Ричард Матесон - Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории

Оставалась одна последняя надежда. Можно ли сбежать? Вопрос взбудоражил все его чувства. Новая квартира? Он уже переезжал раньше. На те деньги, какие у него есть, ничего лучше не найти. У него всегда были такие соседи.

Машина вместо автобуса? Он не может позволить себе машину.

Бросить эту жалкую работу? Все работы, связанные с торговлей, одинаково жалкие, но ничего другого он делать не умеет, кроме того, он уже не молод.

И даже если он изменит все — все! — легион и тогда продолжит охоту, вынюхивая след и безжалостно гоня от одного раздражителя к другому, вплоть до неизбежного срыва.

Он в ловушке.

И внезапно, стоя в автобусе, окруженный со всех сторон чужими взглядами, мистер Джаспер увидел впереди часы, дни, годы раздражающих, выводящих из себя, опустошающих разум, вгоняющих в безумие, сокрушающих рассудок мерзостей. Он завертел головой, смотря на людей вокруг.

И волосы у него едва не встали дыбом, когда он понял, что все пассажиры автобуса — члены легиона. И он совершенно беспомощен среди них; пешка, которую передвигает с места на место их зловещее нечеловеческое присутствие; все малейшие мелочи его жизни вечно будут во власти их чудовищного заговора.

— Нет! — проорал он прямо им в лицо.

И его рука, словно ангел мщения, метнулась под пиджак. И лезвие блеснуло, и легион с криком подался назад, когда мистер Джаспер, нанося бешеные удары наотмашь, принялся прорубать себе дорогу к здравому рассудку.

«МУЖЧИНА, ЗАРЕЗАВШИЙ В АВТОБУСЕ ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК, ЗАСТРЕЛЕН ПОЛИЦИЕЙ

Мотивы жестокого преступления не установлены»

Плач Тины разбудил меня мгновенно. Темно было хоть глаз коли, середина ночи. Я услышал, как рядом в постели зашевелилась Рут. Тина в большой комнате сделала паузу, чтобы набрать в легкие воздуха, и заплакала еще громче.

— О боже, — пробормотал я спросонья.

Рут со стоном выдохнула и начала выбираться из-под одеяла.

— Лежи, — сказал я устало, и она упала обратно на подушку. Когда Тина устраивала ночные концерты — простуда, колики или просто выпала из постели, — мы вставали по очереди.

Я поднял ноги и уронил их поверх одеяла. Затем переполз в изножье кровати и свесил ноги к полу. Поморщился, когда ступни коснулись ледяных половиц. В квартире было холодно, словно на полюсе, как всегда бывает в зимние ночи, даже в Калифорнии.

Маневрируя по холодному полу — между комодом и письменным столом, мимо книжного шкафа в коридоре, в обход телевизора, — я доковылял до гостиной. Тина спит здесь, потому что квартира со второй спальней нам не по карману. Она спит на кресле, которое раскладывается в кровать. В тот миг, когда я вошел, ее плач сделался еще громче, и она принялась звать маму.

— Не бойся, Тина. Папа все уладит.

Она продолжала плакать. Я услышал, как снаружи, на балконе, наш колли Мак спрыгнул с раскладного стула, служившего ему лежанкой.

Я склонился в темноте над креслом-кроватью. Установил на ощупь, что в постели никого нет. Отступил назад, всматриваясь в паз вокруг, но никак не мог разглядеть, где там Тина.

— О господи, — засмеялся я, несмотря на раздражение, — несчастный ребенок упал под кресло.

Я опустился на колени и посмотрел там, все еще похохатывая при мысли о том, как маленькая Тина вываливается из кровати и заползает под нее.

— Тина, ты где? — позвал я, стараясь подавить смех.

Плач сделался громче, но ее я все еще не видел. Было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то.

— Эй, ты где, детка? — спросил я. — Иди к папочке.

Словно человек, нашаривающий под бюро запонку, я полез под кресло-кровать за дочерью, которая плакала и все звала и звала маму.

И тут я удивился в первый раз. Я никак не мог дотянуться до нее, как бы сильно ни вытягивал руку.

— Ну же, Тина, — произнес я, уже без намека на смех, — перестань потешаться над своим стариком.

Она заплакала громче. Вытянутая рука сама отдернулась назад, когда соприкоснулась с холодной стеной.

— Папа! — закричала Тина.

— Ради всего!..

Я неуклюже поднялся и в раздражении прошел по ковру. Все еще не до конца стряхнув с себя сон, включил лампу рядом с проигрывателем, развернулся, чтобы поднять с пола дочь, и застыл на месте, уставившись на кресло-кровать. Холодный пот заструился по спине.

Одним прыжком я оказался у кресла, опустился на колени и стал всматриваться обезумевшими глазами в пространство под креслом; горло сжималось все сильнее и сильнее. Я слышал ее плач, но не видел ее.

Мышцы живота сжались, когда до меня дошел весь ужас ситуации. Я спешно провел руками под креслом, но руки ни на что не натолкнулись. Я слышал, как она плачет, но, господи, ее там не было!

— Рут! — закричал я. — Иди сюда!

Я услышал, как сонное дыхание Рут прервалось, потом раздался шорох одеяла, и ее ноги прошлепали по полу. Краем глаза я увидел рядом светло-голубой подол ночной рубашки.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила она.

Я снова поднялся на ноги, едва способный дышать, не то что изъясняться человеческим языком. Хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле. Рот, однако, так и не закрылся. Все, на что я был способен, — указать трясущейся рукой на кресло.

— Где она? — воскликнула Рут.

— Не знаю! — наконец выговорил я. — Она…

— Что?!

Рут упала на колени и заглянула под кресло.

— Тина! — закричала она.

— Мама!

Рут отскочила от кресла, краска сбежала с ее лица. В обращенных на меня глазах застыл ужас. Вдруг Мак яростно заскреб лапами в дверь балкона.

— Где она? — снова спросила Рут лишенным выражения голосом.

— Не знаю. — Язык мой словно одеревенел. — Я включил свет и…

— Но она же плачет, — сказала Рут, словно, как и я, не могла поверить своим глазам, — Я… Крис, послушай!

Наша дочь заливалась слезами от испуга.

— Тина! — позвал я громко, непонятно зачем, — Где ты, лапушка?

Она только плакала.

— Мама! — повторяла она. — Мамочка, подними меня!

— Нет, нет, это какое-то безумие, — пыталась убедить себя Рут, — она на кухне.

— Но…

В отупении я стоял на месте, пока Рут включала свет и входила в кухню. Через мгновение я содрогнулся от крика, полного ужаса.

— Крис! Ее здесь нет!

Она выбежала из кухни. Глаза полны страха, губа закушена.

— Но где же?.. — начала она и замолкла.

Потому что мы оба слышали, что Тина плачет и что звук идет из-под кресла-кровати.

Вот только там никого не было.

Однако Рут не могла принять безумную правду. Она рывком открыла стенной шкаф и заглянула внутрь. Посмотрела за телевизором, даже за проигрывателем, где оставалось пространство сантиметров в пять шириной.

— Милый, помоги мне, — взмолилась она, — не будем же мы сидеть сложа руки.