Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

Подбежал Колька; заплакал, уткнувшись в грудь Виктора.

– Дяденька солдат, дяденька солдат… – запричитал он, и вдруг расстегнув рубашку, вытащил висевший на груди крестик и принялся целовать его.

Это неожиданное проявление Веры привело Виктора в чувство. Отстранившись, он внимательно посмотрел на мальчика, и тот смутился.

– Я у мамки из шкатулки стащил, на всякий случай.

– Ты, молодец, – Виктор прижал к себе его голову, с удовольствием глядя на кроны деревьев, зеленевший под ними папоротниковый ковер, на клочки серого неба, словно, именно, Колька сохранил все это для человечества.

Андрей шевельнулся, глубоко вздохнул. Цепляясь руками за землю, попытался самостоятельно выползти из блиндажа. Виктор с Колькой бросились на помощь, и через минуту он уже сидел, привалившись спиной к дереву и удивленно озирая окрестности, словно соображал, где находится. Виктор стоял рядом, придирчиво наблюдая процесс возвращения к жизни. Все молчали, но ощущение того, что кошмар наконец-то закончился, было совершенно явственным.

– Андрюх, что с тобой случилось? – спросил Виктор.

– А что со мной могло случиться? – Андрей усмехнулся, – помнишь, мы решили тогда, что мы вечные, и ни одна сволочь нас не возьмет… Помнишь?..

Виктор не помнил ничего подобного (скорее, наоборот), но спорить не стал.

– А мы и есть вечные! – Андрей перевел взгляд на Кольку, – пацан, ты ж войну не видел, да?.. А какая тут была мясорубка!..

– Нам в школе рассказывали… – пролепетал Колька, – «наши» попали в окружение и бились, пока все не погибли…

– Молодец. А как звали их командира, знаешь?

– Нет…

– Забыли, – Андрей снова повернулся к Виктору, – как тогда, так и сейчас… Капитан Калюжный, его звали. Командир разведроты 452 стрелкового полка 24 гвардейской дивизии. С ним оставалось пятеро, когда на деревню поперли танки…

– Откуда ты знаешь? – обалдело спросил Виктор, но Андрей не счел нужным ответить. Его затуманенный взгляд блуждал в прошлом, которого он просто не мог знать.

– …сначала погиб Серега Вязов. Он долбил их из ПТРа, пока танк не раздавил его. Потом Сашка Савченко и Мишка Погорельцев пошли… обвязались гранатами… они остановили колонну, но эти сволочи двинули пехоту… Ванька Прохоров не выдержал и рванул в полный рост. Красивый был малый… – Андрей вздохнул, будто лично знал этого Ваньку, – остались Калюжный, да Лешка Самохин… укрылись в этом блиндаже… сутки держались, пока фрицы их не окружили… но они не сдались!.. Пацан, ты слышал об этом?

– Нет… – Колька растерянно замотал головой, – училка нам не рассказывала…

– Ты потревожил их всех, понимаешь, пацан? Это череп Лешки Самохина. Хорошая у тебя фамилия, иначе б не простил он тебя. Лешка хоть и с Урала, но жена у него осталась, а, там, глядишь… чем черт не шутит…

– Постой, – Виктор присел рядом, – откуда ты все знаешь?

– Оттуда…

Шутка приобрела вдруг новый, зловещий смысл – Виктор и не воспринял ее как шутку.

– Но это невозможно… – произнес он не слишком уверенно.

– Да?.. Впрочем, лучше считай, что невозможно.

– Нет, ты объясни! Я просто не понимаю!.. Ты сейчас лежал в блиндаже без сознания…

– Что ты привязался? – огрызнулся Андрей и отвернулся, разглядывая лес, будто не видел его целую вечность.

– А мне больше ничего не будет? – робко уточнил Колька, пользуясь возникшей паузой. У него были свои проблемы, требовавшие немедленного решения.

– С тобой все нормально, – уверенно ответил Андрей, – фамилия у тебя хорошая… хотя обычно так не бывает. В том мире свои законы. Только наивные славяне полагали, что предки могут помочь им… а мудрые египтяне не зря замуровывали покойников в гробницы. Они понимали, что не стоит их тревожить, ведь тот мир гораздо могущественнее…

Виктор поймал себя на мысли, что сравнение славян с египтянами не могло б даже прийти в голову тому Андрею, с которым он пять лет сидел в одной аудитории и слушал лекции по теории машин и механизмов.

– …Значит, я не умру? – не унимался Колька, – и у Сашки больше не будет летать мебель и биться стекла?

– Я ж тебе сказал, пацан! – ответил Андрей раздраженно, – ничего больше не будет! Живи, только по могилам никогда не шастай. Второй раз тебе этого не простят.

– Клянусь! Честное слово! – воскликнул Колька радостно.

– Пойдем, – Андрей встал; расправил плечи, словно проверяя, все ли на месте, – в лагере нас, небось, обыскались. «Губы», точно, не миновать, а, знаешь, какая противная штука?

– Не знаю, – ответил Виктор и подумал: …А откуда ты-то можешь знать об этом, если никогда еще ни одного курсанта со сборов не отправляли на гауптвахту?.. Да и вообще, их, по-моему, давно не существует…

Когда, наевшись борща у Колькиной матери и помянув Аленку рюмкой самогона, они выезжали из деревни, трясясь в грязном кузове «Белоруся», Андрей вдруг постучал по кабине водителя. Трактор остановился. Виктор с удивлением наблюдал, как Андрей спрыгнул на землю и подошел к обелиску, притаившемуся среди старых лип. Склонив голову, опустился на одно колено; прижал руку к груди… Виктор не мог слышать его слов, а даже если б услышал, то вряд ли б что-нибудь понял.

– Товарищ капитан, спите спокойно, – прошептал Андрей, – вы верно говорили, что победа будет за нами, и пусть только кто-то попробует забыть об этом… Мы все вернемся, если потребуется, да, товарищ капитан?.. Вы ж не забыли наш сигнал?.. Две зеленые ракеты.

На обелиске тусклыми бронзовыми буквами было написано: «На этом рубеже шесть безымянных бойцов 452 стрелкового полка 24 гвардейской дивизии пали смертью храбрых в неравном бою с гитлеровскими захватчиками. Вечная память героям!»

КОНЕЦ

Людмила Федоровна закончила объявлять обладателей двоек и троек, поэтому Даша наконец-то расслабилась. На пятерку она не рассчитывала, а четверка ее устраивала полностью. Ожидая конца урока, она уставилась в окно, где по небу плыли облака, напоминавшие, то странных животных, то фантастические замки, то еще что-то не имевшее названия, но очень красивое. …Эх, был бы фотик – такие клёвые снимки можно сделать!.. Но фотика у нее не было, и, чтоб не расстраиваться, Даша снова повернулась к математичке, продолжавшей занудным голосом:

– …Ефремов – четыре. Решил все правильно, но слишком много исправлений. Артем, это ж городская контрольная работа – неужели нельзя сначала прорешать все в черновике, а потом переписать? Времени ж было достаточно.

– Можно, – послышался голос с предпоследней парты, – Людмила Федоровна, а на фига? Мне четверки хватит.

– Тебе, конечно, хватит! – взорвалась учительница, – но надо заботиться не только о своих ничтожных амбициях, а и о школе в целом! Вы ж взрослые люди! Седьмой класс, как-никак! Пора соображать – чем выше будет процент успеваемости, тем больше нам выделят финансирование! Или ты не хочешь, чтоб, например, в кабинете химии появилось новое оборудование?