Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

И кто мог знать, что, когда мир перевернется, весь город падет, а этот район уцелеет? Как раз то, что кляли его, помогло выстоять в те страшные недели, когда занявшиеся после артиллерийского обстрела центральные кварталы пылали адским огнем. Неизвестно, что тогда причинило больше вреда – мертвяки или посланная на их подавление тяжелая техника. Какой-то доморощенный стратег решил, что по широким проспектам колонны танков и бэтээров как раз пройдут. Пройти-то они прошли, но пожары тушить было некому, а после уж и незачем. Большинство беженцев рвануло в сторону моста и аэропорта – наивные люди, они еще надеялись спастись по воде или по воздуху. Пока мертвяки устремились за ними, жители Многопущенского района – им-то бежать было некуда, да и не успели бы, – воспользовались временем, чтоб возвести заслоны и завалы, используя бесполезные нынче трупы трамваев, автобусов и автомобилей, руша без жалости те строения, которые легко было разломать. Так что массированной атаки мертвяков вглубь района удалось избежать. Конечно, уличные бои были. Но что здешним уличные бои? Здесь шпаны полно, они привычные.

Впрочем, это было давно. И мало осталось тех, кто помнит, как это было.

Нету теперь Многопущенского района, есть крепость Многопущенск, что высится среди окрестных лесов. Да, леса теперь снова есть. Не такие, как прежде. На месте сгоревшего города – его в крепости называют «джунгли», хотя климат в здешних краях, прямо скажем, не тропический. И там, где были дачные поселки, а за ними – деревни, тоже вырос лес – смешанный, мусорный, но достаточно густой, чтоб посторонний мог в нем пот еряться. Впрочем, посторонних здесь не бывает. А вокруг самой крепости леса нет – выжигают, вырубают, не подпускают его к стенам, безопасности ради. Рвов здесь не роют, без пользы они против мертвяков, а вот сектор обстрела ничто заслонять не должно.

Стен специально не строили. Они, эти стены, составившие наружную цепь укреплений, формировались прямо из домов на границах квартала, все проемы между домами забиты – землей, каменным крошевом, бетоном. Кто говорил – картонные дома, и десяти лет не простоят? И это в мирное время. Кто говорил – тех давно уж нет, а дома стоят. Верхние этажи соединены переходами, и там ходят, перекликаются часовые.

Жилые дома внутри крепости тоже выдвижными лестницами соединяются. Если вдруг понадобится высунуться по темному времени, лучше дать кругаля, пройдя через дома всего квартала, но не выходить на улицу. Настоящих переходов нет, а лестницы в любой момент можно убрать. И не только из-за мертвяков.

Дальше строения и расчищенные участки местности располагались по принципу «черт ногу сломит». Собственно, так и было задумано – на случай визита если не чертей, то чего-то к ним близкого. Были здесь склады, колодцы, а также огороды и крытые теплицы. Снабжение провизией – это была вторая главная проблема крепости после обороны. А может, и первая. Обитатели вынуждены были вести натуральное хозяйство. Помимо огородов внутри стен, снаружи были участки пахотной земли. Но все равно прокормиться самим было невозможно. И это притом, что Многопущенску еще повезло – город избежал бомбежек, химическое оружие против мертвяков здесь тоже не пытались применять. Земля не была заражена. Но она все равно была скудна и родила плохо. А главное – как бы ни изменилось все вокруг, климат остался прежним, и большую часть года было холодно.

Ближние деревни при первой вспышке мертвячьей чумы все повымерли. Правда, оказалось, что на домашний скот зараза не действует, и скот то т, поодичав, бродил по лесам. Так что охотники пригоняли и приносили добычу в крепость. Но всего этого было недостаточно, и крепость находилась в зависимости от поставок хлеба из губернской столицы. А поставки эти были нерегулярны и редки. Говорят, дальше к северу и востоку деревни сохранились, но до них добираться – себе дороже. Вот губернская на хлебном крючке и держала.

А от прочего зависели не очень. Разные мастерские здесь были, где изготовляли то, что было потребно, – от оружия до обуви. Криво-косо, но гоже. И даже собственную электростанцию для потребностей этих мастерских умудрились построить, благо тут были подземные источники – вода не хлеб, и ее было вдосталь. Но энергию расходовали экономно, только для дела. А если для жилья нужен свет – то в мастерских свечи сальные делают, масло из жира топят. Даже и в штаб не всегда давали свет, только по особым случаям.

Штаб, а официально – комендатура, располагался в бывшем школьном здании. В о время уличных боев стихийно возникшее ополчение держало здесь последний рубеж обороны, и штаб возник сам собой. А когда первую волну мертвяков выкосили, так и осталось.

На первом этаже, кстати, до сих пор находилась школа. Дети все равно рождались, и надо было их учить, как выживать в этом изменившемся мире. А выше располагался комендант и присные его.

Занятия в школе, независимо от времени года, заканчивались, как только начинало темнеть. Незачем детям в темноте домой добираться, это всякому понятно.

Сейчас была поздняя осень, темнело рано, так что первый этаж тонул в сумраке, был гулок и пуст. А на втором горели масляные лампы. Масло шипело и скворчало, и так же шипел и скворчал комендант крепости Константин Мальков, прочитавши свежую радиограмму из губернского центра. Да, радио теперь снова работало. Скверно, с перебоями, ловило только одну волну, однако и это воспринималось как признак возврата цивилизации. Но иног да коменданту казалось, что лучше бы она, эта цивилизация, не возвращалась. Константин Григорьевич прежние времена, цивилизованные, помнил – перед самой чумой как раз успел отслужить. Оттого-то его позже комендантом и выбрали, когда предыдущий сложился, – мало было людей с армейскими навыками. Был он, что называется, справный мужик средних лет, а что все лицо ожогами изрыто, так не воду с него пить, с того лица.

– Рекрутский набор! – рычал он. – Какой может быть с нас рекрутский набор, когда мы, можно сказать, приравнены к казачеству!

– Ключевое слово тут, Константин, «приравнены», – отвечал его собеседник. – Приравнены, но не являемся. Первый комендант, Илюша… ну ты помнишь… не додумался прошение подать, чтоб нас к казачьему войску приписали. И сдается мне, хорошо, что не додумался.

Он снял очки, тщательно протер их фланелькой, извлеченной из кармана, и вернул очки на место. Плохо он видел без очков – возраст сказывался . Но от дел отойти было никак не возможно. Савелий Миронович Брайнин еще при прежних комендантах был незаменим – и в мастерской рулил, и как советник служил, и в школе работал. Он вообще-то изначально был школьный учитель. А учителя, как ни странно, в нынешнее время внезапно оказались в цене. Не все, а те, кто знали, как что-то сделать своими руками, – после того, как всемирная сеть грохнулась. В цене оказались также и врачи. С этими, правда, не сразу разобрались – были такие, что уверяли, будто лечат от всех хвороб, в том числе и от мертвячьей чумы. А когда стало ясно, что никакого лекарства от этого нет, таких из Многопущенска гнали взашей, а вот тех, кто умел латать раны рваные, колотые, резаные, справляться с ожогами, принимать роды, а также, при отсутствии лекарств, из чего-то изготовлять новые – тех принимали с дорогой душой. Так что больничка в крепости тоже была. А оказывать первую помощь в школе учили, равно как взрывчатку делать из подручных средств и зажигательные смеси.