Лори Хэндленд - Охотничья луна

Но к тому моменту, когда я заметила, каким все стало неподвижным — жутко неподвижным — было уже слишком поздно. Они стремительно приближались со всех сторон.

— Стандартный боевой порядок для атаки, — пробормотала я. — Боже, как вы предсказуемы.

Гении из оружейного отдела ягер-зухеров модифицировали мое ружье из полуавтоматического в полностью автоматическое. Оружие выглядело самым обыкновенным, но таковым не являлось. Одна из причин, по которым я предпочитала его ДПР-овскому дробовику стандартного образца — неплохое ружье, но не против сверхъестественных поганцев.

Само собой, автоматическое оружие было совершенно незаконным — ну так арестуйте меня. Не думаю, что оборотни станут жаловаться на нечистую игру из-за того, что я владела оружием современного террориста. Когда я закончу, им останется только гореть.

Первый прорвался сквозь листву справа от меня. У них редко получалось ждать. Подкрадываться. Нападать согласованно. Кто-то всегда не выдерживал, и тут-то я его и подлавливала.

Я подождала, пока не увидела белки их глаз. То, что у них есть белки — для меня основание в них стрелять. Посмотрите в человеческие глаза, а потом в волчьи, и сразу поймете, что я имею в виду.

Я выстрелила в грудь серому волку, затем следующему за ним, и следующему. Повернулась спиной к этим телам и скосила остальных широким полукругом ружейного огня.

Оборотни хороши в планировании, но вот импровизация им недоступна.

Последний оборотень рухнул на землю, и в лес вернулась тишина.

— Автоматическое оружие, специальные пули. Каждый раз их уделывает, — пробормотала я.

Сердце все еще колотилось быстро и громко, но руки трястись перестали. Я больше не чувствовала слабости. Больше не слышала голосов в голове или криков в ушах. Жизнь хороша.

Я пересчитала тела. Восемь. Неплохо для одной трудовой ночи. Чертовски хорошо для одного часа.

Я наклонилась, собираясь стащить их в одну кучу — чтобы легче было сжигать, милая Красная Шапочка, — и тут позади меня раздался низкий яростный рык.

Я крутанулась на месте, одновременно вскидывая ружье. Я никогда не откладывала его в сторону. Никогда. Нечто подобное со мной и раньше случалось. Чего не случалось, так это последовавшего при спуске курка щелчка, возвещавшего, что магазин пуст.

Волк, красно-коричневое чудовище с большими карими глазами, оскалил зубы. Он напал на меня с фланга. Ублюдок.

— Умнее своих приятелей, да?

Его губы приподнялись, превращая подобие усмешки в оскал. Я двинулась, согнув руки и отводя ружье назад как биту «Луисвилльский отбивающий» [3] Знаменитая марка бейсбольных бит производства Hillerich & Bradsby Company (Луисвилл, Кентукки). Louisville Slugger является официальной для Американской Главной Бейсбольной лиги. Более 60% игроков используют биты марки Louisville Slugger. Сын основателя завода Фредерика Хиллериха (Frederick Hillerich) Бад (Bud Hillerich), заядлый любитель бейсбола в 1880 году стал работать в мастерской отца. Согласно легенде, первая профессиональная бита была сделана Бадом для Пита Браунинга, звезды Луисвильской профессиональной команды по прозвищу "The Louisville Slugger" в 1884 году. Бита получилась отличного качества, очень понравилась Питу и в мастерской затем было налажено производство бейсбольных бит. .

— Подавай.

Он атаковал. Я замахнулась. Ружье врезалось в его голову, но недостаточно сильно. Он ударил меня в грудь и повалился вместе со мной на землю.

Эдвард научил меня миллиону вещей. Первой, и на данный момент самой полезной, было то, как схватить оборотня и не дать ему съесть твое лицо.

Одной рукой я вцепилась ему в дыхательное горло, а другой — в морду и держала. Пока все идет нормально. Но как долго я смогу его удерживать?

Лапы молотили, когти скребли в поисках опоры. Царапин я не опасалась. Ликантропия это своего рода вирус. Как и бешенство, она передается через слюну. Будет больно, но царапина не сделает меня мохнатой. Как бы там ни было, стоит этим зубам хотя бы проколоть мою кожу, и еще до конца дня я начну поедать коллег сырыми.

Я глубоко вдохнула и попыталась оттолкнуть оборотня. Ничего не вышло. Зверь сильнее меня. Я обречена.

Треск, рычание… и тут из темноты с шумом выскочило еще одно мохнатое создание. Я напряглась в ожидании второго нападения.

Вместо этого вновь прибывший врезался оседлавшему меня волку в бок, и они кубарем откатились от меня в вихре зубов, когтей и хвостов.

Не теряя времени, я вскочила на ноги, нашла свое ружье и зарядила его, пока огромный красно-коричневый волк и более мелкий бурый катались по поляне.

Волчью схватку я видела только по телевизору, а драку оборотней — вообще никогда. И была рада, что мне до сих пор не довелось стать этому свидетелем. Наблюдать сочетание тела животного и человеческой беспощадности было жутковато.

Они полосовали и рвали; земля промокла от крови, клочки меха летели в разные стороны. Мне следовало застрелить обоих или по крайней мере убежать. Вместо этого я могла только неотрывно смотреть, одновременно напуганная и завороженная этой первобытной дикостью.

Красно-коричневый волк был больше, шире, сильнее. Но бурый был разъярен. Он все время рычал, словно дразня крупного волка, провоцируя его на более отчаянные поступки. Обоих покрывала кровь — собственная и соперника, — и тут вдруг меньший волк, прихрамывая, вырвался и с трудом отошел.

Настоящий волк отпустил бы его. Красно-коричневый оборотень напал. Второй зверь ждал, склонился, выжидая, словно сдавался, затем дернулся вверх и одним мощным рывком выдрал громиле глотку. Я была вынуждена восхититься его техникой.

Раненый зверь сделал несколько шагов, словно хотел убежать, спрятаться, возможно, вылечиться, но было слишком поздно. Он рухнул на землю уже мертвым. Бурый волк теперь нормальной поступью подошел к своему призу.

— Умный мальчик, — пробормотала я.

Он поднял взгляд и наклонил голову. Подняв ружье, я прицелилась ему точно промеж глаз. Я не могла рассмотреть их цвет. Ночь была слишком темной, луна — очень тусклой, а лес — чересчур густым. Но это были человеческие глаза. Уж это я могла сказать наверняка. И этого мне было достаточно.

Я подумала о Джимми, своей сестре, брате, родителях. Вспомнила других людей, которых убили оборотни, другие места, которые они опустошили. Ненависть, жившая во мне — каждый день, каждую ночь — вспыхнула, и мой палец напрягся.

Волк продолжал смотреть на меня. Он не пытался убежать. Я могла поклясться, что он умолял меня выстрелить. Поэтому я замешкалась, вспоминая, что сказал Кадотт.

Что если они хотят, чтобы их убивали?

— Черт.

Если оборотни этого хотели, я точно не выстрелю.

Я опустила ружье. Волк зарычал. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Что-то здесь очень неправильно.