Клари Ботонд - Любовники старой девы

Вечер застал их в лесу. Можно было свернуть в деревню, но они предпочли ночевать на открытом воздухе. Развели костер, поужинали захваченными из дома припасами. В темноте леса слышались шорохи и шумы.

— Кабаны! — Михал привстал, на лице его отразился юношеский охотничий азарт.

Жигмонт глядел на него с улыбкой.

Спали на опавших хрустких листьях, завернувшись в плащи.

Жигмонт проснулся первым. Рядом по-детски сопел Михал. Во сне его лицо с чуть оттопыренными губами казалось совсем ребяческим, чистым и беззащитным, светлые волосы упали на лоб.

В свете наступающего утра лес виделся торжественным, прозрачно-золотым, словно прекрасная, отделанная золотом чаша из венецианского драгоценного стекла.

Приподнявшись на локте, Жигмонт задумчиво глядел прямо перед собой.

Было очень тихо.

Внезапно Жигмонт ощутил, что юноша рядом с ним открыл глаза. Но они ничего не стали говорить друг другу. Обоим жаль было нарушить чудесную тишину.

К вечеру оба всадника выехали на дорогу, ведшую к старому замку. Вот уже показались вдали темные массивные, казавшиеся бесформенными, крепостные башни. Красная полоса вечерней зари медленно разливалась вдоль неровных зубцов полуразрушенной стены.

— Гёзале! — тихо произнес Михал. В голосе его послышалось нескрываемое волнение, ведь он подъезжал к своему родовому гнезду, в этих стенах родились, выросли, провели всю жизнь многие поколения его предков. Сюда привозили они своих невест с богатым приданым, отсюда отправлялись в походы и выезжали на охоту.

Жигмонт и Михал подъехали к широкому пересохшему рву. Кони осторожно пробовали копытами пологий спуск. Виднелись остатки подъемного моста.

Все вокруг дышало запустением, вымороченностью.

Ворота стояли нараспашку.

Всадники пересекли широкий, заросший сорными, по-осеннему увядшими травами двор.

Внезапно кони их заржали. И в ответ донеслось ответное ржание.

— Вон то строение, вероятно, конюшня, — Жигмонт подъехал поближе.

Конюшня тоже не была заперта. Впрочем, две лошади, находившиеся там, хотя и не отличались хорошей породой, но выглядели вполне ухоженными.

Жигмонт и Михал поставили в конюшню и своих лошадей, положили им сена.

У огромной высокой входной двери, обитой листовым железом, пришлось простоять довольно долго. Они били в дверь каблуками, Михал, оглядевшись, подобрал во дворе деревянный кол и принялся громко колотить по двери.

— Да, не очень-то мы похожи на долгожданных гостей! — заметил Жигмонт.

Михал пожал плечами и отвернулся. Наконец за дверью явственно раздались шаги.

— Кто там? — произнес хриплый старческий голос.

— Рыцарь Жигмонт Запольи с сыном! Отворите!

— Этот замок принадлежит Шомёги!

— Мы не собираемся посягать на чужие владения! Мы прибыли по приглашению хозяев!

— Ложь!

— Оскорблений мы не потерпим! — крикнул Михал.

— Отворяйте! Иначе мы разнесем дверь! — вторил Жигмонт.

За дверью подошел еще один человек. Голоса о чем-то совещались.

— Послушайте! — спокойно заговорил Жигмонт. — Нам доставили письмо от хозяев этого замка! Мы можем показать это письмо! Мы не разбойники! Мы благородной крови! Рыцарь Жигмонт Запольи и его сын Михал! Отворите нам!

Воцарилось короткое молчание. Затем дверь медленно, с тяжким скрипом начала отворяться.

Жигмонт и Михал вошли.

Старый слуга и старуха-служанка, высоко поднимавшая светильник, встретили их. И мужчина и женщина были одеты очень бедно и казались испуганными и встревоженными.

— Не бойся, Чоба! — прошамкала старуха. — Это и вправду благородные господа! — Она взглянула на Михала, поднесла светильник поближе и осклабилась.

Михал отстранился.

И тут Жигмонт заметил, что старый Чоба, с усилием распрямившись, вскинул зазубренный меч. Это могло показаться комичным, но Жигмонт не стал смеяться.

— Да ты настоящий воин, старик! — сказал Жигмонт.

— Случалось бывать в походах! — Чоба опустил меч.

— Вот письмо! — Жигмонт показал письмо, не выпуская из рук. — Есть ли кто в замке?

— Сейчас доложу госпоже! — засуетилась старуха. — Стало быть, Михал и…

— Жигмонт! — Жигмонт улыбнулся. — Ступай, уведоми госпожу!

Чоба запер дверь. В помещении было почти темно. Старуха, удерживая светильник, прошла вперед, к лестнице. Остальные медленно продвигались за ней.

И вдруг на лестнице, на верхней ступеньке, вспыхнул яркий свет. Жигмонт и Михал невольно вскинули головы и посмотрели вверх.

На верхней ступеньке лестницы остановилась девушка со свечой в руке. Пламя большой, оплывающей в простом железном подсвечнике свечи слегка подрагивало. Видно было, что девушка высока ростом. Лицо ее белело светлым пятном. Но сама она казалась темной из-за темного платья и темных волос. Едва взглянув на гостей, девушка со свечой отступила назад, в темноту верхней галереи. Михал запрокинул голову и смотрел на незнакомку. Вскоре раздался голос девушки, звонкий и раздраженный:

— Кто эти люди, Мария?

Казалось, девушка бежала и теперь чуть задыхалась.

— Они с письмом! — крикнула Мария. — Письмо госпоже!

— Тетя уже ушла к себе! Ты же знаешь, она не любит, когда ее тревожат понапрасну! Устраивай гостей, как знаешь! Я запираю верх!

— Не назвал бы такой прием гостеприимным! — смешливо пробормотал Жигмонт.

Они отчетливо услышали, как поворачивается ключ в замке. Девушка запиралась от них.

— Пойдемте, господа, — сказал Чоба, — Мария приготовит вам ужин, а я пока приберу комнаты. Придется вам дождаться утра. Госпожа и вправду не любит, когда ее беспокоят!

— А кто эта девушка? — Жигмонт обернулся к служанке.

— Ивана, племянница госпожи, дочь ее покойной сестры!

— В письме ваша госпожа не назвалась по имени, — заметил Жигмонт.

— Кларинда Шомёги — имя нашей госпожи! — откликнулся старый слуга.

Внезапно Жигмонт слабо вскрикнул и прислонился к стене.

— Что, отец? Что с тобой? — Михал искренне встревожился, взглянув на бледное лицо Жигмонта.

— Сам не пойму, — тихо заговорил Жигмонт. — Старею, должно быть. Вдруг под сердцем кольнуло. Когда-то меня ножом ударили… Ну и вдруг…

— Ты устал. Тебе надо поесть и отдохнуть.

— Спасибо, мальчик мой! Нет, не поддерживай меня, я дойду сам.

Кухня в замке оказалась воистину гигантской. Высокий потолок чернел над головами. Копоть нескольких столетий въелась в стены. В огромном очаге можно было зажарить целого быка. А вертел казался могучим оружием великана.

И среди этих останков былого величия сиротливо ютился ничем не покрытый деревянный стол, окруженный четырьмя простыми скамьями.

Жигмонт и Михал уселись друг против друга. Старая Мария подала две оловянные кружки кисловатого пива, черный хлеб, полголовки жесткого сыра.