Владислав Жеребьёв - Я - обычный

— Он? — Поинтересовался я, кивая в сторону находки.

— Он, — подтвердил тюремщик.

— И отлично, — улыбнулся я, — а теперь отойди, а то еще пульт замкнешь.

— Чем? — не понял человек в черной форме.

ИЖ сухо гавкнул, дернувшись в моей руке, и мой бывший собеседник осел на землю, что куль с мукой. Без шума и патетики, а просто, бамс и все. Пуля вошла в сердце, мгновенно и без мучений отправив мужика в чистилище. Пусть там разбираются, куда направить тюремщика, а мне недосуг. Подойдя к мертвецу, я произвел еще один выстрел, контрольный, чтоб не встал, и кивнул в сторону лежащих, мол, займитесь, а сам направился в сторону камер.

— Костик! — Женя повисла на мне, крепко обняв за шею и стараясь во что бы то не стало угодить своими губами в мои. — Костик, мы уже и не думали.

— Тихо, тихо, — я отстранил пылкую брюнетку и критически осмотрел её с головы до ног. Вроде бы все нормально. Ни повреждений, ни гематом нет. Меня узнает, бред не несет, а то, что на шею кинулась, так даже приятно. Всегда хотел почувствовать себя спасителем прекрасных дам. — Не тошнит, голова не кружится?

— Я же не беременна, — зарделась Женя.

— Дура, — покачал я головой, — кто о чем, а вшивые о бане. Это такие же симптомы беременности, как и сотрясения мозга. Где остальные?

— Тут мы. — На пороге следующей камеры появился улыбающийся Марк, впрочем, отмеченный здоровенным бланшем под правым глазом и синяком на скуле. — Точнее я, — улыбка тут же исчезла с его лица. — Капитан совсем плох.

Я ринулся в указанном направлении и уже через несколько секунд стоял на коленях около неподвижно лежащего Тимура. Левый глаз капитана сильно опух и заплыл, на висках и затылке виднелись отчетливые гематомы и кровоподтеки. Я прислонил голову к груди, в порванном кителе, радостно отметив про себя, — Дышит.

— Носилки, — засуетился Денис, — надо придумать носилки.

Идея была правильная. Обилие повреждений, кровоподтеки и синяки вполне могли дополняться переломами и внутренними повреждениями, так что транспортировать Горина каким-то другим способом было бы верхом безумия, а выбираться было нужно. С минуты на минуту наше фантастическое везение должно было закончиться, и я буквально кожей ощущал, как помещение заполниться ревом сирены, и по полу застучит бесчисленное множество ног. Все те противники, с которыми довелось столкнуться за последний час, были самыми обычными людьми, без сюрпризов и бонусов, и основное испытание еще предстояло.

В караулке нашлась пара стальных вешалок, которые помог раскурочить Басурман, оставив только длинные стальные шесты. Содранная с мертвецов форма пошла за ложе, связанная между собой рукавами, и мы втроем, человеческая часть нашей команды, как можно осторожнее перенесли израненное тело на носилки.

— Понесем, я и Денис, — кивнул я остальным. — Стрелять сможете?

Дружный и почти синхронный кивок охранника и снайперши немало погрели мне сердце и, распределив оружие, мы двинулись в направлении грузового лифта.

— Боюсь я его, — прошептала мне Женя, косясь в сторону семенящего следом мутанта.

— Басурмана что ли? — Поинтересовался я заговорщицки громким шепотом. — Не бойся, он ест только непослушных девочек. Послушных же катает на спине и кормит конфетами.

Жрун, помимо всех своих прокачанных мутагенами способностей, очевидно, имел превосходный слух, так как тут же разразился одобрительным харканьем. За ним рассмеялся Денис, потом Марк. Настроение в команде пошло вверх.

Умный лифт послушно прочитал командирский пропуск, пропустив нас внутрь, но тут нас настигла еще одна задача. Кнопки в лифте имелись, но только подземного уровня. Не шел грузовой лифт наверх. Так или иначе, нам придется выходить на верхнем подземном, и скорее всего, встретить ожесточенное сопротивление половинчиков, о чем я тут же поспешил сообщить народу.

— Посмотрим, что там за супермены. — Зло отозвался Марк. — Бить людей, когда у них руки связанны, каждый горазд, а вот на рожон полезть, когда у противника автомат…

— Хорош тот герой, кто жив, остался, — мотнул я головой, наблюдая, как сменяются огоньки на индикаторе. — А почему жив остался? Потому, что струсил вовремя.

— Предлагаешь трусить, — скептически поинтересовался охранник.

— Отчаянно, — кивнул я. — Трусость, есть один из признаков рабочего инстинкта самосохранения. Да и поменялось все кардинально. Есть сведения, что захваченных угнали, куда-то по Варшавскому направлению, в сторону центральной базы, а тут сворачивают деятельность. В силу чего, особо не понял, но источник что сведения дал, надежнее не бывает.

— Сведенья точные? — Засомневался Марк.

— Точнее не бывает. Источник самым натуральным образом обделался в процессе диалога. Наши аргументы в пользу правдивой информации были ой, какие веские.

— Хорошо, — согласилась Женя. — Значит уходим?

— Уходите, — уточнил я.

— А ты? — Не понял Марк.

— Провожу вас до верха, а потом вернусь. Дела у меня тут.

Изначально я планировал задействовать в операции по разграблению архива всю команду, но видя плачевное состояние капитана, раз и навсегда похоронил эту идею.

— Что за дела могут быть в этом вертепе? — покачал головой Марк, — разве что, на воздух всю эту шарашку поднять, но риск не оправдан, Константин.

— Архив, — бросил я, наблюдая как загорается последняя кнопка — Архив с информацией. Все что нужно мне, это ноутбук и несколько папок. Теперь я воробей стрелянный, на лифте в открытую во время тревоги кататься не буду, да и с планом местности более или менее ознакомлен.

— Это очень важно? — поинтересовалась Женя, вскидывая автомат. Двери медленно поползли, открывая нам проход на первый подземный.

— Важно, — уверенно кивнул я. — Важно для меня, важно для тебя, важно для Басурмана. Черт возьми, для всех важно, кто в мертвеца не превратился и к шайке «Нового Мира» не относится.

— Кто вы такие и что тут делаете? — Раздался негодующий возглас. Голос принадлежал боголепного вида старичку, лет семидесяти, в белом халате и очках в золоченой оправе. Старичок, видимо спешил куда-то по своим ученым делам, и на свою беду, а может и счастье, оказался аккурат напротив лифта, в тот момент, когда в открытых дверях кабины показалась странная компания.

Двое мужчин держали носилки, на которых лежал кто-то, избитый и поломанный, за ними стояла девушка, с густыми черными, как смоль волосами, целясь из автомата, а завершал всю эту картину пожилой мужчина с синяком на лице за которым, словно гора, возвышался самый настоящий «Уборщик».

— Мы, дяденька, не местные, — подмигнул я старику, — провинциалы. Заблудились, выхода не нашли. Ты только тише, папаша. Жить-то, небось, хочешь?