Эдвард Ли - Мистер Торс

У Типпса было чувство, будто он одним глотком выпил бутылку «Джонни Блэка». Срань господня! — подумал он. Мистер Торс… это телеологический христианский феноменалист!

— Все в наших руках, понимаешь? Это относится и к девкам, живущим в нигилистичной пустоте духовного вакуума. Я делаю то, что делаю, чтобы дать им осознать их транзитивное предназначение. Сами они бы до этого не дошли. Я спасаю их из лап человеческого абсолютизма, понимаешь, сынок? Спасаю от растрачивания своего потенциала, при том, что они являются позитивными единицами бытия. Иначе, они только и делают, что заражаются СПИДом, делают аборты, курят дурь, и становятся жертвами насильников и убийц. Но все силы во вселенной цикличны — одна единица бытия кормит другу, и так до абсолютного целого. Да, я продаю спиногрызов, но только тем людям, которые сами не могут иметь детей. И деньги мне нужны не для заботы о девках, я отдаю их на благотворительность.

Типпс буквально остолбенел. Мушка его «Глока» сместилась.

— Это все предназначение, сынок. Абсолютное человеческое предназначение.

Предназначение, — Типпс на секунду задумался…

… И в тот же момент ботинок 11-го размера взмыл вверх, ударив стальным носком Типпса в пах. От невыносимой боли тот рухнул на пол. Сквозь туман он увидел, как мистер Торс встает и начинает рыться в ящиках комода.

— Мать-итить! Где же этот «Уэбли»?

Типпс вытянул руку с дрожащим пистолетом. Он сумел нажать на спусковой крючок дважды — бах! бах! Каким-то образом обе 9-ти миллиметровые пули вошли мистеру Торсу сзади промеж ног.

— Святые Иисус, Петр и Моисей! — завопил старик, падая и хватаясь за окровавленный пах. — Проклятый нигилистичный ублюдок! Ты мне мошну прострелил!

Типпс, все еще содрогаясь от боли, пополз вперед, чтобы закончить начатое. Он едва мог дышать. Но когда он поднял пистолет…

Что за…

… рука его неприятеля взметнулась, отпихнув его в сторону. В то же миг над головой что-то просвистело.

И раздался жуткий треск.

В глазах Типпса померк свет.

— Зуб даю, что у тебя сейчас башка болит, как со страшного бодуна, верно? — Смешок. Какое-то движение. — Это я приложил тебя рукояткой папашиного «Уэбли» 455-ого калибра. Вырубил под чистую.

Очнувшись, Типпс почувствовал, будто плывет по воздуху…

— Я был готов убить тебя, но потом передумал.

Справа и слева Типпс увидел длинные ряды металлических корыт, поставленных на стойки. Всего двенадцать, на каждом изолентой приклеена метка с названием месяца. У Типпса перехватило дыхание…

В каждом корыте лежало по торсу.

— Поздоровайся с моими девками, легавый.

Все они были голыми, тощими, бледными и потными от стоящей в подвале жары. Из каждого корыта свешивались зажившие культи ног. Глядя на ряд торсов, Типпс не мог не заметить, что многие из них беременны. Животы последних торсов были так раздуты, что казалось, вот-вот порвутся. Белая кожа была растянута под бременем растущего внутри плода. Мясистые пупки вывалились наружу. Груди налились от материнского молока.

Прямо перед Типпсом лежал бледный торс со спутанными рыжими волосами. Дряблое лицо с заклеенными глазами дернулось, голова накренилась. — Гаааа! — вырвалось у нее. — Гаааааа!

— Это моя «августовская» девка, — представил мистер Торс. Он стоял рядом с Типпсом. — Накачиваю ее ежедневно с начала месяца, чтоб забрюхатить.

— Гааа! Гааааа! — повторила она.

— Вот балаболка, да? Она такая, потому что я «ботомировал» ее, понимаешь? Отрихтовал ей чуток мозги, чтобы она ни о чем не беспокоилась. Было б нечестно оставлять им органы чувств в таком состоянии. Поэтому я еще заклеил им глаза, и проткнул уши. Но не волнуйся, все детородные органы работают исправно.

Теперь Типпс разгадал причину своего парящего состояния. Его зрение прояснилось, и он с содроганием обнаружил, что лишен всех своих конечностей. Его торс был подвешен за ремень, свисающий с крюка над корытом. Еще одиннадцать таких крюков своисали со стропил перед каждым торсом.

— О, я не собираюсь возиться с твоими глазами и ушами, — пообещал мистер Торс. — И «ботомировать» тебя тоже не буду. Понимаешь, все сексуальные реакции находятся у парней в мозгу, поэтому я не могу тебе его отрихтовать, как девкам. С отрихтованным мозгом у тебя просто не встанет, сечешь?

Из груди Типпса вырвался стон. Он слегка качнулся.

— Это провидение, сынок. Ты ж мне яйца прострелил. Хотя в моем возрасте мне уже все равно тяжело поднимать свой «кран». Иногда я даже кончить не могу.

— Что, — раздался отчаянный, глухой шепот Типпса, — ты там говорил о провидении?

— Вот, сынок. Я, ты, эти девки здесь — все это дело Божье , сечешь? И я понял, почему Он послал тебя мне — чтобы ты мог продолжить Его дело. Поддерживать человеческий телелогический цикл, предопределенный для нас провидением. Сечешь?

Голова у Типпса пошла кругом. Поддерживающий его ремень продолжал слегка покачиваться. Он увидел, что бедра его обезноженного тела выровнены точно с промежностью рыжей девки.

— Жизнь не имеет особого смысла, если мы не можем осознать наше вселенское предназначение…

Типпс снова застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. Слово, когда-то являвшееся для него наиважнейшим, стало его наваждением, его проклятием. Невзирая на то, что с ним случилось и на то, как он проведет остаток жизни, он нашел силы сказать себе: Ты просил это, Типпс, и ты это получил. Предназначение.

— И не о чем не беспокойся. Я здесь, чтобы помочь тебе, сынок, — сказал мистер Торс, раскрывая свежий журнал и аккуратно кладя разворотом на живот рыжей девки.

Конец

(с) Edward Lee 1994

(c) Локтионов А.В., перевод на русский язык, 2013