас грозит опасность.

Стоило мне определиться окончательно, как телефон зазвонил снова. На этот раз я понадобился кому-то из докторов Кончиты. К ней приходил муж, она впала в депрессию и попыталась покончить с собой. И ей почти удалось. Доктор просил меня прийти как можно скорее. Кончиту накачали лекарствами, но она пока в сознании. Если я не смогу ей ничем помочь, то придется передать ее «в руки профессионалов». Он не сказал прямо, что я единственный, кто сейчас может уберечь ее от психушки, но подразумевалось именно это. Забыв про остальные напасти, я рявкнул на Томаса, и мы домчали до «Скайлайта» в рекордные сроки. Кардинал подождет.

Меня встретили сообщением, что Кончита уже более-менее успокоилась — сказались переутомление, лекарства и потеря крови. Она лежала в спальне, заливаясь слезами, глядя в потолок и постепенно погружаясь в дремоту. Доктора уже подумали, что лучше мне навестить ее утром, но тут вышла сиделка и передала, что Кончита зовет меня, поэтому решили, что лучше я все-таки зайду. Предупредили, чтобы я был с ней помягче, постарался успокоить и утешить. А то я сам не знаю…

Прикрыв за собой дверь, я прошел через всю комнату к кровати, где вытянулась тоненькая хрупкая фигурка.

— Привет, малышка, — поздоровался я вполголоса.

Она открыла глаза и слабо улыбнулась:

— Привет… — Голос едва слышный, измученный. — Я думала, ты не придешь и я умру тут одна. Думала, потеряю тебя.

— Не глупи. Как можно меня потерять? У меня в голове самонаводящееся устройство. Оно притащит меня домой, хочу я этого или нет.

— Дурачок. — Она скорчила гримаску. — Я уже так давно не пыталась покончить с жизнью. Забыла, как это больно.

Она зарыдала. Я осторожно прижал ее к себе, убаюкивая:

— Ш-ш-ш… Не плачь. Не надо. Я здесь. Я помогу. Я ведь обещал тебя защищать? И буду защищать. Всегда. — Я слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. — Что он сказал, Кончита? Что такого сказала эта сволочь, что ты вдруг решила оборвать все разом?

— Он сказал ужасную вещь, Капак, — простонала она. — Только сам не понял. Он пытался помочь, как ты сейчас, только он не умеет. Он хотел меня подготовить. — В глазах блестели слезы. Кончита горестно мотнула головой, и они заструились по щекам. — Бедный Ферди. Он всегда хотел как лучше для меня. Только у него плохо получалось.

— Он разве жив?

— Конечно. — Она шмыгнула носом. — Ферди никогда не умрет. Он будет жить вечно, великий, ужасный и беспомощный.

— А я думал, он погиб.

— Нет. Это был он, Ферди. Немного похудел, но в остальном почти не изменился.

— Но что же он такое сказал, что толкнуло тебя… на эту глупость?

Кончита посмотрела на меня холодными, совершенно взрослыми глазами, в которых безошибочно читался ее настоящий возраст.

— Он сказал, что ты гангстер.

Я помертвел:

— Кончита, я… я собирался сам тебе сказать. Я не хотел…

— Все нормально. Это ничего. Я и так подозревала. Но он еще сказал, что ты аюамарканец. — Опять это слово! В ее устах уж совершенно немыслимое. — Он сказал, что привязываться к тебе не стоит, но я знала это и без него.

— А почему не стоит привязываться, Кончита? — тихо спросил я.

— Потому что почти все аюамарканцы умирают. Немногие — избранные — остаются в живых, а вот остальные… Он хотел смягчить удар заранее, рассказав мне. — Кончита фыркнула. — Бездушное тупое чудовище.

— Не понимаю… — Я выпустил ее из рук и отодвинулся.