Дэвид Лисс - Двенадцатое заклятие

— Кто этот человек?

— Это я, — ответил мистер Моррисон. — Вопрос был поставлен на голосование, и меня избрали на эту должность, чего я не заслуживаю. На такую должность обычно не выдвигают таких молодых людей, как я, но у меня перед другими кандидатами было неоспоримое преимущество.

— И какое?

— Моя дружба с вами.

Люси не понимала, какое преимущество она могла собой представлять, но еще больше ее поразило, что он описал их отношения как дружбу.

— Почему я?.. — Люси не знала, как закончить вопрос.

— У вас страницы, — сказал он с легкой улыбкой. — Вы принудили меня отдать вам страницы, которые я нашел. Уж не думали ли вы, что я не раскрою вашего маленького гипнотического фокуса, хотя проделали вы его довольно ловко. Опять же я вас не осуждаю. Вы делали то, что считали правильным. Теперь мы тоже так считаем.

— Сомневаюсь, что ваш орден ставит целью спасти мою племянницу, — сказала Люси.

— Мы ставим целью, если это в наших силах, спасти любого невинного, которому причинен вред. Теперь, похоже, у нас общие интересы. Лудд и леди Харриет готовы уничтожить друг друга, мы же теперь считаем, что полная победа старого или нового невозможна. Теперь мы придерживаемся мнения, что самым лучшим для нас был бы компромисс, — это позволило бы нам осуществлять контроль над индустриализацией и позволило бы существовать магии. И мы считаем вас главной фигурой в этом новом подходе.

— Почему? — спросила Люси, которой вовсе не по душе была эта новая ноша.

Он покачал головой:

— Вам непонятно, почему именно вы играете эту роль, так? Скажу вам, с самого начала, леди Харриет, мой орден и… — здесь он замолчал, — и Мэри Крофорд, мы все понимали, что вы играете главную роль. Соответственно, я отдаю себя в ваше распоряжение.

— Каким образом? — спросила Люси, глядя на мистера Моррисона, словно он был незнакомцем в странной одежде, которого она впервые видит.

— Я готов отправиться с вами туда, куда скажете. Я подчиняюсь вашим приказаниям, мисс Деррик.

Люси смотрела на него во все глаза еще какое-то время, мигала и размышляла над тем, что он сказал.

— Тогда отправимся в Кент. Насколько мне известно, там, у мужа моей сестры мистера Баклза, есть несколько страниц.

— Тогда мы поедем туда и найдем их, — сказал он.

— Есть еще кое-что. — Люси отвернулась к окну, не в силах видеть выражение его лица, когда она скажет то, что хотела сказать. — Мой отец тоже был розенкрейцером? Если можно, расскажите мне историю моей жизни.

Мистер Моррисон сидел напротив нее, подавшись вперед и опустив руки между колен. Казалось, ее просьба поставила его в тупик. Он бросил взгляд на мистера Блейка. Старый гравер сидел с книгой на коленях и с открытым ртом. Он спал сладким сном.

Мистер Моррисон заговорил приглушенным голосом:

— Ваш отец хотел, чтобы вы ни о чем не знали. После того как все это случилось, не было удобной минуты, чтобы раскрыть секреты. Думаю, такая минута настала. Да, ваш отец был членом ордена. Он был главой ордена, когда я в него вступил. Мы с ним были очень близки. Он был для меня как отец.

Люси не знала, как это понимать.

— Но вы предпочли соблазнить его дочь?

Мистер Моррисон отвел глаза, потом встал, подошел к окну, поправил гардины и вернулся назад.

— Ваш отец всегда знал, что вы особенная. Когда вы родились, предсказания карт и магического кристалла обеспокоили его, и он считал, что вас необходимо защищать от ваших природных талантов, которые, как ему казалось, привлекли бы слишком много внимания. До времени перемен, которое мы переживаем сейчас, было еще далеко, и ваш отец боялся, что, если вы начнете использовать свои таланты, темные силы найдут вас. Поэтому он держал вас на расстоянии, пока не умерла Эмили. Не потому, что он вас не любил, но потому, что хотел вас защитить. Он хотел, чтобы вы жили в безопасности.

— Почему тогда вы уговорили меня сбежать с вами?

Мистер Моррисон тяжело вздохнул. Он покачал головой и снова отвел взгляд в сторону, а потом опустил глаза:

— Мы с вашим отцом поссорились. Нам стало известно, что на вашу жизнь покушались. Он этому не верил, или ему казалось, что он может вас защитить. Он всегда заботился о дочерях, не поймите меня неправильно. Очень заботился. Верил, что обереги, заклинания и меры предосторожности были неуязвимы. Я не разделял его оптимизма. Я был уверен, что грозила опасность, в особенности вам. Эмили могла сама о себе позаботиться.

— Что вы имеете в виду? — спросила Люси срывающимся голосом.

— Вы знаете, что я имею в виду. Эмили занималась магией. Она была очень искусна. Отец научил ее всему, что знал сам. Ее считали вундеркиндом, хотя она была лишена врожденного таланта, которым обладали вы.

Люси лишилась дара речи. Ее отец был алхимиком и розенкрейцером, а сестра — его примерной ученицей. Они занимались изучением магии вдвоем, закрывшись в его кабинете, как потом делала Люси или начала делать. Все эти книги, которые он заставил ее прочитать, философы, языки, ботаника… Он закладывал основы того, кем Люси впоследствии стала. Теперь все стало ясно.

— Время приближалось, — продолжал мистер Моррисон, — время опасности, и я был уверен, что вы погибнете, если не уедете. Мне надо было увезти вас, хотя бы на короткое время, пока опасность не минует.

Люси встретилась с ним взглядом. Он опустил глаза. Его лицо пылало.

— И вы делали вид, будто влюблены в меня?

— Мне было необходимо, чтобы вы уехали со мной, — сказал он. — Если бы я стал рассказывать вам о магии, заклятиях и проклятиях, вы бы только посмеялись надо мной. Мне было необходимо, чтобы вы захотели уехать.

— Выходит, вы не были жестоки со мной. Все это время я ненавидела вас, считала самым ужасным человеком, а вы ничего не сказали. Отчего вы ничего не сказали?

Люси вновь почувствовала прилив гнева. Он позволил ей ненавидеть его, когда она должна была видеть в нем друга. Она не понимала источника своего гнева, но он накапливался внутри ее и грозил прорваться наружу.

— Ваш отец не мог простить себе ошибку, но он ошибся, и ваша сестра заплатила за это. Проклятье, предназначенное вам, убило ее.

Люси сидела не шевелясь, боясь произнести хоть слово. Она слышала только, как кровь пульсирует у нее в ушах. Ее захлестнули волны самых разных чувств — скорби, гнева и ненависти к себе.

— Эмили умерла, а вместо нее должна была умереть я.

— Нет! — Мистер Моррисон вскочил на ноги. — Нет, черт возьми. Вы что, не понимаете? Ваш отец не хотел, чтобы вы знали, не потому, что он боялся, будто вы станете его осуждать. Он и сам себя осуждал сверх всякой меры. Он опасался, что вы именно так к этому и отнесетесь. Вы ничего не знали и сделать ничего не могли. Нельзя было допустить, чтобы это были вы. Нельзя было допустить, чтобы хоть одна из вас погибла. Ее убили, и ничьей вины, кроме убийцы, в этом нет.