Тимур Лукьянов - Слоеный мир

Артем все еще находился в каком-то оцепенении: голова соображала плохо, сознание как бы затянуло странной дымкой, а воспоминания о случившемся были расплывчатыми и смутными. Словно и не с ним все это произошло. Но, тем не менее, помнил он достаточно, чтобы пожать руку Святославу.

— Ну, ты меня сегодня и удивил, дружище! — Не скрывая восхищения, воскликнул Артем.

— Да чего уж удивительного. Мы едва не погибли, — сказал художник.

— А ты просто настоящий волшебник, да при том великий! — Восторгался другом Артем. Одна эта грандиозная стеклянная стена чего стоила! А зенитная батарея — до такого и Поттер бы не додумался!

— Здесь я не волшебник, к сожалению, я могу творить волшебство только в тонком мире. Я не делаю ничего сверхъестественного, просто обладаю воображением и умею им пользоваться. И поверь, воображение может развить любой человек, стоит только захотеть. Каждый может быть волшебником в мире своих мыслей. Считай, что все виденное тобой простое видение, небольшой мысленный эксперимент художника над своим несовершенным произведением, — скромно произнес Святослав. Но Артем продолжал восхищаться:

— Ну не говори так! Не скромничай! У тебя настоящий дар божий. Я уж в искусстве кое-что смыслю. То, что ты мне продемонстрировал — это уже за гранью искусства. Это уже настоящее волшебство. Кстати, а кто эти три кровожадных парня в красном? Почему они летали и как вообще в этом видении оказались?

— Думаю, что они пришли через твое подсознание. Видимо, у них с тобой установлен какой-то тонкий канал, через который они и вышли на тебя. Ты говорил, что тебе, ведь, уже снился сон с их участием. Это не обязательно люди. Раньше такие явления называли бесовщиной. Но, думаю, что мы бесов изгнали. Я так думаю, но я пока очень мало знаю. Но я могу задать вопрос своему Учителю. Обязательно задам… — Проговорил художник, но Артем, в своей восторженной экзальтации прервал его:

— То, что ты делаешь — это же величайшее открытие в искусстве! Это просто переворот! Как ты пришел к этому?

Художник посмотрел на друга устало, потом серьезным тоном сказал:

— Знаешь, еще читая Кастанеду, я узнал, что некоторые наркотики вызывают видения, открывают перед душой человека иные миры. Я и подумал однажды: а почему произведения искусства не могут обладать такими же свойствами? Я давно заметил, что если в картину действительно вложена частица души художника, то это чувствуется сразу. А на хорошую картину хочется смотреть еще и еще. Это действительно как наркотик. Поэтому по-настоящему хорошие картины так безумно высоко ценятся — с их помощью можно проникать в другой мир! И я стал писать, стараясь придавать краскам необходимую глубину. И, знаешь, почувствовал, что в этом действительно что-то есть. У меня начало получаться! Моя догадка была верной. А позже кое-какие нюансы технологии мне подсказал мой Учитель.

— Так все, что произошло внутри картины, было на самом деле, или это только плод нашего воображения, среагировавшего таким странным образом на твою картину как на некий наркотик? Но даже если, как ты говоришь, твои картины это нечто вроде наркотика, то, как тогда объяснить наше общение в мире этой медитативной галлюцинации? — Силился понять Артем. Его друг хитро улыбнулся:

— Трудно сказать, что считать происходящим на самом деле. Дзен-буддизм, например, утверждает, что весь мир — это иллюзия. А философия экзостенциализма утверждает, что все окружающее придумано нами самими. Вот, например, трудно сказать, реальны ли галлюцинации. С позиции наблюдателя они выглядят вполне реальными. Так и с мирами в картинах: с позиций этой реальности, наверное, такого не может быть, но как с позиций других реальностей? Например, с позиций тонкого мира, все, существующее в воображении, вполне реально.

Артем продолжал спрашивать:

— Почему ты сжег свою картину? Испугался, что тот парень в красном действительно вылезет наружу?

— Знаешь, под влиянием галлюцинаций люди и не такое вытворяют, — усмехнулся художник. Потом предложил:

— Давай лучше пойдем ко мне в мастерскую.

Артем согласно кивнул. Святослав быстро собрал все свои принадлежности в рюкзак, а картины аккуратно сложил в деревянный ящик, похожий на чемодан, и они зашагали по набережной в сторону Петропавловской крепости.

Вскоре они поравнялись с двумя незнакомцами в черных очках, которые все это время простояли на одном месте. Те старательно делали вид, что уже второй час рассматривают золоченый шпиль собора и не проявляют к Артему со Святославом ни малейшего интереса. Когда Артем проходил мимо них, ему что-то смутно напомнил крупный шрам на левой щеке ближайшего мужчины. Но более конкретно Артем вспомнить пока не мог, когда, кроме сегодняшнего дня, видел этих двоих.

Минут через двадцать художник провел Артема в свою мастерскую, расположенную на Зверинской улице в мансардном этаже старинного пятиэтажного дома. Мастерская была просторной и светлой, два больших окна выходили на улицу, а всю поверхность стен украшали картины самых различных размеров. Мебели в мастерской, за исключением письменного стола с компьютером, небольшого застекленного шкафа с красками и кистями, старого дивана и двух потертых стульев, не было, что создавало ощущение простора и света.

— Здесь я работаю, — сказал Святослав, ставя в угол принесенный ящик с картинами. Затем предложил Артему сесть на стул, а сам занял другой, напротив.

— Когда ты успел написать столько картин? — Спросил его Артем, рассматривая целую галерею полотен.

— Я очень много работаю, особенно теперь. — Ответил художник.

— Ты хочешь сказать, что что-то у тебя в последнее время в жизни изменилось?

— От меня жена два месяца назад ушла и забрала детей. Сейчас как раз оформляем развод. Я переехал сюда, дома не бываю, — сказал Святослав.

— Вот уж не подумал бы никогда! Вы, по-моему, так хорошо всегда ладили с Наташей, — произнес Артем.

— Понимаешь, Тема, на одних картинах много не заработаешь. В последнее время людям совсем не до искусства, а Наташа с детства привыкла к высоким стандартам. Знаешь, ее папа одно время был большим деятелем в масштабах города. Это, кстати, он мне устроил эту мансарду когда-то, — проговорил художник.

— Ну, и куда это Наташа ушла с двумя детьми? — Поинтересовался Артем. Художник со вздохом ответил:

— Детей она подкинула своим родителям, а сама живет с каким-то богатым кавказцем, у которого есть большой черный джип, два продуктовых магазина и доход от сдачи недвижимости в аренду. Куда уж мне до такого материального уровня! Но я не ревнивый. Если ей так действительно лучше, то и пускай живет с ним сколько хочет. Да и дети при таком богатом отчиме не пропадут. В последнее время я стараюсь понять других, поставить себя на их место. А еще я считаю, что у каждого человека должен быть свободный выбор в поступках, и никто не вправе навязывать другому свое мнение.