Ричард Матесон - Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории

Он остановился посреди зала и привалился к колонне, ноги стали ватными. «Слишком поздно, — думал он, — слишком поздно». Теперь уже ничего нельзя сделать.

— Я хочу к Санта-Клаусу, папа.

Струя воздуха вырывалась из раскрытого рта Кена.

— Да, — отозвался он, слабо кивая. — Конечно.

Он старался двигаться дальше, ни о чем не думая, но оказалось, что это невозможно. Перед мысленным взором то и дело мелькали картинки. Тот человек идет по широкому проходу к «форду». Вот он сверяет номер с номером на брелоке ключей, убеждается, что это нужная машина. Лицо человека выглядит так, как и накануне вечером в баре на Мейн-стрит: худощавое, бледное, циничное. Рыдание зародилось в горле Кена, но он подавил его. «Санта-Клаус, Санта-Клаус». «Элен», — мысленно воскликнул он с тоской.

«К ВОЛШЕБНОМУ ДОМИКУ САНТА-КЛАУСА!» Как под наркозом, он брел к уходящему вниз эскалатору, Ричард бежал и подскакивал рядом, радостным шепотом повторяя себе под нос:

— Санта-Клаус, Санта-Клаус.

Что переживет Ричард, когда его мама вдруг…

«Хватит!»

Он заставил себя взбодриться — если уж нельзя не думать, надо думать о будущем, а не об этом. Он решился на такое дело не для того, чтобы бессмысленно провалить его, когда все уже на мази. У него же были причины, это ведь не просто слепая жестокость.

Они ступили на эскалатор. Ричард изо всех сил вцепился ему в руку, но Кен это едва чувствовал. Южная Америка и Рита, вот о чем нужно думать. Двадцать пять тысяч по страховке, девушка, которую он хотел еще в колледже и никогда не переставал хотеть, будущее без унизительной гонки, цель которой — хотя бы на шаг опережать кредиторов. Свобода, простые радости и отношения, которые не будут испорчены ежедневными ссорами по мелочам.

Кен рассматривал лица людей на встречном эскалаторе: усталые, раздраженные, счастливые, пустые. «Полночь ясная настала», — принялись вызванивать колокольчики. Он смотрел прямо перед собой, думая о Рите и Южной Америке. Когда он думал об этом, все становилось гораздо проще.

Звон колокольчиков остался позади и совершенно потерялся в безудержно веселом мужском хоре, поющем а капелла «Бубенцы звенят». Ричард принялся нетерпеливо подскакивать, как только они сошли с эскалатора, и Кен вдруг поймал себя на том, что снова думает об Элен. «Динь-динь-дон, динь-динь-дон, бубенцы звенят!»

— Вон он! — закричал Ричард, резво припустив вперед. — Вон там!

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Кен, когда они подходили к очереди возле «волшебного домика Санты».

Интересно, уже все или нет? Снова свело мышцы живота. Сумел ли он забраться в машину? Лежит ли Элен без сознания на заднем сиденье? Едет ли он по стоянке на темную сторону улииы, где и…

«Не переживай». Последние слова человека в шляпе жгли мозг. «Не переживай. Я сделаю так, что комар носу не подточит».

Комар носу, комар носу, комар носу, комар носу… Слова гулко отдавались в голове, пока они с Ричардом медленно приближались к домику Санта-Клауса. Сотня задатка, девять сотен по завершении дела — цена одной средних размеров жены.

Кен вдруг закрыл глаза и понял, что весь дрожит, словно в душном магазине на самом деле стоял невыносимый холод. Виски ломило. Капли пота скатывались из-под мышек, и казалось, что по коже ползают какие-то насекомые. Слишком поздно, думал он, осознав, что напряжение, какое он испытывает с тех пор, как вошел в магазин, отчасти вызвано борьбой с желанием кинуться обратно к машине и остановить человека в шляпе.

Но — шепот в голове был прав: уже слишком поздно.

— А что мне сказать Санте, папа?

Кен с тоской посмотрел на пятилетнего сына и подумал, что тому было бы лучше жить с матерью, гораздо лучше. «Я не смогу…»

— Так что, пап?

Он попытался выжать улыбку, и на мгновение ему удалось представить себя со стороны: благородный отец, который самоотверженно несет чудовищный груз, водруженный судьбой ему на плечи.

— Скажи ему… чего ты хочешь на Рождество, — предложил он, — Скажи ему, что ты был… хорошим мальчиком… и чего ты хочешь на Рождество. Вот и все.

— Но как именно?

Видение уже угасло, он точно знал, кто он такой и что сделал.

— Откуда мне знать? — огрызнулся он, — Слушай, если не хочешь с ним говорить, так и не надо.

Мужчина, стоявший перед ними, обернулся, поглядел на Кена и, криво усмехнувшись, покачал головой, словно пытался сказать: «Понимаю тебя, приятель». Кен улыбнулся в ответ, но у него получилось лишь слегка искривить рот. «Господи, я должен выбраться отсюда, — думал он с отчаянием. — Как я могу стоять здесь, когда…»

Легкие боролись за каждый вдох. Но именно это он и должен делать. В этом состоит план, и его надо довести до конца. Нельзя испортить все какой-нибудь глупой выходкой.

Если бы он мог быть вместе с Ритой, в ее квартире, рядом с ней. Но это было невозможно. Хорошо бы сейчас что-нибудь выпить, и покрепче. Что-нибудь, что снимет напряжение.

Белые ворота открылись, и раздался записанный на пленку зычный мужской хохот. Кен подскочил на месте и стал озираться. Смех показался ему совершенно безумным. Он старался не слушать, но смех окружал со всех сторон, звенел в ушах.

Наконец ворота за ними закрылись, и смех оборвался. Зазвучал тоненький голосок, пущенный через усилитель: «Желаю веселого Рождества и счастливого Нового года!»

«Комар носу не подточит».

Кен выпустил руку Ричарда и вытер вспотевшую ладонь о пальто. Ричард попытался снова взять его за руку, но Кен отдернул ее так яростно, что Ричард посмотрел на него испуганно и озадаченно.

«Нет. Нет. Нельзя так себя вести, — услышал Кен наставление внутреннего голоса. — Ричарду могут задавать вопросы, вопросы вроде: „А как вел себя папа, когда вы вместе пошли в магазин?“» Он взял Ричарда за руку и сумел выдавить из себя улыбку.

— Почти у цели, — произнес он.

Спокойствие в собственном голосе поразило его. «Говорю же, я не знаю, как потерял ключи. Они были в кармане, когда я входил в магазин, никаких сомнений. Вот все, что я знаю. Или вы хотите сказать, что я…»

Нет! Все не так!!! В чем бы там ни пытались его обвинить, он не должен показать, что понимает, к чему они клонят. Потрясенный, ошеломленный, едва способный соображать — вот как он будет выглядеть. Человек, который повел сына к Санта-Клаусу, а на следующий день узнал, что его жену нашли прямо в машине.

«Комар носу не…» Ну почему ему никак не отделаться от этих слов?

Санта-Клаус сидел в кресле с высокой спинкой на крыльце волшебного домика: волшебство заключалось в том, что домик раза четыре в минуту менял цвет. Санта был толстяк средних лет, со смешливым голосом, он на несколько секунд сажал ребенка себе на колено, произносил полагающиеся слова, потом опускал ребенка на пол, сделав его богаче на пластинку мятной жвачки, хлопал по заду и говорил «до свиданья» и «веселого Рождества».