Михаил Горожанин - Огненная кровь

Виржини захрипела, хватая воздух распахнутым ртом, перевернулась на бок, и ее бурно вырвало. Веса зародышей она на себе уже не чувствовала, только вдруг начало жечь огнем прокусанные в нескольких местах ноги. Она оперлась на локти, приподнялась.

Марсель палил по копошащейся и ползущей к нему массе гоблинов. Глаза у него были дикие. Колдун, облепленный недорослями со всех сторон, словно медведь – обезьянами, что-то кричал на непонятном языке и размахивал руками, в каждой из которых было зажато по широкому, как тесак, клинку. Лезвия блестели зеленой кровью, сквозь которую светились голубоватые узоры. Тела гоблинов, раскромсанные, разлетались в стороны, но на колдуне в тот же момент гроздью повисали новые.

Так продолжалось несколько минут. Марсель, у которого кончились патроны, лихорадочно менял магазин. Не осознавая, что тела зародышей перед ним уже не шевелятся.

Колдун неподвижно стоял, опустив руки, среди нарубленных склизких тел, и словно прислушивался к себе. Потом повернулся и посмотрел сначала на Марселя, потом на Виржини. Его лицо было в крови.

– Тебя укусили? – Его голос, когда он обратился к девушке, был хриплым.

– Да, – она всхлипнула. – Я теперь стану такой, как они?

Колдун покачал головой.

– Идиоты… Они вас там что, ничему не учат?

– Мы неофиты, – нехотя вдруг признался Марсель. – Приняли посвящение пару месяцев назад. Это первое самостоятельное задание, перед которым был только вводный курс и две второстепенных ликвидации.

Сказал, и его самого передернуло от того, как прозвучали слова. Ликвидации. Повторил он про себя. Не убийства, а ликвидации.

Колдун вытер клинки о порванные штаны и убрал их куда-то под куртку, пятясь спиной, отошел на несколько шагов.

– Промой раны уксусом, – сказал он Виржини. – И неделю не пей молока. Не бойся, гоблином ты не станешь.

Он вздохнул.

– Заканчивайте сами. Я потратил слишком много силы, чтобы разбираться еще и с вами.

Одна из утроб заскрипела. Колдун повернул голову и всмотрелся.

Марсель не двинулся с места. Он заметил, что Виржини воспользовалась заминкой, и уже подобрала автомат. Угроза тварей временно миновала, и ее страх прошел, уступив место вбитой в юную голову ненависти.

– Сатанинское отродье…

– Виржи! – крикнул Марсель, но в этот момент «Узи» в тонких руках дрогнул, выплюнув оранжевое пламя.

Колдуна уже не было там, куда пошли пули. Марсель заметил его в стороне, лепившего ладонями свой огонь. Он предостерегающе крикнул, поднял автомат. «Узи» задрожал, и Марсель, как в замедленной съемке, увидел свои пули, прошивающие бедро и живот колдуна, который как раз выбросил вперед раскрытые ладони.

Виржини почти успела отклониться. Шар голубого пламени ударил ее в бок, лопнул, как пузырь, и окатил девушку пламенем. Она вскрикнула только один раз. Марсель стрелял. Колдун метался из стороны в сторону, приближаясь к нему, прячась за уцелевшими утробами. Автомат в руках парня издал сухой щелчок. Обойма закончилась. Больше у него не было. Худой колдун медленно, прижимая руку к простреленному животу и приволакивая ногу, ковылял к нему. В опущенной второй руке он сжимал один из своих тесаков. Марсель торопливо вытянул из кармана мобильник, быстро набрал трехзначный номер. Поднял руку с зажатой кнопкой вызова.

Человек остановился. В свете все еще горевших утроб был виден кровавый след, оставленный им на полу.

– Я спас вам жизнь, когда лопнули мешки.

– Ты колдун! – Его голос звенел от напряжения. – Не приближайся! Я отпущу кнопку, и все тут рванет!

– Тогда давай выйдем отсюда, и потом ты рванешь.

– Ты убил Виржини! Я не позволю тебе выйти отсюда!

Колдун усмехнулся, услышав его слова.

– Какая громкая речь! Ты ведь знаешь, что она начала стрелять первой. – Он устало пожал плечами. – Я хотел выжить.

Марсель не нашелся, что ответить на это. Ему хотелось только сесть на землю и заплакать по погибшей девушке. Но он не мог позволить себе сделать этого. Каркаты не плачут. И их задание не завершено. Он сказал:

– Мы не успели заминировать все «утробы»…

– Так заминируй. Может, ты не заметил, но у нас с тобой здесь общая цель.

Марсель был вынужден про себя согласиться. Колдун ведь тоже прибыл сюда за тем же, зачем и они, а теперь, видимо, не в состоянии пускать огонь.

– Мне тяжело двигаться. Давай я подержу телефон, а ты закончишь начатое.

Марсель криво и очень горько усмехнулся.

– Ты за кого меня держишь? Вашей братии нельзя доверять!

– Тогда делай сам. – На губах колдуна показалась кровь.

– Чтобы я доверился проклятому колдуну?

Мужчина устало опустил плечи – и через секунду уже был рядом, обхватил парнишку одной рукой, а второй крепко сжал его пальцы на мобильнике.

– А теперь пойди и заложи остальную взрывчатку!

Марсель запаниковал. Он шарил глазами по залу, по шевелящимся утробам, потом посмотрел на погасшее к этому времени, обгоревшее до неузнаваемости тело Виржини. Колдун не даст ему уйти отсюда живым. Но и сам он не должен уйти. Марсель закрыл глаза и принял решение.

– Хорошо.

Он почувствовал, как дрогнула и на мгновение ослабла хватка, и воспользовался этим.

Дернувшись всем телом вниз, он вырвал руку с телефоном и отпустил кнопку.

Полыхнуло и грохнуло.

Их обоих отбросило к стене, опалив пламенем взрыва. Упав, Марсель еще успел почувствовать, как вздыбливаются под ним плиты пола. Кругом скрежетало, грохот падающих бетонных блоков прорвался сквозь звон в ушах. Потом рельсовая балка вместе с частью потолка рухнула вниз и размозжила ему голову.

Матисса отбросило удачнее, чем мальчишку-анклавовца. Он упал в самый стык стены с полом, и стенная плита сложилась над ним, повиснув на арматуре и став подобием крыши, защитившей его от обломков рухнувшего потолка. Плита была длинной, и когда грохот в зале затих, Матисс дополз по образовавшейся нише почти до сорванных с петель ворот, через которые в цех проникли Марсель и Виржини. С трудом выбравшись из цеха, он привалился к стене, тяжело дыша. Раны болели. Потребуются не меньше двух недель, чтобы регенерировать, чтобы вывести такое количество серебра из тела. К счастью, эти подростки не прострелили ему голову, так что все шансы выжить были налицо.

Матисс выплюнул кровь и, шатаясь, побрел к выходу.

– Черт! Черт! – Милада отскочила от стола, когда огромная крыса лопнула кровавыми ошметками, забрызгав ее до пояса.

Она с отвращением посмотрела на слипшиеся волосы и с раздражением – на хохочущую Оксанку.

– Почему?

Рябинушка подошла и осмотрела стол.

– Милада, ну ты и чучело, – беззлобно рассмеялась она. – Что при этом наговоре используется?